Глава 18

Утренние золотистые лучи пробивались сквозь коричневые шторы, когда на прикроватной тумбочке завибрировал телефон Алекса. Это была Никс. Она тяжело дышала и была в бешенстве. Организаторы отменили субботнее выступление сенатора в Спрингфилде, и, позже, в тот же день, он улетел домой из Вашингтона, округа Колумбия. У нас было меньше семи часов, чтобы добраться до Сент-Луиса, проникнуть в дом сенатора и спрятать все наркотики в ящиках письменного стола. Что еще хуже: мы не имели ни малейшего представления как сделать это.

Мигель — единственный человек, который мог без подозрений и полиции провести нас в дом, и он мертв. Двуствольное ружье, разнёсшее ему череп, лишило нас этой возможности. Жажда крови во многом похожа на влюбленность — она только мешает бизнесу.

Часы тикали с угрожающей скоростью, мы собрались и покинули Канзас-Сити менее чем через двадцать минут после звонка Никс. Даже не протерли поверхности в номере, хотя Алекс всегда настаивал на том, чтобы мы все проделывали это по четыре-пять раз и не оставляли после себя ни отпечатка. Подобную предосторожность он проявлял абсолютно всегда, но сейчас отсутствие времени становилось проблемой, и разные мелочи ускользали из виду.

Я нервничала. Алекс прикидывался невозмутимым.

— Это пустяковая неприятность, а не конец света, Мелкая, — сказал он, отмахнувшись от моих переживаний, после чего поцеловал, гарантируя еще и уступчивость. И это сработало как морфий, пущенный по венам: переживания сменились спокойствием.

Сент-Луис находился в трех с половиной часах езды от Канзас-Сити, и Алекс провел сто десять минут в разработке плана на случай непредвиденных обстоятельств. Большую часть пути он молчал, положив руку мне на колено и глядя в окно. Это его сфера: к моменту въезда в город он придумает, как проникнуть в особняк, даже если придется ткнуть кому-нибудь стволом в лицо, угрожая прикончить, если пикнет.

Жестокость — его действительность, а темная личность с кривоватой улыбкой и пальцем на курке — моя.

— Никс говорит, что их самолет приземляется через час, — заявил напарник, отрывая взгляд от телефона. — Десять минут.

Всё, что ему надо было сказать.

Тик-так, тик-гребаный-так.

Полдень. Мы застряли в безумной пробке в центре Сент-Луиса. Дождь пошел с удвоенной силой, на лобовое стекло лился нескончаемый поток, практически сводя видимость к нулю. Погода была необычной для Миссури в июне, и какой-то диджей по радио описал это лето, как свою биполярную бывшую.

— Мы с Адрианой пару раз объедем квартал, но, если вы не выйдете к… — Питер глянул на часы, — часу тридцати, мы уходим.

Алекс кивнул, наклонился вперед и хлопнул того по спине.

— Делай, что должен, приятель. Если мы с моей девочкой не выберемся вовремя, возвращайтесь в отель и уничтожьте все.

— Все? — Питер обернулся и приподнял бровь, явно удивленный указанием.

— Все, — откинулся Алекс. — Я не хочу, чтобы вас поймали с чем-то, что свяжет с нами.

— А после? Остаемся? Уезжаем? — спросил Питер.

— Бегите. Убирайтесь как можно быстрее. Когда дерьмо попадет в вентилятор, вас под струей я видеть не хочу. Блядь, просто исчезните, слышите?

Ответная улыбка Питера вышла вялой и неубедительной: тяжесть ситуации грузом легла на его плечи. Ему не хотелось оставлять нас, но надо было защитить Адриану. Беспокойство вернулось, я нахмурилась.

— Ты ожидаешь, что нас поймают?

— Черт, нет! Для этого мы слишком умны, — Алекс приподнялся, доставая Colt и проверяя магазин на наличие патронов: полностью заряжен, конечно же. — Но будет глупо не спланировать провал.

Я кивнула, но в глаза бросилась отражающая поверхность оружия, которая пробудила внизу живота щекочущее ощущение, охватившее меня целиком. Я скрестила ноги, пытаясь сдержать распространяющееся пламя желания. Но не сработало. Алекс, прекрасно чувствовавший меня, точно знал, какое направление приняли мои мысли, и воспользовался возможностью подтолкнуть в ту же сторону и тело. Пододвинувшись, он сунул ствол пистолета между моих зажатых бедер, пытаясь раздвинуть их. Я сглотнула и задержала дыхание, желая поддаться ему, но отлично понимая, к чему это приведет.

— Алекс, — шикнула я, хватая Colt за дуло и отталкивая от себя. — Прекрати!

— Ш-ш-ш, — одними губами произнес он, кивая в сторону ничего не подозревающих Питера с Адрианы.

— Нет! — так же беззвучно ответила я.

Схватив меня за затылок, он наклонился и прошептал эти греховные слова, от которых по спине побежали мурашки.

— Позволь мне поиграть.

Дьяволу сложно отказать, когда его аргументы столь убедительны.

— Ладно, — согласилась я, закрывая глаза и поддаваясь соблазну.

Улыбнувшись мне в шею, он провел пистолетом вдоль моей ноги, медленно подбираясь им к ноющему центру. Я застыла, расслабившись только, когда он надавил сильнее, лаская меня круговыми движениями. Он возносил меня на вершину, и я вцепилась в дверь и его джинсы.

— Прикуси губу, — велел Алекс и втянул в рот мочку.

Я впилась зубами в губу, в отчаянии прокусив кожу.

— Итак, Алекс.

