Нэйт предпочел бы, чтобы его снова бросили, чем чтобы я прошла через это.

И это причиняет боль. Потому что он не должен брать на себя вину за меня, когда не проявляет чувств. Когда вместо того, чтобы бороться за меня, перестал прикасаться ко мне.

― Я буду отвечать за свои поступки, Нэйт. Тебе не обязательно жертвовать собой ради приятеля по траху.

На его щеке дёргается мускул, и он сжимает челюсть. Очевидно, ему не хватает терпения, потому что он тяжело дышит, прежде чем заговорить.

― Это не то, кем ты являешься, так что перестань использовать эти гребаные термины, Гвинет.

― Мои ровесники называют это сексуальными отношениями. Приятелями по траху. Разве это не так?

― Если бы ты была моим приятелем по траху, я бы не выполнял твои требования. Я бы поставил тебя на четвереньки и трахнул. Так что нет, ты не приятель по траху.

Моя киска сжимается от образа, который он только что описал. Я сглатываю, потому что сердце воспринимает это как фальшивый знак, чтобы вернуться к жизни.

Моё тело определенно присоединяется к сердцу, потому что я скучала по нему. Я скучала по тому, как он трахал меня и как я спала в его объятиях.

Но мой мозг умнее, потому что он контролирует ситуацию и больше не идет на компромисс.

― Тогда кто же я, Нэйт?

― Самый бесящий человек на земле, вот кто ты.

― Я бешу тебя, потому что не позволяю прикасаться к себе?

― Потому что тебе нужны гребаные чувства. Зачем тебе это? От меня? Ты знаешь, как я сломлен. Я тоже пуст. Как ты сказала, я не люблю, когда люди сближаются со мной, потому что они уходят. Они уходят, Гвинет. Вот почему я не испытываю чувств. Так что ты не должна хотеть их от меня.

― Ты что, не понимаешь? Они мне нужны именно потому, что это ты, идиот. Мы одинаковые, ты и я. Вот почему нам важно мнение друг друга. Вот почему мы спим в обществе друг друга, несмотря на бессонницу. Потому что этой пустоте больше не позволено шуметь, когда мы вместе, всё спокойно и правильно. Ты спал в последнее время? Нет. Пустота была настолько громкой и резкой, и я скучала по тебе, но я ненавидела себя за это, потому что ты не скучаешь по мне.

― Скучаю.

Его голос низкий, едва слышный.

― Что ты...

Слова исчезают, когда он хватает меня за голову, его сильные руки обхватывают мои щеки, и он прижимается своими губами к моим.

Поцелуй.

Он целует меня.

Я настолько ошеломлена, что не могу мыслить здраво. Не могу думать ни о чем, кроме того, что его губы на моих. Они твердые и требовательные, и я со стоном приоткрываю рот, потому что он пирует на мне, его язык требует моего, в то время как одна рука находится у моего горла, а другая запуталась в моих волосах, оттягивая голову назад, чтобы он мог углубить поцелуй. Чтобы он мог добраться до тех мест в моей душе, о существовании которых я раньше и не подозревала.

Вот каково это ― быть поцелованной Нэйтом. Он тот, кто извергает вулкан, но не позволяет ему превратиться в пепел.

Он тот, кто оживляет моё ванильное сердце и позволяет ему дышать.

Свободно.

Без каких-либо ограничений.

Он прикусывает мою нижнюю губу, и я хнычу, когда он снова погружает свой язык внутрь и притягивает моё тело так, что оно прижимается к нему спереди.

И я думаю, что могу умереть в этот момент.

Он целовал меня, заявлял на меня права, прикасался ко мне так, как я всегда мечтала.

Как будто ему не всё равно.

Как будто он тоже не хочет, чтобы это закончилось.

Раздаются стоны, и я не знаю, чьи они, но мне все равно, потому что я зашла слишком далеко, чтобы вернуться в мир живых.

Мои руки на нем, сжимают его рубашку и волосы. Я целую его так же неистово, как он меня, совсем не так, как та чистая, невинная девушка, которой я была два года назад.

Той девушки с жалкой влюбленностью больше нет. Она превратилась в женщину, которая не боится добиваться того, чего хочет.

И теперь я безумно хочу этого человека.

Я показываю ему это, целуя его в ответ с тем же пылом, с которым он заявляет на меня права.

И тут Нэйта внезапно отталкивают от меня, и я вскрикиваю, когда папа бьёт его, отправляя в бассейн.