Глава 34

Басс

Настоящее время…

Хаос. Полный и беспредельный хаос, это то, к чему я проложил себе путь бульдозером, не то, чтобы я ожидал чего-то другого. Прямо сейчас на меня нацелено не менее десяти пушек, но между ними стоит их королева, и, если кто-нибудь посмеет причинить ей вред, к моему новому танку прикреплена отличная маленькая пушка, которую Хейз без колебаний выпустит на свободу.

Если ей будет больно, мне будет больно, и они, черт возьми, умрут. Ясно и чертовски просто. Мы планировали такую ужасающую возможность, но я рассчитывал на то, что ее команда будет достаточно умна, чтобы знать, когда нужно сдержаться. Чего я не планировал и не предвидел, так это бури эмоций и мыслей, которые вызовет ее вид.

Будь я проклят, если не хочу подбежать к ней, взять ее на руки и обнять, покачать ее, блядь, взад-вперед какое-то время. Я хочу сказать ей, что все будет хорошо, и объяснить, где мы находимся и что происходит. Затем есть другая часть, которая хочет смотреть на нее свысока, повернуться к ней спиной и заставить ее просить, умолять и рыдать у моих ног за то, что она отвергла меня так, как она это сделала, перед такой маленькой сучкой, как Оливер, когда все, что ей нужно было сделать, это взять меня за руку, это часть меня еще больший засранец. Но мне нужно кое-что сделать, и у меня мало времени, поэтому, когда Дамиано выходит вперед, держа одну руку за спиной, чтобы еще больше задержать расстрельную команду, а другую выставив перед собой, как бы успокаивая меня, я продолжаю двигаться, но мои глаза не отрываются от его.

— Басс… — он успокаивается. — Ты, блядь, не можешь просто так врываться сюда. Есть способ все уладить.

— Просто пришел забрать кое-что из своих вещей, красавчик.

И тогда я вижу это, знакомый серебристый блеск, отражающийся в лунном свете прямо там, в траве, а рядом с ним… тело. Мои глаза сужаются, пульс бьется сильнее с каждым приближающимся шагом.

Это он. Мертвый.

Убитый моим ножом, единственное, что пришло со мной из моей прошлой жизни в новую.

Чертова ирония …

Я был так чертовски близок. Мои ноги тяжелеют, я знаю, что если сейчас поверну назад, то смогу вернуться в подвал до того, как Райо разберется с Отто за то, что он сделал, но затем мой взгляд скользит немного влево. За мою девочку, лежащую на мокрой траве посреди этого месива с окровавленными руками и в ночной рубашке. Она упала на землю в тот момент, когда увидела меня, позволив поражению, которое грозило поглотить ее, взять верх, веря, что дальше я справлюсь. Доверилась мне.

Гордость поднимается по моему позвоночнику, вонзая в него свои когти и заставляя меня гореть, потому что, черт возьми, я кое-что сделал правильно. Где-то по пути я сделал шаг, который привел нас сюда. За то, что эта чертова девчонка сдалась и отдала себя мне, потому что она знает, что я заполучил ее. Она не получала от меня вестей несколько месяцев, и все это время я стоял к ней спиной, и все же … она понимает.

Она моя, и я всегда буду поддерживать ее, когда она упадет.

Я сокращаю расстояние, между нами, наклоняюсь и заключаю Роклин в объятия. В тот момент, когда мои руки прикасаются к ней, все сходят с ума: угрозы, вопли и ругань. Позади меня раздается топот ног, но я не оглядываюсь. Я не слушаю. Я не останавливаюсь.

Они это делают. В ту же секунду скрытое оружие на гигантском танке выскакивает из боков, вращаясь кругами. Каждый отдельный звук замирает, если не считать хруста разбитого бетона под моими ногами.

Я перешагиваю через все это, перелезая через рассыпавшийся хаос, стараясь не уронить ее. Она не сопротивляется мне, не пытается сдвинуться с места или перестроиться. Она безмолвна и лежит мертвым грузом, пока я несу ее через завалы, мимо садов, сначала в дом и прямо через парадную дверь…

Я опускаю ее на переднее сиденье своей новой машины, пристегиваю перед тем, как закрыть дверь, а затем направляюсь к водительскому месту. Я сажусь за руль, и мы отправляемся бить Брейшо за то, что он прикоснулся к моей сестре.

Роклин

Задыхаясь, мое тело дергается вверх, паника охватывает мои легкие, в то время как мои глаза отчаянно ищут хоть какой-то признак чего-то в темноте. Мои руки опускаются по бокам, и когда мои ладони натыкаются на толстый плюшевый хлопок, я смотрю вниз, понимая, что лежу в кровати, которая мне не принадлежит.

Наконец, мои глаза привыкают к полоске света, пробивающейся сквозь приоткрытую дверь. Я снова обвожу взглядом каждый уголок помещения, понимая, что нахожусь в отеле, в который не помню, как добралась. На мгновение мое беспокойство удваивается, но затем в моем сознании вспыхивает обсидианово-синяя вспышка, и, хотя в одну секунду мои мышцы замирают, в следующую они расслабляются.

Бастиан …

Мой взгляд прикован к маленькому отверстию в двери, и мое сердце бьется немного быстрее.

Он просто за пределами нее. Я знаю это.

Он пришел ко мне.

Нет… он пришел за мной.

Ждал. Он проломил стены поместья Грейсон гребаным танком.

О боже, папа!

