Глава 39

Роклин

Моя голова ударяется о теплую кожу заднего сиденья, и я взлетаю вверх, бросаясь к двери, но она захлопывается у меня перед носом. Я кричу, колотя по стеклу, но затем резко оборачиваюсь, когда дверь напротив распахивается и четверо охранников гуськом забираются на заднее сиденье, на головах маски, очки скрывают глаза.

Откидываясь на спинку сиденья, я стараюсь не прикасаться к тому месту, где спрятано мое оружие, чтобы не привлекать к нему внимания. Мой отец никогда бы не разоружил меня, независимо от того, что именно из-за него я сейчас сижу на заднем сиденье своего собственного городского автомобиля, так что я знаю, что оно все еще на месте, на всякий случай.

Инстинктивно мой взгляд устремляется к передней части таунк-кара, где должен был сидеть Сай, где в этот самый момент его глаза встретились бы с моими, зная, что я смотрю, ожидая или наблюдаю за его короткой секундой ободрения. Но за рулем сидит Уоррен, и мое сердце сжимается при виде этого зрелища, а к горлу подступает горькое чувство предательства. Я сглатываю подступающую кислоту, переводя взгляд с одного мертвеца на другого.

— Куда, черт возьми, мы направляемся? Что он собирается делать с Бастианом? — Не ожидая, что кто-нибудь ответит, и они этого не делают, но во мне нарастает ярость при мысли о том, что он вернулся в поместье один, на милость моего отца, который не знает такого слова.

Бастиан похитил моего отца против его воли, напал на него и его людей и заставил его выглядеть слабым, заковал его в цепи в подвале, и мой отец даже не избежал этой ситуации. Это еще один удар по его самолюбию, и он захочет отомстить.

Он захочет сохранить свою жизнь.

В отчаянии я бросаюсь плечом на мужчину слева от меня, ударяю головой того, что справа, и выбрасываю ногу, вгоняя пятку в горло мужчине, сидящему напротив меня. Человек рядом с ним пытается схватить меня, его рука обхватывает мое горло, но затем человек, истекающий кровью из-за шипа моего каблука, отступает назад и ударяет прикладом своего пистолета мужчину в подбородок.

Двое по бокам от меня застывают, поднимая оружие, но прежде, чем они успевают положить пальцы на спусковой крючок, истекающий кровью мужчина посылает пулю им обоим в грудь.

Я откидываюсь назад с широко раскрытыми глазами, когда дверь распахивается, водитель понимает это секундой позже и начинает сворачивать, когда истекающий кровью мужчина в маске выталкивает охранника справа от меня, глядя на меня снизу вверх, как бы говоря, ты собираешься мне помочь, или, по крайней мере, это то, что я представляю, что он говорит, хотя я не вижу ни его глаз, ни лица. Я быстро подскакиваю к сиденью, на котором лежит охранник без сознания, предоставляя ему пространство, необходимое для того, чтобы выбросить охранника слева, как раз в тот момент, когда машина с визгом останавливается.

Окровавленный охранник выпрыгивает из машины, а затем раздается еще один хлопок выстрела, сопровождаемый глухим стуком, когда он снимает мертвое тело водителя с переднего сиденья. Визг шин приближающегося автомобиля, облака грязи окружают нас, когда они затормозили, останавливаясь позади нас.

Я хватаю пистолет с пола и направляю его на дверь. Мой палец касается спускового крючка как раз в тот момент, когда в поле зрения появляется Дамиано. Его глаза широко распахиваются, и он отшатывается, но я в последнюю секунду наклоняю ствол, и пуля пробивает только край его куртки.

— О боже мой! — Кричу я, пододвигаясь к краю, но отшатываюсь назад, когда он начинает заползать внутрь, Бронкс и Дельта сразу за ним, занимая места передо мной, все трое с головы до ног одеты в черное тактическое снаряжение.

Все головы поворачиваются к противоположной двери, когда она рывком открывается, но затем человек в маске просто оттаскивает лежащего без сознания человека от меня и отбрасывает его на обочину дороги, прежде чем закрыть дверь и запрыгнуть на водительское сиденье.

Кенекс и Кайло подъезжают на своей машине, слегка кивают, а затем я поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с мужчиной на водительском сиденье, наблюдая, как он сдергивает маску с головы и очки с глаз.

Хейз подмигивает мне, а затем жмет на газ, заставляя нас мчаться по дороге, но мы продолжаем двигаться в том направлении, в котором изначально ехала машина. Я бросаюсь вперед, хватаясь за экран приватности, сузив глаза.

— Что ты делаешь? Мы должны вернуться.

— Приказ босса, детка.

— Прямо сейчас я гребаный босс. Разворачивай машину, Хейз!

— Не могу этого сделать.

Раздается щелчок взводимого курка пистолета, а затем к нижней части его шеи прижимается стальное дуло. Бронкс наклоняется вперед и шепчет ему на ухо.

— Разворачивайся, пока я не покрасила лобовое стекло в самый красивый оттенок красного.

— Говори мне непристойности, мамочка. — Маниакальный мужчина смеется, но он только ускоряет движение, наклоняя голову набок, чтобы обеспечить ей еще лучший доступ. — Умираю от желания увидеть эти руки за работой.

