— Давайте договоримся о визите. Завтра вам будет удобно? — я предложила это в полном умиротворяющем и продуктивном режиме.

— Убирайся отсюда к чёртовой матери и не возвращайся, пока она не будет с тобой.

— Я уверена, вы понимаете, что у меня нет власти вернуть её вам. Суд составил список требований, которым вы должны соответствовать, чтобы вы могли...

Уоттс придвинулся ближе. Я достала свой телефон:

— Это расписание занятий по воспитанию детей.

Мой телефон упал в грязь. Я наблюдала, как он описал дугу и приземлился, когда мужчина грубо схватил меня.

Он дёрнул меня назад за руки и встряхнул. Мои зубы клацнули друг о друга, голова закружилась от шока, когда он притянул меня ближе. Я отшатнулась, но он обхватил меня за шею. Его руки, твёрдые и безжалостные, сомкнулись на моём горле. Я попыталась закричать, но не смогла. Он крепко сжимал меня, затыкая рот и перекрывая доступ воздуха, в моих глазах пульсировала боль. Я судорожно втягивала в себя столько воздуха, сколько могла, слёзы текли по моему лицу. Я уже чувствовал головокружение и слабость. Я безрезультатно сжала его запястья. Он был намного сильнее меня. Он и близко не был таким крупным, как Рейф или даже Лео, но он был таким сильным. Мне хотелось рыдать, упасть на землю, умолять. Он собирался убить меня. Его глаза были на уровне моего лба, он даже не смотрел на меня, как будто я была человеком, которого он убивал. Я впилась ногтями в его запястья, но он даже не вздрогнул.

Я должна была позвонить Лео, когда буду уходить. Но мой телефон валялся на земле, и вместо этого я собирался умереть.

«Он бы так разозлился на меня, — смутно подумала я, — за то, что я ему не позвонила». И Рейф — Рейф! Рейф научил меня кое-чему об удушающих захватах. Я пыталась ухватиться за эту мысль, но мне было так страшно. Я продолжала пытаться отступить и не могла. Его руки были большими и крепко сжимали моё горло. Было так больно, что у меня уже подкашивались ноги.

Шагни к нему.

Опусти голову прямо вниз.

Ныряй в сторону у него под мышкой и беги изо всех сил.

Это вернулось ко мне. Слава богу, это вернулось ко мне. Я сделала это быстро, прежде чем успела потерять сознание. Я придвинулась ближе, выпрямила голову и нырнула под его руку. Тогда он набросился на меня и повалил на землю. Это вышибло из меня дух, но я оттолкнулась и вскочила на ноги. Я, пошатываясь, направилась к своей машине, рывком открыла дверцу и заперла её, как только села. Я завела машину и умчалась, буксуя и петляя, пока не оказался на главной дороге. Я гнала как проклятая всю дорогу до офиса. Я, спотыкаясь, вошла и включила свой компьютер, открывая формы отчётов. Я обнаружила, что мои руки слишком сильно дрожат, чтобы даже печатать. Я зашла в кабинет Джанет. Она разговаривала по телефону, но тут же бросила его.

— Господи, твоя шея. Что случилось?

Я попыталась ответить, но в горле у меня пересохло, оно болело и саднило. Мне удалось хрипло прошептать:

— Уоттс напал на меня. Душил меня.

— Ладно, мы едем в отделение неотложной помощи. Есть кто-нибудь, кому я могу позвонить вместо тебя? — спросила она. Я покачала головой.

— Могу я воспользоваться твоим телефоном? Я потеряла свой, когда он схватил меня.

Я воспользовалась её телефоном, чтобы написать Лео. «Потеряла свой телефон, но вернулась в офис. Увидимся на спарринге». Я не сказала, что со мной всё в порядке, потому что это было не так, но завтра я куплю новый телефон. Мне не придётся встречаться ни с кем из парней до субботы. Если бы мне пришлось увидеть их или хотя бы услышать их голоса, я бы не выдержала своего слабого самообладания и разрыдалась. Лучше было держать их на расстоянии, не рассказывать им о том, что произошло.

Джанет сама отвезла меня в отделение неотложной помощи и заполнила за меня кучу бумаг на своём планшете, просто задавая вопросы. Она была великолепна во всём и настояла, чтобы я подала заявление в полицию. Она позвонила в полицию и попросила их прислать кого-нибудь в отделение неотложной помощи, чтобы допросить меня, чтобы мне не пришлось идти в участок для дачи показаний. Меня бросало в дрожь при одном упоминании об этом. Я никогда больше не хотела думать об этом. Она рассказала о последствиях для дела, о прекращении попыток свиданий до тех пор, пока не будет проведено расследование. Всё, о чём я могла думать, — это о маленькой девочке, о том, что я не помогла ей. Я только появилась, попыталась показать её отцу список и меня чуть не задушили в процессе. Мне было жаль, так жаль, что я подвела её. Я снова и снова качала головой, даже когда врач осматривал меня и говорил о синяках, отдыхе, жидкости и прикладывании пакета со льдом к моей шее.

Джанет отвезла меня обратно к моей машине и настояла, чтобы я взяла выходной на следующий день, чтобы восстановиться. Я поехала домой, переоделась в пижаму и раз двадцать проверила замок на своей двери. Я не могла сосредоточиться ни на телевизоре, ни на своей книге, взятой в библиотеке. Я просто приложила лёд к шее и лежала на диване под одеялом, напуганная до смерти и обвиняющая себя.

