— Что, ты так и думала?

Она поджимает губы.

— Я устала от того, что люди говорят это так, как будто это то, что я здесь искала. Я имею в виду, кого, черт возьми, волнует…

— Мне не все равно, — перебиваю я ее. — Мне не все равно, потому что ты сомневаешься в своей власти над этим местом, и я хочу, чтобы ты нашла его. — Мои брови мгновенно хмурятся, потому что я знаю, что открыл дверь, но я хочу посмотреть, что ей известно. Если она слышала о моей жизни раньше или о моей сестре, возможно, она слышала о моей маме.

Как я и предполагал, она просит большего.

— Почему ты хочешь этого для меня? Почему это так важно?

— Черт, — бормочу я, проводя рукой по лицу. В последнее время мой разум чем-то занят. Слишком занят.

Я готов уйти. Творится черт знает что, и я уже в полуметре от двери, большую часть своего времени провожу в другом месте, но Бриэль придется оставаться там, где она есть, по крайней мере пока. Я не могу сказать своей сестре, когда я уйду, она захочет пойти со мной, но для нее было бы опаснее последовать за мной, чем держать ее здесь, в Брейшо, и я не удерживал ее без причины.

Это полный бардак.

В этом месте тоже есть свои опасности, и с каждым днем все становится только запутаннее, не то, чтобы это имело ко мне какое-то отношение, но, работая здесь, я в этом участвую. Как будто каждая часть моей жизни решает запустить гребаный таймер в один и тот же момент, и все бомбы вот-вот взорвутся.

Мне нужно найти способ задержать одну, пока другая детонирует.

Я продолжаю говорить.

— Потому что мне нужно знать, что девушка, которая жила так же, как я, испорченная умственно и отрезанная эмоционально — по крайней мере, для большинства, — может пробиться со дна и выйти оттуда с более острыми когтями, а не сломанными.

Рей медленно опускается на подушку.

— Кто она такая? — Спросила она.

— Кто?

— Не прикидывайся дурачком. — Она хмыкает. — Кто та девушка, о которой ты беспокоишься, получится у нее или нет?

И вот оно, черт возьми. Она не знает о Бриэль, так что она никак не может знать ничего о том, что случилось с моей мамой.

— Они не сказали тебе… — Я понимаю. — Я думал, что они будут хвастаться.

— Они не того типа. — Она защищает свою команду. — Ну, может быть, Ройс, но… — шутит она над вспыльчивым братом.

На моих губах появляется легкая усмешка, и я на минуту отвожу взгляд, а затем возвращаюсь, прищурившись. Нахуй. Она хороший человек.

— Моя сестра.

— Сестра.

— Ага. Твои ребята, они вмешались, когда люди вокруг нас потерпели неудачу. — Или какой-нибудь ублюдок в костюме сделал это от их имени. — Вытащили нас прежде, чем могло случиться худшее. — Я провожу пальцем по татуировке на своем левом кулаке.

Как и раньше, я прихожу в себя, пока в мыслях направляю дымящийся ствол в голову моей матери и нажимаю на спусковой крючок в третий раз.

— Вытащили вас… — она замолкает, еще раз взглянув на Мэддока. — Звучит как будто они спасли тебя?

Я спас себя, спас свою сестру, поэтому я ничего не говорю. Это не болтовня о всякой ерунде, и для меня это начинает слишком походить на сеанс психотерапии. Может быть, я слишком много курил сегодня вечером. Может быть, я знаю, что мое время здесь почти истекло, потому что есть место, где я предпочел бы быть. И та эгоистичная часть меня, о существовании которой я и не подозревал, с каждым днем разжигает все большую яму, расплавляя целеустремленную сторону, которая всегда хотела только одного, чтобы моя сестра была счастлива и в безопасности в той жизни, которую она выберет.

Сейчас я хочу большего. Я хочу чего-то для себя. И я хочу, черт возьми, зарезать себя за это.

— Так где же она? Одна из девочек в приюте? — Спрашивает она о групповом приюте, задаваясь вопросом, встречалась ли она с моей сестрой, сама того не осознавая.

— Не-а. — Я качаю головой. — Она далеко отсюда, как и должна быть.

—Басс…

Я одариваю ее многозначительным взглядом. Нет. Не буду заниматься этим дерьмом. Я сказал то, что нужно было сказать, чтобы выяснить то, что мне нужно было знать, Брейшо ничего не рассказали своей новой королеве обо мне, так что, скорее всего, они знают не больше, чем я. Мы были всего лишь детьми, когда меня привезли сюда, так какого хрена им это понадобилось?

Если есть кто-то, кого я собираюсь спросить о женщине, которая привела меня в этот мир, становится ясно, что это не они… но, возможно, их отец сможет помочь, если я смогу уговорить его принять мой визит.

В следующее мгновение волосы у меня на шее встают дыбом, мышцы напрягаются, и я понимаю. Я собираюсь вскочить, но слова Рэйвен заставляют меня остановиться, подтверждая то, что я уже понял.

Моя богатая девочка здесь.

— И, э-э… — Я слышу ее гребаную ухмылку, даже не глядя на нее. — Что насчет цыпочки, которая выглядит готовой тебя кастрировать и в то же время выглядит так, будто кто-то обоссался в ее Прада?

Я усмехаюсь, сохраняя бесстрастное выражение лица и заставляя себя шутить с ней.

— Ты вообще знаешь, что такое Прада?

