ГЛАВА 27

Гвинет

Я в здании суда.

Не то, что это в первый раз, раньше я бывала в здании суда, когда папа выступал в роли адвоката. Он остроумный, проницательный адвокат, из тех, на кого все обращают внимание, когда он говорит.

Но с тех пор, как я стала стажером Нэйта, я не была в суде. Он говорил, что я не была готова, но сегодня он остановился рядом с моим столом и сказал:

― Ты пойдешь со мной, Шоу.

Когда он называет меня по фамилии на работе, это немного возбуждает. Здесь никто не знает, что мы женаты, потому что я вроде как умоляла Криса после того, как извинилась за то, как вела себя с ним и Алексом той ночью неделю назад.

Однако, он все разболтал Джейн, хотя и случайно. Она странно на меня посмотрела, но пообещала хранить секрет. Теперь я чувствую себя спокойнее потому что могу свободно говорить с ними, не чувствуя вину из-за того, что у меня есть от них секреты.

Крис до сих пор не понимает, почему у меня возникли чувства к Нэйту, но Джейн понимает, и это нормально. Если никто не поймет, то это нормально, Нэйт предупреждал меня об этом.

На следующее утро после жаркого пьяного секса в бассейне он усадил меня, поставил передо мной утешительный напиток ― ванильный молочный коктейль ― и сказал, что его мать, возможно, права и всё происходящее может привести к неприятным последствиям. Он сказал, что я должна быть готова к этому и что он не позволит мне взять вину на себя.

Нэйт сказал, что он позволит им выставить его так, как они захотят, потому что ему нет дела до того, что они о нём думают.

Но я услышала то, что он не сказал. Что его волнует то, что они говорят обо мне. Он не хочет, чтобы они приближались ко мне, и даже подготовил заявление для прессы, очень жесткое ― как и он сам, ― но при этом ни капли не затрагивает меня.

Нэйт не в курсе, но всё пойдет не по его сценарию, если ― когда ― наши отношения станут достоянием общественности. В миллионный раз он и все остальные узнают, что я сама выбрала этот путь и я достаточно взрослая, чтобы принимать решения.

Есть много вещей, о которых я хочу кричать во всеуслышание. Например, о том, насколько мы с Нэйтом совместимы и как легко мы можем заниматься вместе каким-либо делом, не конфликтуя. Хочу, чтобы все видели, что я принадлежу ему, я никогда не чувствовала себя так спокойно, как когда лежу в его объятиях.

Я никогда не чувствовала себя такой красивой, как тогда, когда он трахает меня, словно одержимый.

Иногда я тайком фотографирую его: его обнаженную спину, когда он готовит голым ― да, он иногда так делает, и спит он тоже голым, потому что одежда мешает ему, точнее, его члену. Извращенка во мне жалеет, что не знала об этом раньше.

Но я отвлеклась. Слегка.

Но это не единственные фотографии, которые я делаю. Я коллекционирую всё, что связано с Нэйтом, помните? Это значит, что у меня есть целая коллекция, которая делает меня живой и счастливой. Поэтому я тайком делаю селфи, когда лежу у него на коленях, и другие, когда сплю у него на груди.

Но больше всего мне понравилось, когда я проснулась, а его рука обхватывала моё горло. Я была настолько мокрой, что мои пальцы дрожали, когда делала снимок.

― Ты публикуешь что-нибудь из этого? ― спросил он полусонным голосом, его глаза были закрыты.

Я вздрогнула, засовывая телефон под подушку.

― Ч-что?

Его глаза встретились с моими, и в них было так много света, учитывая, какие они темные.

― Фотографии, которые ты делаешь с такой скрупулезностью, Гвинет. Ты их публикуешь?

― Ты... знал?

― Конечно, знал. Ты не отличаешься особой деликатностью.

Мои щеки и уши горели.

― А я-то думала, что довольно проворна.

― Недостаточно. ― Его рука крепче сжалась на моем горле. ― Ты всё ещё не ответила на мой вопрос. Ты публикуешь что-нибудь из этого?

― Возможно, тебе стоит завести аккаунт в социальных сетях и проверить всё самому.

― Гвинет. ― Его голос стал жестче, в нём появились предупреждающие нотки. ― Если я где-нибудь найду твою неподобающую фотографию…

― Я бы не стала этого делать. Кроме того, есть кое-что, чем мы занимаемся сейчас, что гораздо веселее, чем неподобающие фотографии.

Он прищурился, и по тому, как сжимал руку у меня на горле, я поняла, что он теряет терпение.

― И что же это?

― Провокационные фотографии.

― Единственное провокационное фото, которое у тебя будет, это моя рука на твоём гребаном горле.

Остальную часть разговора я не помню, потому что он оседлал меня и трахал жестко и быстро, не отпуская горло.

Несмотря на мои громкие заявления, я так и не опубликовала ни одной нашей совместной фотографии. Я не только боюсь, что пресса каким-то образом навредит ему, но я еще и эгоистка. Не хочу делиться со всем миром чем-то, что связано с Нэйтом.

Подайте на меня в суд.

Как бы то ни было, сейчас я на слушании, где он является адвокатом по гражданскому иску, сижу на несколько мест позади него, потому что рядом с ним сидит один из его помощников. Это нормально. Я здесь и наблюдаю, как Нэйт выступает в роли адвоката. В наши дни это такой редкий случай, поскольку обычно он имеет дело с крупными корпорациями.