— Да! — переключив внимание, он убрал губы от моего уха, а пистолет от ног. В широко распахнутых глазах плескалась вина.

Машина остановилась на обочине, Питер покачал головой, глянув в зеркало заднего вида, а Адриана пыталась сдержать смех. Да, нас опять поймали за этим делом. Я была готова провалиться сквозь землю.

— Невероятно, — пробормотала я, скрывая покрасневшее лицо в руках.

— Простите, не хотела вас прерывать, — сказала Адриана, но я слышала в ее голосе смех. — Я… знаете, неважно.

Мне хотелось умереть.

— О нет, — возразил Алекс, забавляясь нашим положением, — уже чертовски поздно, так что давай спрашивай.

Она засмеялась.

— Да, пожалуй, ты прав. Мне просто интересно, как ты хочешь, чтобы мы поступили с Сойером и Леном.

— Бля, я забыл об этих придурках. Можешь написать, что дела пошли по другому пути, и чтобы парни как можно скорее убирались из страны?

— Безусловно, Александр, — что-то в ее тоне привлекло мое внимание. Глянув между растопыренных пальцев, я наблюдала, как она наклонилась и взяла его за руку, легонько проведя по ней пальцами и слегка сжав. — Мы же семья.

Все случилось мгновенно. Внутри вскипела ревность, пульсируя в венах, и проникла до самых костей. Покалывающее и неприятное ощущение, раздражавшее кожу, превращавшееся в ненависть к этой женщине, продолжавшей прикасаться к моему Алексу.

Мой!

Я враждебно прищурилась, сверля взглядом воображаемую дыру в ее голове и наслаждаясь видением, устраняющим мою проблему одним нажатием курка.

Гладит.

Улыбается.

Мышцы напряглись до боли, медленно тянулись секунды, пока я ждала, когда Адриана уберет руку прежде, чем поддамся убийственным мыслям.

Обнимает.

Смеется.

Пальцы дергались в поисках решения, настойчивый голос в голове звучал все громче и более разъярённо.

Мой. Мой. Мой. Мой. Мой. Мой. Мой. Мой.

Ненависть прожигала меня изнутри, пока сил больше терпеть не осталось, и я сорвалась.

— Почему бы тебе, блядь, не убрать свою гребаную…

— А, черт! — перебил меня Алекс, схватил за рукав и потянул через сидение. Я все еще говорила Адриане, куда ей засунуть свою руку, когда он, как тряпичную куклу, вытащил меня из машины на холод.

— Отпусти меня! — я пиналась и брыкалась, пытаясь освободиться. Но в итоге я упала на его грудь, окунувшись в аромат кожи и хлопка. Он обнял меня, удерживая на месте. Мне было так тепло, а от него так хорошо пахло, но это лишь уловка, чтобы меня контролировать.

Дождь прекратился, и теперь с небес спускались брызги воды, больше похожие на туман.

— Час тридцать, — повторил Алекс Питеру и захлопнул дверь ногой.

Я отстранилась, но он тут же притянул меня обратно.

— Не отвлекайся, — произнес Питер.

— У нас все отлично, разве нет, детка? — спросил Алекс, отклонившись и посмотрев на меня.

Хотел избавиться от зрителей.

Я натянуто улыбнулась.

— Конечно.

Питер повторил.

— Час тридцать.

— Ага, — подтвердил Алекс и стукнул кулаком по крыше машины. — Проваливайте отсюда.

Питер кивнул, закрыл окно и выехал на дорогу. Я не отрывала взгляда от задних красных габаритных огней, пока те не растворились вдали.

— Черт возьми, Мэд!

Я вздрогнула, слегка испугавшись неожиданной злости в его голосе. Вскинула голову, он опустил на меня взгляд: веки сомкнулись до полных презрения тонких щелочек.

Да, он точно в ярости.

— Что?!

— Да что с тобой не так?

— Ничего, — с притворной невинностью ответила я.

— Ничего?

Я пожала плечами.

— Не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказала. Ну… перегнула палку.

— Перегнула палку? Блядь, да ты собиралась убить… — он остановился и потянул меня за жакет. — Знаешь что, у нас нет времени на это дерьмо. Пойдем.

Он держал меня в объятиях, пока мы спешили по оживленной улице, но дождь снова начался, хлынул косым потоком, за секунду заливая улицу. Мы насквозь промокли. Это только распалило мой гнев.

— Нет, я хочу услышать, — я вырвала руку. — Давай, скажи это, Алекс! Не будь трусом.

Его глаза округлились, и, как ожидалось, его прорвало:

— Ладно, крепкий орешек. Ты меня до ручки доводишь. Ты, блядь, больная на голову! Я не могу поспеть за твоей чокнутой задницей, понятно? Теперь, блядь, ты счастлива?

Я злобно зыркнула на него и изо всех сил толкнула.

— Нет, не счастлива… и я не сумасшедшая!

— О нет, детка, не хочу тебя расстраивать, но ты чертовски безумна, блядь, хоть справку выписывай, — он смотрел на меня, совершенно не раскаиваясь, имея в виду каждое слово.

— Тогда почему ты со мной, а? — я с силой заехала ему по груди. — Если я такая проблема?

— Да чёрт знает, Мелкая! Наверное, я мазохист, — заявил он, отводя взгляд в сторону. — Выхода нет.

На меня словно обрушилась тонна кирпичей, и во всем этом появился смысл. Она прикасалась к нему так близко и интимно, как делала бы бывшая любовница, и в этот момент я поняла, что между Алексом и Адрианой существовало куда больше, чем он показывал.