Он убьет меня и за это, но ему не следовало портить мой итальянский костюм.

Я быстро вытираюсь, затем натягиваю шорты цвета хаки. Просовываю руки в рукава рубашки и морщусь от боли в ребрах. Смотрю на свою грудь и обнаруживаю, что там образовалось фиолетовое пятно. Гребаный Кинг и его кулаки.

Иногда мне кажется, что он всё ещё тот школьный хулиган, который во всем разбирался с помощью кулаков.

Я уже собираюсь застегнуть рубашку, когда слышу тихий стук шаркающих ног. Кроссовки.

Конечно же, Гвинет проскальзывает внутрь, словно всё время знала, что я здесь. Она переоделась в одну из своих длинных рубашек, волосы ещё растрепаны и мокрые, едва высушенные полотенцем. На её лице запечатлена печаль, и это подчеркивается сочетанием серого и голубого в глазах.

Она подбегает ко мне и останавливается, затаив дыхание.

― Ты в порядке?

― Жить буду.

Пальцами она касается пореза у меня на лбу, и я вздрагиваю. В её глазах блестят слезы, и Гвинет начинает убирать руку, но я хватаю её, прижимая ладонь к своей щеке.

― Я в порядке. Я ожидал этого.

― Ненавижу это. Ненавижу папу таким. Он чуть не утопил тебя… Ты чуть не умер, Нэйт.

― Я бы сделал то же самое на его месте, за исключением убийства, потому что за это его посадят в тюрьму.

― Нэйт!

Она толкает меня в грудь, прямо в синяк, и я стону.

― Что случилось? ― Она начинает осматривать мою грудь и охает от открывшегося вида. ― О, боже.

― Ничего страшного. ― Я застегиваю рубашку, и она помогает мне, ее пальцы дрожат, когда достигают верха. ― Эй, это ерунда. Когда мы были моложе, у нас были драки и похуже этой.

― Думаю, тебе стоит уйти, Нэйт. Уходи, а я поговорю с ним...

― Нет, ты не будешь с ним разговаривать. Я поговорю с ним.

― Но...

― Я знаю его дольше, чем ты, и могу с ним справиться.

― Что, если он снова причинит тебе боль?

― Он этого не сделает. Я могу защитить себя.

― Клянешься?

― Клянусь. Итак, где он?

― Наверное, у себя в кабинете.

Она впивается ногтями в мою рубашку, не желая отпускать.

Поэтому я опускаю голову и завладеваю её ртом. Я посасываю нижнюю губу, пока она не приоткрывает рот со стоном. Запускаю руку во влажные волосы и наслаждаюсь её вкусом, смесью ванили и того, что она чувствует в данный момент. Сейчас это отчаяние. С помощью поцелуя я пытаюсь забрать это себе, чтобы она больше не испытывала этих негативных эмоций.

Я никогда не любил целоваться. И никогда не занимался этим, но хочу продолжать целовать её, пока у меня не кончится воздух, и она будет единственным кислородом, которым я дышу.

Я хочу продолжать чувствовать, как её тело прижимается к моему, как её мягкость прижимается к моей твердости, и её стоны наполняют воздух.

Эти стоны и звуки предназначены для меня.

Только для меня.

Я едва не отдал богу душу из-за того, что не так давно поцеловал ее, но я все равно повторю это. Рискну жизнью ради нее.

Но я не хочу, чтобы она чем-то рисковала на случай, если Кинг снова увидит нас.

Поэтому неохотно отстраняюсь, отрываясь от ее сладких губ.

Она тяжело дышит, в ее глазах преобладает ярко-зеленый цвета, и не похоже, что она на грани срыва, как раньше.

― Будь осторожен, ― шепчет она и отпускает меня, когда я уговариваю ее отступить.

― Со мной все будет хорошо, ― говорю я ей и выхожу из кухни, не оглядываясь.

Потому что если оглянусь, у меня возникнет искушение не покидать ее.

А если я это сделаю, то заберу ее отсюда, послав Кинга на х*й.

Но это не особо разумно в данной ситуации.

Я медленно поднимаюсь по лестнице, потому что с каждым шагом у меня болят ребра. Этот сумасшедший ублюдок, вероятно, повредил некоторые из них.

Я врываюсь в кабинет этого мудилы без стука. Потому что нах*й его и его безумие.

Когда мы были подростками, и я решил сразиться с ним, все говорили мне, что не стоит бросать вызов королю (прим. пер.: King (англ.) ― король). Это глупо и безрассудно, и в итоге мне надерут задницу.

Но я никого не слушал. Лучший способ стать королем ― свергнуть его.

И именно это я и собирался сделать.

Да, первые несколько раз он использовал меня, как боксерскую грушу, но я не сдавался, пока король не пал к моим ногам.

Пока я не стал его худшим другом и лучшим врагом.

И сейчас мне кажется, что мы вернулись в былые времена, когда он ― король, а я претендую на его трон.

Кинг сидит в кресле у окна, выходящего на бассейн перед домом. Вероятно, именно здесь он находился, когда я целовал Гвинет ранее и решил пустить в ход кулаки.

Но теперь, похоже, он не собирается ко мне прикасаться, потому что у него в руке пистолет.

― Это разумнее, ― говорю я, закрывая за собой дверь, чтобы у Гвинет не было возможности войти. ― Лучше, чем твоя явная зависть к моей внешности, которую ты пытался испортить.

― Объяснись, прежде чем я прикончу тебя к чертовой матери.

Возможно, я только что солгал Гвинет. Не думаю, что со мной все будет хорошо.