— Для тех из вас, кто только присоединяется к нам, меня зовут Рейф Салливан. Я лицензированный личный тренер, а также сертифицированный инструктор по самообороне. Сегодня вечером мы поработаем над вашей стойкой, равновесием и осанкой. Большая часть самозащиты носит ментальный характер. Вы должны тренироваться реагировать практично, а не со страхом. Если вы окажетесь в ситуации, когда конфликт приобретает физический характер, вы должны сохранять хладнокровие.

Я молча кивнула. Раньше я потеряла голову. Мне пришлось научиться держать себя в руках, вести себя в конфронтации так, чтобы не пискнуть и не броситься к своей машине. Он говорил о наших центрах тяжести и сбалансированной стойке, о том, как переносить свой вес на подушечки наших стоп. Он упомянул, что носил обувь, которая оставалась на ногах — никаких шлёпанцев или сандалий без задника.

— Важно помнить, что вы не получаете очки за то, что остаётесь здесь ради драки. Цель самообороны — безопасный побег, а не надрать кому-то задницу. Вы хотите оглушить или обезоружить нападающего на достаточно долгое время, чтобы уйти. Поэтому в своей повседневной жизни вам нужно делать выбор, который увеличивает шансы на успех. Никакой обуви, которая спадает, когда вы пытаетесь бежать. Никаких серёжек-колец или конских хвостиков. Это удобные способы для кого-то схватить вас и контролировать ваши движения.

Я протянула руку назад и застенчиво потеребила свой конский хвост. Я никогда не думала о нём иначе, как об удобном и спортивном — и уж точно не как о рычаге для хищника. Он продолжал рассказывать нам о серии поз, некоторые из которых я узнала из йоги, и все они были направлены на установление равновесия и сильную стойку. Затем он попросил добровольцев. Я огляделся в поисках чего-нибудь, за чем можно было бы спрятаться. Я не хотела появляться перед классом — пятнадцатью или двадцатью людьми, большинство из которых были спортивного вида — в своих потрёпанных спортивных штанах, футболке и моём опасном «конском хвосте». Когда девушка в первом ряду подпрыгнула вверх-вниз и помахала рукой, он выбрал её.

Я испытала облегчение от того, что меня не выбрали, но как только он дал ей рюкзак и сказал проходить мимо, я поняла, что он собирается дотронуться до неё. Я поняла, что прикусила губу. Даже когда я впитывала каждое его слово, где-то внутри я замечала, каким он был красивым, каким уверенным и сильным. Я была зла на себя за то, что испытывала неуловимое вожделение к инструктору по защите. Этот парень был там, чтобы научить меня, как уберечься от смерти, а я думала, как измученный жаждой подросток. «Путь к выживанию в приоритете», — мрачно сказала я себе.

Он дёрнул её назад за лямку рюкзака, но она резко развернулась и ударила его по лицу тыльной стороной ладони. Он бросил рюкзак и кивнул:

— Молодец, Джорджия. Если бы она ударила меня со всей силы, вы бы увидели, как моя голова откинулась назад. Я бы истекал кровью, глаза слезились, а она могла бы уйти. Вот ещё что, и вам придётся извинить меня за мои высказывания, но я не могу достаточно подчеркнуть это. Оставьте этот грёбаный рюкзак. Не сражайся за вещи, которые могут стоить вам жизни.

Я чувствовала, что он говорил только со мной, как будто это было нормально, что я сорвалась и убежала от мистера Уоттса раньше. Как будто я поступила умно, а не просто трусливо. То, что это мне напомнило, было странно — в детстве я любила томатный суп. Даже летом я хотела приготовить его на обед из-за того, каким восхитительно нежным и успокаивающим он был. Голос Рейфа Салливана был лучше томатного супа. Я чувствовала себя так, словно кто-то накинул одеяло мне на плечи и сказал, что всё будет хорошо. Чего, конечно, никто не знал.