— Шикарная хрень, Коллинз мне все об этом рассказал, — улыбается она.

Тихий, вымученный смех покидает меня, и я жду несколько секунд, прежде чем медленно посмотреть в ту сторону, куда смотрит она. Вот она, блядь, где, Дамиано рядом с ней, как хороший маленький солдатик. На этот раз я позволяю своим чертам лица застыть. Допиваю пиво, потому что знаю, что она этого от меня не ожидает, и на ее висках появляются маленькие морщинки.

Лениво откинув голову назад, я смотрю на Роклин, разговаривая с Рей, чтобы она могла четко читать по моим губам с того места, где она стоит.

— Она полная противоположность тебе, наследница. Богатая сучка, которая встречается только с богатыми парнями.

Она не такая, я знаю это, но она следует правилам своего отца из страха, и ей нужно преодолеть это. У нее никогда не будет того, чего она хочет, чего она стоит, если она этого не сделает. Это не то, что кто-то может сделать для нее. Девушка должна разобраться в себе, черт возьми, найти трещину, которой ей все время не хватает, не держась за эту семью, как он вбивает всю эту чушь ей в голову.

Я насмехаюсь над этой мыслью.

Черт, она хорошо выглядит, разозленная и немного измученная, но великолепная. Ее большие зеленые глаза умоляют меня подойти к ней, в то время как заострившиеся черты лица заставляют меня отказать ей. Симпатичная, богатая девушка. Все еще притворяешься, что ты главная, хотя никогда не была, не тогда, когда дело касается нас с тобой.

Через мгновение я снова перевожу взгляд на Рэйвен.

— Хочешь заставить ее ревновать? — Шутит она, и мгновенный смех вырывается на свободу.

Краем глаза я вижу, как Роклин дергается, но кто-то удерживает ее на месте.

— Нет, я не в настроении драться с твоим парнем сегодня вечером.

— Ах, да ладно, ты можешь постоять за себя. — Она улыбается. — Я имею в виду, сначала.

Я ухмыляюсь ей, поднимаясь на ноги, позволяя ей сохранить свое скромное мнение о своем мужчине. Не нужно все ей портить.

— Ты хороший человек, Басс Бишоп. — Она протягивает мне свой кулак, и я прижимаю к нему свой.

Я достаю из кармана самокрутку и надеваю наушники на уши, кивая на прощание. Я ни разу не смотрю на Роклин, направляясь в противоположную сторону, где она стоит, но я знаю, что она идет. Достаю телефон, чтобы отправить быстрое сообщение Хейзу, и обнаруживаю, что он уже отправил одно в мою сторону.

Хейз: твоя девушка здесь. На шесть часов.

Я: Уходи.

Роклин нужно сделать то же самое. Ей нечего здесь делать. И смотри-ка, смотри-ка… никакого гребаного охранника у нее на хвосте.

Снова.

Роклин

— Хочешь пойти на Энтерпрайз? Может быть, успокоиться и…

— Нет, — отрезала я Дому, направляясь к своему крылу, ни разу не оглянувшись.

Я киплю от злости, на грани того, чтобы задрожать, закричать или броситься вниз по гребаной лестнице, но я поднимаюсь не более чем на пять ступенек, когда входная дверь распахивается и влетает мой отец.

— Что я сказал?! — Гремит он.

Но мне не дают возможности ответить, так как не менее двух дюжин мужчин выстраиваются позади него, половина направляется ко мне, другая половина ломится вправо.

— Что за х… — Меня хватают за руки с обеих сторон, и я вырываюсь, но затем каждая конечность оказывается в чьих-то объятиях, и меня выносят за дверь. — Папа, что за чертовщина! Что происходит?

Меня буквально швыряют в машину. Дверь захлопнулась у меня перед носом. Зарычав, я бросаюсь вперед, тянусь к ручке, но тут дверь распахивается, и внутрь вваливается моя сестра, одетая только в длинную рубашку, которая определенно ей не принадлежит. Она переводит взгляд с меня на мужчин, окруживших машины, и обратно.

— Он здесь, не так ли? Энцо? Это все? Сделка?

— Сделка? Какая сделка?

— Это пункт в моем контракте.

— Какой пункт?

Она икает, и мои глаза сужаются.

— Ты что пьяна?

— Если бы только. — Ее улыбка небрежная и грустная.

Я качаю головой, снова сосредотачиваясь.

— Бостон, какой пункт?

— Тот, где я неудачница.

Мое сердце бешено колотится в груди, и она открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но мое внимание привлекает движение за окном, поэтому я закрываю его рукой как раз вовремя, чтобы наш отец успел проскользнуть в машину. Его трясет, он совершенно вне себя от ярости, переводя взгляд с меня на мою руку, прикрывающую рот сестры, но он не произносит ни слова. Он откидывается на спинку стула и еще немного сверлит меня взглядом.

— Папа…

— Не надо. Я же сказал тебе оставаться на месте. За тобой следят. Куда бы ты ни пошла. Все, что ты делаешь. За вами всеми следят. Я понятия не имею, кто это делает, но они хотят, чтобы я знал это по какой-то причине. — Он хмурится еще сильнее и стискивает челюсти.

Мои брови сходятся на переносице.

— Откуда ты знаешь?

— Они присылали мне ваши снимки, вас обоих. Изображения и видео. Это продолжается уже некоторое время. Я не думаю, что они могут отличить вас двоих друг от друга, и это единственная причина, по которой не было предпринято никаких действий.