— Видишь, ты, блядь, всегда знаешь, о чём я говорю. Какой ребёнок твоего возраста знал бы о Ленни и этом щенке? Вот что я чертовски люблю в… — он резко остановил себя, отвернувшись от меня. — Может, Сойер прав.

Я уставилась на него, растерянная из-за упоминания о Сойере, а также будучи не в состоянии осознать, что «слово-на-букву-Л» соскользнуло с его языка. Он думал и верил, что будет любить меня слишком сильно, и что сила этой любви сокрушит меня? Я, правда, ещё не решила, имел он это в виду буквально или метафорически.

— Боже, Алекс! — засмеялась я, протянув руку и разглаживая морщинки, которые проступили на его лбу из-за тревоги. — Почему ты всё усложняешь?

— Я не знаю, — сказал он, вернув свой взгляд ко мне. Он опустил свои губы, резко прижав их к моим в лёгком поцелуе. Он закончился прежде, чем я смогла ответить, и снова зарылся в мои волосы. — Я сражаюсь в проигранной битве. Выход прост.

— Перестань бороться.

Надолго наступила тишина, и я не знала, о чём он думал. В итоге его дыхание выровнялось, а тело расслабилось, и я поняла, что он уснул. Закрыв глаза и запустив руки в его волосы, я уснула вслед за ним.

Мои сны состояли из татуировок, колец в губе и долгих поцелуев. Это было божественно, но далеко не так совершенно, как наяву. Когда я проснулась, Алекс лежал рядом, скользя пальцами по моей обнаженной руке. Это было похоже на то, как парень относится к своей девушке, и как бы сильно я этого не хотела, я знала, что мы всё ещё находились в этом странном ненужном подвешенном состоянии, но если мы собирались притворяться…

Перекатившись на бок, я перекинула ногу через его бедро.

— Доброе утро.

— Хорошо спала?

Я медленно кивнула.

— А ты?

— О да, как грёбаный ребёнок.

Он практически подпрыгивал на кровати от возбуждения. Я никогда не видела его таким и не могла не улыбнуться ему, как влюбленная дурочка.

— Оно и видно. Ты очень бодрый.

— Это потому, что я принял решение, — он перестал ёрзать и стал серьёзным. Я задержала дыхание, когда его сила распространилась по моим костям с лихорадочным покалыванием. — Да пошло оно всё.

— Пошло оно всё? — повторила я, неуверенная, что он имеет в виду.

— Ага. К чёрту всех, кто что-либо говорит. Нахуй Сойера. К чёрту закон. Нахер всё, — Алекс прикоснулся рукой к моему лицу и провёл большим пальцем по нижней губе. Наклонив голову, прошептал:

— Я хочу тебя.

— Правда? — прошептала я в ответ.

Ответом Алекса был поцелуй, настолько сильный и интенсивный, что вызвал легкую боль в груди. Он придавил меня своим весом, неподвижно удерживая под собой. Я сжимала пальцами его плечи, используя крепкую хватку, чтобы приподняться. Алекс должен был знать, как сильно я нуждаюсь в нем. Он хмыкнул в ответ, встречаясь своим языком с моим и вжимаясь в меня бедрами.

Это вызвало громкий и хриплый стон.

— М-м-м.

— Ш-ш-ш, — произнёс он, отстраняясь от моего рта, раззадорив меня.

Он двинулся губами вниз, найдя нежное местечко во впадинке на шее. Мое дыхание было прерывистым и быстрым, как и биение сердца. Я схватилась за простыни, сжимая их в ладонях. Плотно сжав веки, сосредоточилась на ощущении его губ, продолжающих изучать мою плоть. Грубые, но, на удивление, мягкие руки Алекса нежно скользнули по моей шее и обхватили её. Его рот, обжигая мою влажную кожу, опускался всё ниже и ниже, пока не дошёл до груди. Высунув язык, он лизнул меня.

— Пожалуйста, — проговорила я, задыхаясь.

