— М-м-м, какая хорошая девочка. — Алекс прекратил свои движения, оставшись во мне. Он погладил изгиб моей задницы. Я вздрогнула от неизбежной боли, которая так и не появилась. Этот великолепный, приводящий в бешенство мужчина, не торопился со мной, но я хотела большего.

Я жаждала трения.

— Малыш, — захныкала я, прижимаясь к нему всем телом, пока его член не скользнул глубже. — Пожалуйста.

Одной простой просьбы оказалось достаточно, так что он схватил мои волосы в кулак, оттягивая, и медленно… мучительно медленно вышел из меня, только чтобы врезаться обратно.

— Ты этого хочешь? — спросил он, дернув меня назад и снова врезавшись вперед. — Чтобы тебя поимели?

— Да! — выдохнула я, так сильно прикусив губу, что повредила кожу. Металлический вкус крови только усилил мое возбуждение.

— Да. — Он тяжело дышал, врезаясь быстрее и глубже. — Так я, блядь, и думал.

Я сжалась вокруг него, взмывая к вершине, мне хотелось кричать. Это было так хорошо. Он ускорил толчки, но мои стеночки сдавливали его, мешая сохранять темп.

— Черт, Мелкая. — Он впился пальцами мне в задницу. — Это чертова киска.

Наши стоны и звуки его вонзающегося в меня члена были едва приглушены кафельными стенами ванной. Они становились все громче по мере того, как удовольствие становилось все невыносимее.

Алекс вышел из меня и развернул.

— Мне надо видеть тебя, — грубо схватив меня за лицо, он, нуждаясь, сверлил меня взглядом, не давая возможности отвести глаз. Прижал к стене, вода больше не попадала на нас. — Блядь, детка… — он обрушил свои губы на мои, проникая языком в рот.

Опасный.

Властный.

Мой.

— О боже, — потребовала я, запутавшись руками в его волосах, сжимая и притягивая его ниже, все ближе и ближе ко мне, постоянно нуждаясь в большем.

Никогда, никогда этого не будет достаточно.

— Держись за меня, — предупредил он.

Я обняла его за шею, Алекс, приподнимая, подхватил меня под бедра. Обернув ноги вокруг талии и скрестив лодыжки, я оказалась прижата к стене, и он с легкостью скользнул в меня. Выверенные движения замедлились, и он остановился совсем. Удерживая меня на месте, приподнял голову и посмотрел на меня. Я убрала мокрые волосы с его лица, утопая в омуте зеленых глаз. Столько скрывалось за их безмятежностью…

— Я люблю тебя, — сказал он.

Это задело за живое.

Сильно.

Сильнее, чем я ожидала.

Зарывшись лицом в шею, я сжала его так сильно, как только могла, и прошептала:

— Я люблю тебя.

— М-м-м, — хмыкнул он, и я почувствовала его улыбку у влажной кожи, — скажи еще раз.

— Я люблю тебя, — повторила я чуть громче шепота, но все равно тихо.

— Детка, посмотри на меня, — потребовал он.

Я оторвалась от его шеи и встретилась с ним взглядом.

Он улыбнулся.

— Вот ты где, моя красивая сумасшедшая девочка, — он подался вперед, и я ахнула. — Теперь скажи мне.

— Я люблю тебя.

Он наклонился и прижался к моим губам.

— Еще, — велел он, постепенно начиная ускорять движение.

— Я люблю тебя! — мой напряженный голос с хрипотцой прозвучал громче.

— Черт! Ты и понятия не имеешь, — он закрыл глаза, покачивая тазом, двигаясь во мне.

Я застонала.

Он пробурчал.

Удовольствие от ощущения его, глубоко проникающего в меня, окруженного мной, засасывало в свою пучину. Медленный тлеющий огонек взорвался языками пламени, когда он опустил между нами руку и коснулся клитора двумя пальцами.

Я, всхлипывая, вцепилась в его плечи.

— О боже, Алекс. Продолжай. Да, я собираюсь…

— Чертовски хорошо, — шепнул он, но я расслышала четко и ясно.

Он приподнял меня выше, задевая новую точку глубоко внутри, надавил на живот, и я почувствовала что-то новое… необычное. Сначала появилось знакомое давление в мочевом пузыре, и я была готова просить Алекса остановиться, но оно быстро сменилось и, черт возьми, это новое ощущение снесло мне крышу. Я никогда такого не испытывала. Хотя Алекс так же гладил мой клитор и трахал так сильно, что мои бедра дрожали, но это сильное и мощное чувство накрыло меня.

Я сильно кончила.

Выкрикивая его имя и ругательства, я содрогалась от эйфории, поглощавшей меня. От кончиков пальцев ног до макушки.

— Блядь! — зашипел Алекс, поставив меня на ноги и выскользнув из меня.

Он уперся мне в грудь рукой, прижав к стене, и сделал широкий шаг назад, встав под струи воды и продолжив двигать ладонью по члену. Я с восхищением смотрела, как он кончил. Сведенные брови. Закрытые глаза. Поджатые губы. Напряженные мышцы. Меня завело быть свидетелем его освобождения, зрелища, как он ласкал себя таким примитивным образом. Между ног все сжалось, я снова хотела его. Вздрагивая, постепенно приходя в себя, он выпрямился, нависнув надо мной. Открыл глаза, уголки его губ приподнялись в ухмылке.

— Я испортил твой душ.

Я улыбнулась, схватив его за руки и притянув к себе.

— Давай испортим его еще.

