Глава 5

Лекси

Занятия у Рейфа придали мне некоторую уверенность, но самой большой переменой в моей жизни стало проводить время с парнями. Сначала я называл их «мои мальчики», говорила это в шутку, но мне казалось, что они мои. Как будто после двадцати семи лет отсутствия семьи я внезапно стала её частью. У них была связь, как у братьев, и ничто не могло поколебать её. Сначала я завидовала их близости, лёгкости взаимопонимания, но потом обнаружила, что могу включиться в разговор и подогреть их интерес. Я чувствовала себя бодрой и счастливой внутри, сидя с ними в закусочной и заставляя их смеяться.

С того первого занятия Рейф изо всех сил старался, чтобы я чувствовала себя в безопасности, защищённой, когда он был рядом. Меня тянуло к нему, к его силе и уверенности, к его доброте. Затем в кадре появился Лео, вторгшийся в наш уютный ужин, такой дерзкий, самодовольный и весёлый. Он был более общительным там, где Рейф был искренним и серьёзным. Лео был шутником, который знал, насколько он хорош собой, но он также был пожарным, настоящим героем. Я обижалась на него около пяти минут. Потом я поняла, что он был дружелюбным и забавным и хотел только потусоваться с нами обоими. Когда я поняла, что он привлек меня, пригласив на спарринг в тренажёрном зале, я прониклась к нему ещё большей симпатией.

За последние несколько недель мы провели много времени вместе. Я поймала себя на том, что с нетерпением жду встречи с ними после работы, заскочу в спортзал или зайду к ним домой. Однажды я даже заснула на их кровати и переночевала у них. Я проснулась в толстовке, наброшенной на меня вместо одеяла, потому что не похоже, чтобы у двух парней было много декоративных пледов, валяющихся по всему дому. По правде говоря, это был лучший сон за всё время, что я себя помню, потому что я была не одна. Я не подставляла стул под дверную ручку и не клала свои вещи в мешок для мусора под кровать, чтобы иметь возможность дотянуться до них, если мне понадобится срочно уходить. Когда я просыпалась ночью, не в своей квартире, а в гостиной Рейфа и Лео, я знала, что я в безопасности. Я жила с накаченным личным тренером и пожарным, и я была в полной безопасности.

Перед очередным разговором с мистером Уоттсом, я готовилась к новой конфронтации. Я пробежалась по всем навыкам словесной деэскалации, которым меня научил Рейф, спланировала стратегию побега и знала все выходы. Я даже попросила Лео помочь мне с несколькими тренировочными упражнениями — я заставила его схватить меня за запястье, за руку, за сумочку, чтобы проверить, помню ли я, как убежать. Я не спрашивала Рейфа, потому что не хотела, чтобы он знал, что я волнуюсь, но Лео был слишком осторожен со мной, бережно взяв меня за руку, как будто боялся причинить мне боль.

— Ты знаешь, что Рейф иногда оставляет синяки, когда мы делаем это на уроке, — сказала я.

— То, чем вы, ребята, занимаетесь за закрытыми дверями, меня не касается, — съязвил Лео.

— Всё не так, — сказала я. — Мы друзья. Все мы трое. Я не буду спать с Рейфом. Я думала, ты это понимаешь.

Я почувствовала, что краснею. Не то чтобы я не думала об этом. Я фантазировала о Рейфе, и о Лео тоже. Даже несмотря на то, что я ненавидела себя за это. Они оба были великолепны, и с ними я чувствовала себя в безопасности и обо мне заботились. Я бы никогда не сделала ничего, что могло бы встать между ними, и мне приходилось держать свои чувства при себе. Но последнее, чего я хотела, это чтобы Лео подумал, что мы с Рейфом встречаемся, и почувствовал ревность.

— Я это знаю. Я просто вешаю тебе лапшу на уши, так же, как и ему. Расслабься, девочка, — сказал он.

Я рассмеялась, чувствуя облегчение.

— Знаешь, я пару раз разговаривала с Уоттсом по телефону. Я даже договорилась о визите к нему и его дочери, но он так и не появился. Суть в том, что мне нечего бояться. По телефону он не повторял угроз, мне просто нужно пройтись по трейлеру и спросить, посещает ли он занятия по воспитанию детей. Я имею в виду, инструктор сказал, что он там не был, но я всё равно должна спросить его. Он часть моей работы.

— Звучит так, будто ты пытаешься успокоить себя, а не меня. Иди сюда, — сказал Лео.

Лео раскрыл объятия. Я на секунду заколебалась, почувствовав, как краска залила моё лицо. Потом я бросилась в его объятия и позволила ему обнять меня. Всего на минутку. Просто потому, что это была поблажка, которую я могла себе позволить. Это не означало, что я была слабой и беспомощной. Это просто означало, что у меня был друг, который был действительно добр ко мне. И, возможно, он не понимал, что напряжённая сила, которую я чувствовала в его жилистом теле, заставляла моё сердце биться быстрее, заставляла волну жара прокатываться по мне. Я обхватила его руками за спину и закрыла глаза. Я могу получить это, хотя бы на секунду. Я могу притвориться, что это по-настоящему, могу притвориться, что это нечто большее, чем просто дружба и нежность. Я закрыла глаза и на мгновение представила, что знаю его вдоль и поперёк, что я знаю, как прикоснуться к его шее так, чтобы он застонал, сдался и прижался губами к моим. Что он позволил бы мне быть с ним, что я также могла бы быть с Рейфом. Что где-то существует фантастический мир, где я могла бы любить двух мужчин, никому не причиняя боли, не заставляя никого ревновать и не обзываясь тысячью плохих слов, которые существуют для женщин, которые так любят. Может быть, лёгкое рыдание сотрясло мои плечи, а может быть, Лео обнял меня крепче.