Мои руки шарят по кровати в поисках телефона. Я ползаю вокруг, запутываясь ногами в одеяле и чуть не спотыкаясь, когда слезаю. Поморщившись, я опускаю глаза на свое бедро. Белая повязка смотрит в ответ, и я дотрагиваюсь до шершавой ткани. Верно. Меня задела пуля. Меня так и подмывает отодрать марлю и посмотреть на нее, но по краю написано жирными черными буквами.

— Даже не думай об этом, — читают я, и грустная улыбка растягивается на моих губах.

Черт, пап!

Я резко оборачиваюсь, но моих вещей нигде не видно. На прикроватной тумбочке нет ничего, кроме черной кожаной сумки, которую я никогда не видела. Мне нужно позвонить девочкам и Бостон. Мне нужно поговорить с Саем…

Я дергаюсь, замирая на месте.

Сай.

Я убила Сая. Своего опекуна. Моего заклятого защитника.

Я убила предателя.

Я поступила с ним так, как он учил меня поступать с другими, если до этого дойдет. Мои руки начинают дрожать, и я нерешительно смотрю на них. Я хмурюсь при виде чистой кожи, крови, которая покрывала их, нигде не видно, а затем мой взгляд перемещается на мягкий шелковый рукав вдоль запястья. На мне пижамный комплект, который мне не принадлежит, но он идеально сидит. Мягкий и того же оттенка розового, что и форма Грейсон.

Я знала, что однажды мне придется убивать точно так же, как я знала, что это, скорее всего, произойдет раньше, чем позже. Смерть и убийство, это просто часть нашего мира. Быть Грейсон, значит признавать, что ценность жизни, это не то, что все понимают под ней. Вы должны ценить жизнь, но свою превыше других, за исключением немногих, если вам посчастливится иметь кого-то, ради кого вы готовы броситься под нож.

В мире организованной преступности главное, убить или быть убитым, и я родилась в нем. Там, где нормальные люди встречали своих отцов дома с грязью на джинсах или жирной рубашкой, я бросалась в распростертые объятия моего отца, совершенно не обращая внимания на кровь, к которой я прижималась щекой, когда сжимала его в ответ. К его чести, он пытался навести порядок до того, как мы с сестрой поняли, что он вернулся, но это редко удавалось ему. Как только мы слышали, что он спускается по подъездной дорожке, мы обычно выбегали поприветствовать его.

Сай всегда первым выходил за дверь и последним возвращался обратно. Прерывистый вздох вырывается у меня, и я на мгновение закрываю глаза, подпрыгивая, когда снаружи комнаты раздается тихий глухой стук.

Мои ноги двигаются быстро, тяжелое чувство предвкушения и тоски разливается по моему позвоночнику, а затем мои пальцы обхватывают раму, но в тот момент, когда они это делают, мои ноги замирают. Все эти ощущения начинают переплетаться воедино, странным образом смешиваясь с равным количеством колебаний и неуверенности. Я понятия не имею, от чего я собираюсь уйти, но я знаю, что не испытываю страха. Любая другая эмоция, о которой я могу думать, да, но только не страх.

Все в моем мире испорчено, но знание того, что он прямо за дверью, каким-то образом делает его немного лучше. Медленно я открываю ее, заглядывая одним глазом в жилую зону того, что, как я теперь вижу, является апартаментами. Я не могу его видеть, но я знаю, что он где-то там, поэтому я делаю один единственный шаг в дверь.

Мое сердце падает к ногам от облегчения и многого другого.

Вот и он.

Почему-то выше, чем я помню, и от него так же захватывает дух, когда он расхаживает по комнате взад-вперед, взад-вперед, его длинные татуированные пальцы погружаются в его темные локоны и дергают, пока он сам не опускает голову, тыльные стороны ладоней прижимаются к глазам, когда он качает головой. Что-то не так, я мгновенно замечаю, но вместо того, чтобы перебивать, я пользуюсь моментом, чтобы просто… посмотреть на него, одно его присутствие снимает часть напряжения с моих мышц.

Обувь на его ногах новая, как и джинсы, идеально обтягивающие бедра, но мне нравится, что на нем все та же поношенная кожаная куртка. Прерывистый выдох срывается с моих губ, и мне приходится ухватиться за дверной косяк, чтобы не упасть.

Мгновенно его голова поворачивается в мою сторону.

В ту секунду, когда его глаза встречаются с моими, у меня перехватывает дыхание, ноги умоляют отнести меня к нему, но я медлю в дверях. Челюсть Бастиана сжимается, мощные мышцы там пульсируют, когда он скрежещет зубами взад-вперед, великолепные глаза покраснели от недосыпания, левый почернел от чего-то еще, и сфокусированы, как лазер, когда они скользят по моим чертам, изучая меня так же, как я его.

Я не знаю, что он видит. Я не имею ни малейшего понятия, что я раздаю. Все, что я знаю, это то, что у меня нет сил скрывать все, что происходит внутри меня. Я в полном беспорядке, и я уверена, что это заметно. Даже если бы это было не так, он бы знал.

Медленно его глаза сужаются, превращаясь в суровые, обвиняющие и сердитые точки, но его тело выдает его внутреннюю борьбу, полное облегчение, которое оно показывает, является полным контрастом с мрачными тенями в его взгляде. Скованность в его плечах исчезает, его пальцы больше не сжимаются, а разжимаются и свободно свисают по бокам, когда он подсознательно смещается, его тело теперь обращено ко мне.