Алекс затянулся и передал мне косяк из личных запасов Лена. Лучшая травка по эту сторону Айовы. Это ни о чем не говорило, но Лен был придирчив к своей любовнице (примеч. речь идет о марихуане). Она легко шла и имела сильный вкус. Мне не нужно было ее много, чтобы заторчать. Буквально три ее поцелуя, и меня унесло.

Выпустив дым, я с изумлением наблюдала, как он устремлялся ввысь к потолку. Дым замедлялся и покачивался, поднимаясь белым облаком и рассеиваясь в туман.

Алекс сел надо мной, поглаживая меня по щеке.

— Ты под кайфом, детка?

Я молча кивнула.

— Да?

— М-хм, — хмыкнула я в ответ и захихикала.

Он присел ближе и забрал косяк у меня из руки. Я наблюдала, как он сунул его в рот, обернув эти прекрасные пухлые губы вокруг кончика.

Мне хотелось поцеловать их. Укусить их.

Алекс встретился со мной взглядом, опустился и кивнул, чтобы я открыла рот. Как множество раз раньше, он выпустил дым в меня. Я задержала дыхание. У меня уже лучше получалось, легкие так не жгло, я могла удерживать дым в себе, иногда совсем забывая выдохнуть. Теперь голод был моим врагом.

— Такая красивая, когда укуренная, — произнес он, стягивая белую простыню и открывая мою обнаженную грудь. Алекс пробежался пальцами так нежно, словно перышко, сводя меня с ума. Я заерзала, выгибая спину и умоляя по-настоящему прикоснуться ко мне.

— Ты мне доверяешь? — задал он вопрос, ведя рукой вдоль ребер, по животу до трусиков, забираясь под их резинку.

— Больше всего на свете.

Он провел носом вдоль моей скулы.

— Я никогда тебя не обижу.

— Я знаю.

— Закрой глаза, — попросил он, его пальцы исчезли.

Мне хотелось кричать, но я доверяла ему, и с доверием шло слепое повиновение.

— Это моя девочка, — произнес он, тепло его тела испарилось, кровать прогнулась под переместившимся весом.

Я слушала, как он что-то делал на ночном столике. Похоже, доставал магазин из кольта. Взвел курок и положил что-то. Думаю, пулю из патронника (примеч. участок канала ствола, где размещается патрон), но не уверена. Затем вернулся ко мне и прижался к моим губам. Я ухватилась за его руки, чтобы хоть как-то держаться.

— Не открывай глаза, — напомнил он.

Я сглотнула.

Тело гудело от возбуждения.

Холодное — мое первое впечатление. Второе — твердое и тонкое. Алекс вел этим вдоль моей груди, обводя соски, возбуждая их. Что он делает, и почему это меня так возбуждает?

— Дыши, — шепнул Алекс, ведя штуку вниз по животу, вокруг пупка, ниже к линии трусиков.

Раздался щелчок.

Я задохнулась.

Он продолжал двигаться вниз, ниже резинки моих трусиков.

Я ахнула, отпрянув от него.

— Расслабься, детка, — промолвил он, схватив меня за горло, удерживая на месте.

Я старалась не шевелиться. Было сложно не реагировать на его прикосновения, он сосал соски, скользил чем-то холодным и твердым между моих складочек, надавливая на чувствительный клитор. Я сжала простыню, не в силах сдержать вырвавшегося стона.

— Охуеть! — воскликнул Алекс, резко отстранившись от меня.

Когда я открыла глаза, он сверкнул взглядом и потребовал, чтобы я держала их закрытыми. Даже пригрозил завязать их, если я буду плохо себя вести.

— Я хорошая девочка, — поклялась я.

Он стянул с меня трусики и раздвинул ноги. Я вздрогнула, когда он скользнул рукой по моему левому бедру, затем лизнул меня. На это сложно было не смотреть. Последовала пауза, в течение которой ничего не происходило, и я знала, что он наблюдает за мной, чтобы убедиться, что я хорошо себя веду. Мои глаза оставались плотно закрытыми.

Алекс шире раскрыл мои бедра, втиснув между ног свои плечи. Он дышал на меня. Это было щекотно, но хуже всего было предвкушение того, что он сделает дальше. Все началось с его языка. Он лениво провел линию от моей дырочки до самого возбужденного клитора. Я бы кончила прямо там, но холодный, твердый предмет снова возник и толкнулся внутрь меня, снова ускоряя мое сердце и дыхание. Я замерла, пока Алекс медленно входил и выходил. Он вышел совсем, поглаживая мои губы влажным, узким и жестким краем.

— Алекс, — простонала я, сжимая пальцами простыни и подтягивая их к себе, стягивая с матраса.

— Чертовски красиво, — пробормотал он, мягко входя в меня этим снова.

Ощущение его рта, целующего мои нижние губы, настойчивого языка и его пистолета, двигающегося во мне, было другим, но невероятным. Трудно было не потерять себя и не кончить. Мне было наплевать на тонкие стены и на то, что меня могут услышать. Я кричала, стонала, металась и тряслась. Бедра сомкнулись вокруг головы Алекса, крепко прижимая к себе.

Но это не помешало ему трахать меня еще сильнее.

Пистолет был глубоко внутри меня, а его зубы кусали и втягивали мою нежную набухшую болевшую киску и клитор в рот. Я повернула бедра и выгнула спину, когда покалывание началось как шепот и закончилось как крик. Это было интенсивно и сильно, и я откинулась на спину.

— Я кончаю. Да! Блядь! — Я села и схватила его за волосы, толкая его глубже в себя, пока покалывание не прекратилось.

С выдохом мышцы расслабились, и я разжала руки, откидывая на кровать.