— Всё в порядке. Тебе не обязательно туда возвращаться. Просто скажи им, что это слишком большой риск, и откажись. Им придётся послать кого-нибудь другого.

Я отступила от него, высвободилась из его объятий.

— Нет, они бы уволили меня за неподчинение. Я не могу. Я знаю, ты не понимаешь. Потому что в том, что ты говоришь, есть смысл. Любой, у кого есть хоть капля мозгов, не вернулся бы туда. Но в этом замешана маленькая девочка, маленькая девочка, которой нужно, чтобы с её отцом всё было хорошо. Я должна убедить его сделать то, что должно быть сделано, чтобы он мог вернуть её.

— Кем бы ни был этот ребёнок, ей будет лучше без него, — сказал Лео, отступая от меня. — Серьёзно, назови мне хоть одну причину не надирать ему задницу.

— Я бы лишилась своих прав. Существуют законы о конфиденциальности, которые запрещают нам говорить о делах и клиентах.

— Ты могла бы найти работу понадёжнее, — проговорил он, стиснув зубы.

— Это то, чем я всегда хотела заниматься, Лео. Раньше я была тем ребёнком, которому нужен был защитник, кто-то, кто мог бы привести в порядок её семью, чтобы она могла быть в безопасности. Тогда я была бессильна, но не сейчас. Я могу помочь. У меня есть все эти ресурсы, которые я могу предоставить, чтобы помочь им.

— Лекси, пожалуйста, — попросил он тогда.

Тогда я увидела это: поза мачо сошла на нет ровно настолько, чтобы я могла сказать, что он боялся за меня. Я чуть не врезалась в него, снова зарывшись в его объятия.

— Со мной всё будет в порядке. Я достаточно сильна, чтобы сделать это. И для меня очень важно, что кто-то заботится обо мне настолько, чтобы беспокоиться обо мне. Я никогда... никто никогда не делал этого раньше.

Я с трудом сглотнула, удивляясь, почему слёзы подступили к моим глазам и почему я почувствовала этот странный, жизнерадостный прилив счастья только потому, что Лео беспокоился обо мне. Потому что я была важна для него.

У меня и раньше были друзья, с которыми я тусовалась в колледже и на своей первой работе официанткой, но они были не из тех, кто проверяет, не заболела ли ты или грустишь. Они были не такими.

— Ты позвонишь мне, если тебе что-нибудь понадобится? И ты пообещаешь, что если тебе будет страшно или даже немного странно, пока ты там, ты сядешь в свою машину и уедешь?

— Я обещаю, — ответила я.

— Позвони мне, когда выйдешь оттуда. Я просто хочу услышать, что с тобой всё хорошо.

— Я так и сделаю, — сказала я.

Когда я свернула на грунтовую дорогу, я вспоминала всё, чему Рейф научил меня о вербальной деэскалации и стратегиях побега. Я планировала заехать, затем дать задний ход, чтобы направить свою машину к дороге и ближайшей ко мне водительской двери, прежде чем выйти. У меня были бы ключи в кармане. На мне были кроссовки вместо моих обычных балеток. Мои волосы были скручены и плотно прижаты к голове, так что не было конского хвоста, как предлога. Я отрепетировала то, что собиралась сказать, как я собиралась быть спокойной и примирительной и предложить ему выбор относительно того, как действовать в соответствии с требованиями суда. Я собиралась быть краткой и сообщить ему, что меня ждут на другой встрече через полчаса.

Из своей машины я набрала его номер, чтобы сообщить, что приехала. Он не ответил. Я оставила голосовое сообщение. «Харлей» и пара пикапов были припаркованы у трейлера, значит, там кто-то был. Прерывисто вздохнув, я вышла и подошла к ступенькам. Я подавила желание позвонить своему начальнику и попросить её взять трубку, перед тем как постучать, чтобы у меня был свидетель. Нуждаться в свидетеле было слишком страшно, чтобы даже думать об этом. Поэтому я собралась с духом и постучала.

Я услышала шум внутри, голоса, что-то ударилось о пол, что-то маленькое, вроде банки или тарелки. Я напряглась, заставляя себя улыбнуться, открыто и дружелюбно, без конфронтации.

Он рывком распахнул дверь. Я была потрясена внезапностью, тем фактом, что грязно-белая дверь не просто слетела с петель от удара. Я с трудом сглотнула.

— Доброе утро, мистер Уоттс, — произнесла я. — Я пыталась дозвониться...

— Где она? — требовательно спросил он.

Его глаза были тёмными, а зрачки слишком большими. Наркотики?

— Ваша дочь? Она, наверное, в школе.

— Я, блядь, говорил тебе не возвращаться сюда без неё, — прорычал он.

Его голос звучал гортанно. Я отступила назад, когда он шагнул вперёд. Я попятилась вниз по ступенькам, увеличивая расстояние между нами. Я задрожала, мои колени подогнулись. Мне хотелось заскулить и поползти к своей машине, но это было трусостью. Я заставила себя выпрямиться.