Алекс задрал мою рубашку, пока его губы двигались по моей коже. Я задыхалась и извивалась, пока он не избавил меня от страданий и не обхватил ртом мой ноющий, твердый сосок. Он сосал, обводил языком и царапал его зубами. Я дернулась, но он крепко обхватил меня руками за шею, удерживая на месте. Он даже не поднял головы. Единственное, что я могла разглядеть — его макушку и спутанные чёрные волосы. Посасывая влажную, чувствительную кожу, которую он укусил несколько мгновений назад, Алекс слегка отстранился и подул на неё, посылая озноб по всему моему телу. Я упала на подушку и вздохнула. Плевать. Он мог делать всё, что ему хочется. Горячее дыхание Алекса обдавало меня, заставляя чувствительную и восприимчивую кожу покалывать и покрываться мурашками. Он убрал руки с шеи, скользя ими вниз по моим рукам, которые, затем, резко дернул, отрывая от простыней. Он поднял голову, и я встретилась взглядом с его потемневшими глазами. Никогда ранее я не видела их такими. Он хитро улыбнулся своей кривоватой улыбочкой.

— Тебя когда-нибудь так целовали?

— Нет, — ответила я, вспомнив все неловкие моменты с бывшим. — Определенно нет.

— Оно и видно, — сказал он, нежно целуя место, которое только что кусал и сосал. И которое теперь приобретало темно-сиреневый оттенок. Мои глаза расширились.

— Серьезно? Ты только что поставил мне засос?

— Всего лишь маленький, — ответил Алекс, поправляя мою футболку. Он поднялся на кровати и навис надо мной. Самодовольно улыбаясь, наклонил голову и слегка поцеловал меня в губы. — Не переживай, Мелкая, он там, где его никто никогда не увидит. А если и увидит, то окажется мёртв.

— Так это своего рода предупреждение? — уточнила я, закинув ногу ему на талию.

— Более или менее, — он снова поцеловал меня.

Да, парень стал ненасытным.

— Кому предупреждение-то?

— Любому уроду, который подумает, что может покуситься на моё, — сказал он ожесточенным и властным тоном. — Ты теперь моя девочка.

Это должен был быть тревожный звоночек для меня, напоминающий, как опасно начинать что-то с таким собственником, особенно со всем этим «мы женщины, услышьте наш рык» дерьмом, которое вдалбливала мне мама. Но от этого я не могла не чувствовать себя желанной, и уж точно не собиралась останавливаться. Мне нравилось осознавать, что я полностью принадлежу ему, и, что он убьёт любого, кто попытается меня отнять. Это делало его девушку более привлекательной.

— Позже, — сказал он, водя пальцем по моей бедренной косточке и низу живота, — я хочу видеть моё имя здесь.

Резко вздохнув, я подалась бедрами вперед, желая, чтобы он прикоснулся ко мне более уверенно и интимно.

Он провёл линию своим носом вверх, вокруг подбородка и к моему ушку.

— Сделаешь это для меня?

Я кивнула, зажмурившись, когда почувствовала, что его рука скользнула мне под пояс и медленно двинулась вниз. Он остановился, не решаясь.

— Позволишь оставить моё имя тут? — спросил он, слегка потирая мою кожу под своими пальцами.

— Да, — заныла я, облизав губы. Он улыбнулся мне в шею. Боже, он был таким дразнящим засранцем. Алекс продолжил путешествие своих пальцев, пробегая ими по плоти и двигаясь всё дальше вниз. Он был в паре сантиметром от моих нуждающихся губ.

— А что насчёт этого места? — спросил он, целуя и прикусывая мочку ушка. — Позволишь мне пометить тебя здесь моим ртом?

— Да, где хочешь, — я тяжело дышала, вновь цепляясь за простыни. — Только прикоснись ко мне.

Алекс знал, что делает, и намеренно дразнил меня. Именно в тот момент я пожалела, что была такой неопытной. Нечестно, когда вся власть принадлежит только ему.

— Пожалуйста, — прошептала я.

