ГЛАВА 32

Натаниэль

Плеск воды громкий, но не громче крика Гвинет.

Я впервые слышу подобный крик от неё. Ужас, заключенный в нём, разрывает мою грудь и пробирает до костей.

Бл*дь.

Я не хочу, чтобы она боялась, испытывала ужас или любые другие негативные эмоции, которые внесла в свой список.

Но это случилось, и, оглядываясь назад, я понимаю, что не должен был прикасаться к ней, когда Кинг находился поблизости. Даже если он дремал, потому что он еб*ная гиена, и если что-то заподозрит, он не заснет. Он будет бродить и все вынюхивать, словно гребаный лунатик, пока не выяснит то, что хочет.

Но я не смог остановиться. И не потому, что не пытался.

Я предоставил ей пространство, которого она требовала, хотя мне это и не нравилось, но ей это было необходимо. Я не собирался втягивать её в свои проблемы или давать ей надежду, которой не существует.

Но каждый день, проведенный без неё, был сущим адом. Концентрация? Ноль. Сон? Отсутствует.

И дело не в её теле или в том, как идеально она чувствуется в моих объятиях. Дело в мелочах, например, в том, как она спит, уткнувшись лицом мне в шею, или как мы вместе готовили, пока она танцевала под свой плейлист.

Дело в ней самой и присущему ей свету.

В её энергии и жизнерадостности. Всё это придало чертовски важный смысл моей жизни, когда я думал, что мне это не нужно.

И я не мог перестать думать об этом. О её присутствии, о том значении, о котором не просил, но всё равно получил, это вскрыло раны, которые я считал давно зажившими.

Так что мне пришлось поцеловать её.

Я должен был заявить на неё права за все те разы, когда мне хотелось поцеловать её с тех пор, как она украла поцелуй на свой восемнадцатый день рождения.

В тот самый момент она перестала быть дочерью моего лучшего друга и стала собой.

Гвинет.

Просто Гвинет.

И теперь упомянутый лучший друг убьет меня за это. Потому что он прыгнул за мной в воду, и в тот момент, когда я выныриваю, хватает меня за лацкан пиджака и бьет по лицу.

От силы удара моя голова откидывается в сторону. Бл*дь. Его удар всё ещё такой же сильный, как в юности, если не сильнее. А я-то думал, что он восстанавливается, и у него нет сил.

― Папа, прекрати!

Её крики со стороны бассейна пробуждают гнев, таящийся внутри меня.

Да, я был готов к реакции и гневу Кинга, но не в её присутствии. Я не хочу, чтобы она видела его неприглядную сторону ― или мою.

Потому что всё идет именно в этом направлении.

― Я убью тебя нах*й! Твоя жизнь закончится сегодня, у*бок.

Он произносит каждое слово, нанося удары по моему лицу, шее, груди, везде.

Я не останавливаю его и не бью в ответ, даже когда кровь запеклась у меня на губах или когда ребра ноют при каждом вдохе.

― Папа, пожалуйста!

Теперь она плачет навзрыд, сидя на краю бассейна.

― Кинг, прекрати, ― выдавливаю я. ― Гвинет...

Он затыкает мне рот ударом кулака, от которого у меня чуть не вылетают зубы. Мудак.

― Не произноси её имя. Это моя дочь. Моя гребаная дочь, Нэйт!!! Ты хотел сдохнуть ,раз решил прикоснулся к моей дочери? ― Удар! ― Тебе недостаточно остальных женщин, поэтому ты выбрал её? ― Удар! ― Ты фантазировал о ней с тех пор, как она была маленькой? Ты прикасался к ней за моей гребаной спиной?

Я поднимаю кулак в огромных брызгах воды и направляю его ему в лицо. Я не хотел бить его, но делаю это, потому что он несет х*йню, которую не должен говорить.

― Я бы никогда этого не сделал, и ты это знаешь, но сейчас ведешь себя как долбаный мудак. Она не была для меня женщиной до недавнего времени.

― Она не женщина. Она моя маленькая дочь, ты, ублюдок!

Он хватает меня за волосы и окунает лицом в воду, затем фиксирует мои ноги своими, чтобы я не мог двигаться.

Он собирается утопить меня.

Этот ублюдок на самом деле намерен утопить меня.

Я хватаю его за руки и толкаю, пытаясь ослабить хватку на своей голове, но он чертовски, мать его, силен, и не позволяет мне вырваться. Как такое возможно, ведь этот сумасшедший мудак был в коме и до сих пор проходит реабилитацию?

Гребаный идиот. Если он убьет меня, он отправится в тюрьму, и рядом с Гвинет никого не будет.

В этот момент я слышу её истерические крики, призывающие отца остановиться, но он слишком взбешен, чтобы слушать её.

Или кого-нибудь ещё... кроме своих демонов.

Мои легкие жжет, я глотаю хлорированную воду, пытаясь отдышаться. Моя хватка на его руках ослабевает, черные точки заполонили зрение.

Ах, бл*дь.

Я подозревал, что он попытается убить меня. Но не думал, что ему это удастся.

Тем не менее, всё, о чем я могу думать, ― это залитое слезами лицо Гвинет и то, что она, вероятно, потеряет нас обоих.

Я умру.

А Кинг окажется в тюрьме.

И она снова останется совсем одна.

Давление руки Кинга исчезает с моей головы, и я думаю, что перехожу в другое измерение, но тут нежные ладони хватают меня за щеки и поднимают из воды.

Я резко втягиваю воздух и выплевываю воду, откашливая всё, что проглотил. Жжение в горле не исчезает, но сейчас это не имеет значения.

Потому что Гвинет держит моё лицо, мокрые пряди её растрепанных волос прилипли к вискам, а слезы текут по щекам.