Поэтому, когда я вижу его в строгом костюме посреди зала суда, у меня немного дух захватывает. Ладно, сильно. Я помогла ему надеть этот костюм сегодня утром ― галстук, если быть точным. Возможно, у меня нездоровая одержимость его галстуками.

Да и всем им, вообще-то.

Он трахал меня больше, чем следовало бы, и в таких позах, о существовании которых я даже не подозревала. Иногда это происходит на кухонном столе, когда я пытаюсь испечь кексы. Иногда ― в душе, куда он заходит без предупреждения и прижимает меня к стене. Часто это происходит в его кабинете, на его столе, на его диване. В общем, где угодно.

Я так же ненасытна, как и он, потому что, когда Нэйт не прикасается ко мне, я веду себя как грубиянка, только чтобы он приказал мне сесть к нему на колени или нагнуться к его столу.

Это кайф, и я не хочу достигать вершины. Но дело не только в сексе. Я кайфую от того, как мы вместе едим, готовим, и он предается всем занятиям, которые я придумываю, чтобы найти ему хобби.

Он больше не говорит, что музыка слишком громкая. Он просто стоит и смотрит, как я танцую, а потом хватает меня и трахает.

И это несправедливо, что моя любимая группа теперь ассоциируется с ним. Всякий раз, когда слушаю свой плейлист, я думаю о том, что Нэйт трахает меня. Когда ем мороженое или пью молочный коктейль, думаю о том, что он принес их мне.

Он не только завладел моим телом и душой, но и охотится за моим сердцем. Моё глупое ванильное сердце становится безжизненным каждый раз, когда он не целует меня.

Я стараюсь делать вид, что меня это не беспокоит и что меня полностью устраивает только секс и дружеское общение.

Это не имеет значения, ясно? Я использую его так же, как он использует меня.

Врушка.

Ты долбаная врушка, Гвен.

Я прекращаю внутренний диалог и фокусируюсь на Нэйте, потому что сейчас выступает он, и, черт возьми, как ему удается звучать ещё более авторитетно, чем обычно? Внимание всех приковано к нему, и я определенно не единственная, кто практически не моргает. Никто не хочет пропустить ни одного момента его шоу ― вот что я чувствую сейчас. Шоу одного человека, а мы все свидетели.

Он всегда обладал такой ослепительной харизмой, от которой трудно отвести взгляд.

Тем не менее, я заставляю себя открыть блокнот и делать заметки. Я записываю моменты его речи, то, как он ведет перекрестный допрос свидетеля. Однажды я буду там, на его месте, а он будет здесь, наблюдать за мной. Вместе с папой. Когда он очнется.

Потому что так и будет.

Мне все равно, что говорят врачи, он сжимает мою руку, когда я с ним разговариваю. Папа обязательно вернется и расскажет мне, почему он искал маму.

После того, что я узнала благодаря видеорегистратору, я попыталась затронуть эту тему с Нэйтом.

― Как думаешь, папа искал маму? ― спросила я его однажды, когда мы вместе смотрели фильм ужасов.

Мы часто так делаем, смотрим фильмы и зависаем вместе ― или он смотрит, а я держусь за него. Думаю, Нэйт настаивает на том, чтобы мы занимались чем-то вместе, поскольку секс всегда является частью уравнения.

Но в тот момент мы не занимались сексом. Мы смотрели фильм и смеялись над тем, насколько он банален, моя голова лежала на его коленях, а ноги я закинула вверх, на спинку дивана.

Мгновение он пристально смотрел на меня сверху вниз, затем прищурился.

― Почему ты спрашиваешь об этом?

― Просто любопытно.

― Не лезь в это. Что бы ни происходило у Кинга с твоей матерью, это касается только их.

― Эмм, привет? Я ― то, что вышло из их союза, так что, думаю, у меня есть право голоса, спасибо большое.

― У тебя нет на это права, и брось сарказм, пока я его из тебя не вы*бал.

Он так и поступил, трахнул меня, но сарказм никуда не делся.

Так что да, Нэйт не мой союзник в этом деле. Единственный человек, который может мне помочь, это Аспен, поскольку именно она рассказала мне о возможности истинной причины папиного несчастного случая. Но я ещё не набралась смелости, чтобы поговорить с ней. Кроме того, она не знает о моей маме. На самом деле Аспен и папа не болтают, делясь жизненными историями.

Судья сообщает всем присутствующим, что судебное разбирательство продолжится на следующей неделе, а на сегодня все.

Я ухожу с Нэйтом и другими сотрудниками фирмы, но остаюсь на заднем плане, пока они говорят в лифте о пресс-конференции и так далее и тому подобное.

Когда мы находимся на парковке, Нэйт говорит своим помощникам, что они свободны.

Я опускаю голову и иду к пассажирскому сиденью его машины. Я могла бы добраться сюда самостоятельно, но он сказал, что я должна поехать с ним.

Нэйт садится в машину, и я смотрю на него.

―Ты был великолепен.

― А ты, бл*дь, слишком отвлекала.

Он наклоняется и натягивает ремень безопасности на мою грудь.

― Я... что?

Он ни разу не посмотрел на меня. Как я могла его отвлекать?