Переместившись вверх, чтобы получить лучший доступ, он переместил пальцы вниз, скользнув между моих складочек. Мои руки взлетели к его рубашке, цепляясь за неё. Я приподняла бедра, что заставило его проникнуть внутрь. Он застонал, медленно и мучительно скользя во мне пальцем.

Я вскрикнула слишком громко, и ему пришлось прижаться ко мне ртом, чтобы заставить замолчать. Изучая мои пределы и мой комфорт, он ждал, прежде чем войти в меня двумя пальцами. Он легко скользнул внутрь. Я вся дрожала и была такой мокрой. Киска издавала чмокающие звуки, когда он набрал темп и вошёл ещё глубже.

— Блядь, детка! — зарычал он и толкнулся в меня бёдрами, в поисках трения и своего освобождения. И как только его большой палец сделал круговые движения по моему набухшему клитору, посылая трепет — чёртова дверь открылась.

— Эй, ребята, вы уже встали? — прогремел голос Лена, когда он ворвался в комнату. — Мы собираемся пойти поесть. Чёрт возьми!

Алекс отдернул руку, а я вскрикнула, накрывшись простыней с головой.

— Чёрт бы тебя побрал, Лен! Пошел нахрен отсюда! — прокричал Алекс и кинул что-то в дверь. Громко влетев в стену, это что-то со стуком упало.

Лен заржал и захлопнул дверь. Казалось, что если встречаешься с взрослым мужчиной, то такого не должно случиться, но в тот момент я снова чувствовала себя ребёнком. Смущение от того, что мои родители застукали моего парня в тот момент, когда он трахал меня пальцем, было ярким и реальным. Р-р-р! Убейте меня. Алекс скользнул ко мне под простынь и обнял руками за талию. Его тепло успокаивало, но у меня перед глазами всё ещё стояло выражение лица Лена, когда он увидел, что мы творили.

— Мне так жаль, — вздохнул он, целуя меня в плечо. — Я установлю этот чёртов замок как можно скорее. Обещаю.

Я покачала головой, всё ещё униженная произошедшим.

— Не могу поверить в то, что сейчас случилось.

— Я не должен был ничего начинать.

— Нет, — возразила я, взяла его руку, и поцеловав её, подсунула себе под подбородок. — Просто надо поставить замок, или выкинуть Лена из квартиры. Этот бесцеремонный ублюдок должен был сначала постучать.

— Я могу его убить, если хочешь.

— Нет, в этом нет необходимости, — засмеялась я. — У тебя уйдёт слишком много времени на поиски нового лучшего друга.

Крепче прижав к себе, он поцеловал меня в затылок.

— Только не тогда, когда я уже нашёл ему замену.

Мои отношения с Алексом, которые больше месяца стояли на одном месте, теперь уносились в стратосферу. Когда этот парень решает что-то, он просто идёт и делает. Он не останавливается, чтобы проверить температуру воды, нет, он бежит на полной скорости и ныряет с головой. Проявляя чувство собственничества, он делал всё, чтобы окружающие знали, что я — его. Небольшие жесты, которые я замечала. Раньше он всегда шёл впереди, но держал руку рядом на случай, если ему в любой момент понадобится схватить меня. После принятого решения, он стал распускать руки. Постоянно прикасался к лицу, целовал меня в губы и вдыхал запах волос. Я больше не была для него запретной зоной. Он закинул на меня руку, когда мы вошли в строительный магазин. Я чувствовала себя сильной, но, в то же время, выставленной напоказ. Это всегда было испытанием — находиться с ним на публике. Взгляды, которые окружающие кидали на него. Для меня с самого начала было ясно, что люди его боятся. Это инстинкт, говоривший им, что этот парень не представляет собой ничего хорошего. Что-то вроде самосохранения, и они хотели держаться от него на расстоянии. Интересно, это татуировки, пирсинг и чёрные ботинки отпугивали их или что-то ещё? Что-то, что все видели в нём, чего не видела я? Может, я не видела реальной опасности из-за безумной влюбленности?