Посмотрев в зеркало, я вздрогнула. Белок моего левого глаза был почти полностью красный из-за кровеносного сосуда, лопнувшего в результате удушения. Моё лицо было опухшим. Синяки образовали тёмные полосы на моей шее и обвивали руки. Я приняла душ, жалея, что не могу стереть следы, которые он оставил на моей коже. Когда я плакала, у меня болело горло.

На следующий день мне пришлось заставить себя пойти в полицейский участок, чтобы подписать заявление и ответить ещё на несколько вопросов. Я надела солнцезащитные очки.

«Все в участке, наверное, думали, что я побитая жена», — подумала я. Не то чтобы это имело какое-то реальное значение. В конце концов, синяки есть синяки.

Позже я купила новый телефон. Я не могла заставить себя ничего съесть, поэтому просто отхлебнула немного воды. Я снова забилась под одеяло с включённым телевизором, отчаянно нуждаясь в компании. Джанет звонила, чтобы проведать меня, но я отправила сообщение на голосовую почту. Она бы подумала, что я отдыхаю, а не пялюсь безумным взглядом на свою дверь, как будто кто-то собирается ворваться в неё и прикончить меня. Когда Рейф позвонил, чтобы узнать, приеду ли на спарринг в спортзал, я ответила. Часть меня нуждалась в том, чтобы услышать его голос, нуждалась в общении с другим человеком. Я сказала ему, что буду там.

Вместо своей обычной майки и шорт я надела футболку и застегнула куртку высоко у шеи. Может быть, они подумали бы, что мне холодно, или что я чем-то заболела и мне нужна куртка, чтобы согреться. Глаз — ну, я не могу носить солнцезащитные очки в спортзале, так что мне придётся сказать, что я повредила глаз.

Я могла бы заявить, что уколола себя, нанося тушь. Мужчины не очень разбирались в макияже, поэтому могли поверить, что я могу ткнуть палочкой в глазное яблоко с такой силой, что лопнет кровеносный сосуд. Часть меня хотела свернуться калачиком и спрятаться, не выходить на улицу, не позволять им видеть меня, но часть, которая жаждала контакта, дружбы и комфорта от пребывания с ними, говорила громче.

Я зашла в спортзал, бросила свою сумку в раздевалке и встретилась с ними на матах. Я стояла к ним спиной, надевая шлем.

— Давай я помогу его застегнуть, — сказал Рейф, дотрагиваясь до моего плеча. Я обернулась, решив проявить наглость, чтобы он увидел, что мне было больно.

— Чёрт возьми, Лекси, что случилось? — он сказал, положив руки мне на лицо, снимая защитный шлем, прикасаясь к моим щекам и подбородку, как будто нащупывая повреждения: — Кто это сделал?

— Ничего страшного, — ответила я. — Я не хочу об этом говорить.

— Дай мне посмотреть на твою шею. Кто-то душил тебя. Это был тот отец? Лео! — крикнул он в другой конец спортзала.

Вошёл Лео, всё ещё делая наклоны с большой гантелью, вероятно, хвастаясь:

— Что?

— Посмотри на неё, — сказал Рейф почти обвиняющим тоном. — Я думал, ты сказал, что она прекрасно добралась до офиса.

— Я получил сообщение. Я решил, что всё в порядке. Господи, — сказал он, увидев меня. Он потянулся к молнии на моей куртке, но я отступила назад.

— Эй, — сказала я. — Я не подписывалась на полный осмотр тела.

— Дай-ка я посмотрю, — произнёс Рейф. Вместо того, чтобы потянуться к моей куртке, он взял меня за руки, осмотрел кончики пальцев, мои неровные ногти, — Оборонительные повреждения. — Он покачал головой: — Ты вцепилась ногтями в кого-то, кто держал тебя за шею. Ты была у врача?

Я кивнула.

— Ты собирались рассказать нам об этом? — спросил Лео.

Я покачала головой, моё горло сжалось, и я не могла говорить.

— Иди сюда, — сказал он, раскрывая мне свои объятия. Я попятилась, сопротивляясь. Я сильно заморгала, от чего-то у меня защипало в глазах.

— Мы хотим позаботиться о тебе, — проговорил Рейф. — Знаю, что у тебя здесь была травма. Но мы никому не позволим снова причинить тебе боль. Возвращайся к нам домой. Мы поговорим об этом, разработаем план.

Я сильно шмыгнула носом, потому что у меня текло из носа.

— Хорошо, — сказала я дрожащим голосом.

— Мой грузовик за зданием, — сказал Рейф, убирая свои руки из моих. — Отведи её туда. Я возьму её сумку, — сказал он Лео.

Лео не колебался. Я думала, он собирается обнять меня и помочь добраться до грузовика, как инвалиду. Я была неправа. Он наклонился и подхватил меня на руки. Я ахнула.

— Я держу тебя. Теперь всё хорошо, — сказал он. Я чувствовала себя глупо, но не могла отделаться от мысли, что приятно, когда тебя носят на руках, балуют таким образом. Он поставил меня на землю, чтобы открыть грузовик, и помог мне забраться в него. Я проскользнула на середину: — Мы приготовим сэндвич Лекси, — поддразнил он, — никто больше не приблизится к тебе.

Это было правдой, как только Рейф сел на водительское место, я оказалась зажатой между двумя большими парнями, зажатой и в безопасности. Они жили недалеко, но это не помешало мне прислонить голову к плечу Рэйфа, пока он вёл машину. Возможно, я задремала. Когда грузовик остановился, я резко проснулась.