― Нэйт? Ты меня слышишь? Ты в порядке?

Я не могу говорить, и не только из-за першения в горле. Как, бл*дь, она сюда попала? Она не умеет плавать.

Я смотрю ей за спину и обнаруживаю Кинга, держащего её за талию, чтобы она оставалась на плаву, даже несмотря на то, что его лицо напряжено и кровожадно, и он определенно всё ещё планирует убить меня.

Еб*ть. Эта храбрая женщина прыгнула в воду, несмотря на то, что не умела плавать, потому что знала, что её безопасность для Кинга превыше всего на свете. Она рисковала своей жизнью, чтобы спасти меня, моя Гвинет.

― Он будет мёртв через секунду.

Кинг пытается оттащить её к краю бассейна, но она обхватывает ногами мою талию, её кроссовки впиваются мне в спину. Руки обхватывают мою шею, и из-за этого Кинг вынужден подтащить нас обоих к борту бассейна.

Затем он вылазит из воды и протягивает ей руку.

― Иди сюда.

― Нет, пока не пообещаешь, что не причинишь ему вреда.

― Не смей говорить о нем, Гвен. Отпусти его на хрен.

Она смотрит мне в глаза, и я киваю, прежде чем говорю хриплым голосом:

― Со мной все в порядке. Вылезай из воды.

Но Гвинет не подчиняется. Вместо этого она вытирает тыльной стороной ладони моё лицо, вероятно, от крови, и шмыгает носом. Я вздрагиваю, когда она прикасается к синякам, оставленным её отцом, и от этого по её щекам скатываются слезы.

С раннего детства Гвинет начала чувствовать чужую боль и дискомфорт раньше, чем свою. Когда Кинг заметил эти признаки, он пресек их, чтобы она не стала угождать людям, но он был не в силах укротить её дикие эмоции.

Это то, что делает её уникальным человеком, не похожим на своего отца. Она особенная в этом плане, даже несмотря на то, что ей легко причинить боль, как сейчас.

Быть причиной ее боли ― последнее, чего я хочу, поэтому стараюсь максимально сдерживать свою реакцию.

Кинг, однако, смотрит на нас сверху вниз, его челюсть напряжена.

― Гвен. Выходи. Сейчас же.

Она вздрагивает и начинает неконтролируемо дрожать. Он мой лучший друг и её отец, но я собираюсь вмазать ему так сильно, что он снова окажется в коме.

В данный момент он пугает её. Я знаю это. Вижу это в её глазах, где преобладает серый цвет.

Поскольку она его дочь, она не знает, что он жестокий и агрессивный. Она не знает, каким жестоким он может быть, но видит это сейчас, и с уверенность могу сказать, что она не хочет идти к нему.

Гвинет не хочет сталкиваться с этой его тиранической чертой.

Но я снова киваю, потому что, если она этого не сделает, он еще больше взбесится.

Она нерешительно вкладывает свою руку в его, и он одним движением вытаскивает её из воды.

Я делаю вдох и начинаю выбираться. Когда я уже на полпути, он упирается ногой мне в грудь и снова толкает в бассейн.

Ублюдок.

― Папа!

Я слышу крик Гвинет, когда выныриваю на поверхность, снова кашляя от воды. Такими темпами я отсюда не выберусь. Но, эй, это лучше, чем утонуть.

Я снова подплываю к краю, он ждет наверху с мрачным выражением лица, вероятно, чтобы снова толкнуть меня.

Но я все равно вылезаю.

Однако прежде чем он успевает приступить к осуществлению своих планов, Гвинет встает перед ним, широко расставив руки.

― Прекрати, папа. Пожалуйста, остановись.

― Не вмешивайся. Я разберусь с тобой позже.

Он пытается оттолкнуть её, но она не двигается с места даже после того, как я вылезаю из бассейна.

― Я не могу не вмешиваться, потому что это касается и меня тоже. Я приняла решение быть с ним. Я решила выйти за него замуж. Никто меня не заставлял.

― Что, бл*дь? ― Он отталкивает её и наступает на меня. ― Ты женился на ней? Ты, бл*дь, женился на моей дочери, больной ублюдок?

Я готов к тому, что он швырнет меня в бассейн и на этот раз утопит, но он останавливается на полпути, потому что хрупкие руки обхватывают его сзади.

― Папа, пожалуйста... пожалуйста, остановись. Мне страшно. Остановись.

Он очень тяжело дышит, в его глазах полопалось несколько кровяных сосудов. Его кулаки сжаты по бокам, но он не делает ни шагу в мою сторону.

Причина буквально повисла на нём. Он чувствует, как она дрожит, прижимаясь к нему, и слышит страх в её голосе, тот самый страх, от которого он всю жизнь защищал ее. И теперь он ― причина этого.

Он резко выдыхает через ноздри.

― Убирайся на хрен из моего дома.

― Нет. Мы должны поговорить.

― Нэйт... уйди пока я не убил тебя.

― Нет.

Должно быть, он почувствовал решимость в моём тоне и увидел её на моем лице, потому что бросил последний взгляд в мою сторону и потянул Гвинет внутрь.

Я жду несколько минут у бассейна, вытирая воду с лица и морщась, когда дотрагиваюсь до пореза. Этот сумасшедший ублюдок подпортил мою внешность, хотя у нас есть правило, запрещающее это. Не то чтобы я его виню, но всё же.

Спустя некоторое время я вхожу через черный ход на кухню и беру полотенце и сухую одежду из прачечной. Это одежда Кинга. Гвинет была в приподнятом настроении с тех пор, как он пришёл в себя и постирала кое-что из его одежды, так что она чистая.