Бронкс хмурится, а потом пожимает плечами и откидывается на спинку сиденья, проверяя свою кроваво-красную помаду в отражающем стекле.

— Я бы пристрелила его, если бы он так не нравился твоему мужчине.

— Может быть, я даже нравлюсь кому-то еще, — язвит он.

— Может, и нет. Бронкс смотрит в никуда, уставившись на меня. Ты в порядке?

— Они выбили из него все дерьмо. — Мышцы вокруг моего сердца сжимаются, мои легкие работают сверхурочно, все еще требуя немного дополнительного времени для заживления. — Он был без сознания, Би, и они продолжали избивать его. — Как обычно делал его отец.

Гнев, ненависть и чистое гребаное горе угрожают поглотить меня целиком, но я не буду прятаться от этого чувства. Это несправедливо по отношению к нему.

Он никогда не прячется ни от чего из этого.

Руки Дельты находят мои, и она сжимает их, наши глаза встречаются.

— Он знал, что нечто подобное может произойти. Ты ничего не смогла бы сделать.

Мой рот открывается, но прежде, чем я успеваю заговорить, машина замедляет ход и останавливается.

— Вот так, — бормочет Хейз.

Дамиано подлетает вперед, выглядывает в окно, и его лицо мгновенно бледнеет.

— Черт. Он действительно здесь, черт возьми.

— Кто?

Дамиано качает головой, ругаясь себе под нос.

— Дамиано, кто?!

— Энцо. — Его брови сходятся, напряженный взгляд встречается с моим. — Энцо здесь.

Святое. Чертово. Дерьмо.

Басс

Туман в моей голове начинает проясняться, мои конечности весят в десять раз больше, чем должны, пока я пытаюсь стряхнуть остатки лошадиного транквилизатора, которым они накачали мою задницу. Это дерьмо, похоже, является здесь излюбленным оружием, благодаря моей девушке и ее изобретательным способам ускользать из-под ее небольшого тюремного заключения.

Я знаю без помощи щелчка, клацанья, лязга, что я найду, как только открою глаза, и я не разочарован. Толстые плетеные цепи, прикрепленные к серебряным наручникам толщиной в три дюйма, охватывают мои запястья и лодыжки, но он оказался немного изобретательнее меня и пристегнул одну из них и к моей шее. Мы все еще в поместье Грейсон, на этот раз внизу, в тренировочном зале, поэтому он внес эти коррективы в ожидании этого момента, момента, когда он сможет сесть напротив крестьянина, который захватил короля только для того, чтобы в конце концов отпустить его.

Райо Ревено смотрит на меня сверху вниз со стула, в котором он сидит, в его стакане плещется какая-то янтарная жидкость, когда он качает головой из стороны в сторону в типичном для богатого придурка стиле дерьма.

— Если ты не собираешься это пить, вылей. — Мой голос звучит хрипло, рассеченная кожа прилипает от одной губы к другой. Я уверен, что это должно быть больно, но в моей жизни было больше разбитых губ, чем ужинов со стейками, так что, если не считать капли теплой жидкости, стекающей по подбородку, я не показываю никаких признаков того, что меня хорошо отделали.

Но меня избили хорошо. Мои ребра ноют, я почти уверен, что мое левое плечо не на месте, и завтра к этому времени я буду выглядеть как долбанутый далматинец, но нет ничего такого, с чем я не смог бы справиться. Ничего такого, с чем бы я раньше не сталкивался.

Глаза Райо сужаются, и он качает головой, испытывая отвращение к бедному панку, пойманному в ловушку у его ног. Потому что он знает это так же хорошо, как и я … Я тот же самый панк, с которым он познакомился несколько месяцев назад, просто добавьте пригоршню нулей в конце, и мало что изменится. Он все еще ненавидит меня, и я все еще трахаю его дочь. Чего он не знает, так это того, что приковывание меня цепями к земле ничего не изменит, но, бьюсь об заклад, ему самому приятно видеть перед собой окровавленного парня, который одержал верх над неприкасаемым.

Он пристально наблюдает за мной, делая все, что в его силах, чтобы разобрать меня на части, проникнуть в мой мозг одними глазами в надежде выведать какой-нибудь волшебный секрет, который оправдывает то, что он достался такому парню, как я. От подонка, с которым ему не по себе, который недостаточно хорош, чтобы взять за руку его дочь на танцполе, как его сын был недостаточно хорош, чтобы занять место рядом с его сестрой.

Я получу свой танец.

Наконец, просидев там, уставившись, черт знает сколько времени, мужчина снова качает головой.

— Скажи мне кое-что, — начинает он.

— Что я получу взамен?

Он приподнимает бровь, как будто ответ должен быть очевиден, но, когда я жду, пока он озвучит его, он фыркает, берет маленький черный пульт дистанционного управления, которого я не заметил, лежащий у него на коленях, и зажимает его между пальцами, положив локоть на край стула, как обычный человек.

— Ты ублюдок в заднице.

Он смотрит мне в глаза, нажимает кнопку, и моя шея загорается, мышцы там сокращаются и растягиваются, прижимаясь к холодному металлу, в то время как мои зубы вибрируют друг о друга. Я прикусываю язык, вкус меди наполняет мой рот. Я не издаю ни единого гребаного звука, приученный терпеть боль, как гребаный мазохист.