ГЛАВА 28

Гвинет

Нэйт отвез меня в глушь.

Ну, не в буквальном смысле, но близко к этому. Мы направляемся в уютный коттедж, которым владеет Нэйт, расположенный в горах за пределами штата. Чтобы добраться сюда, мы ехали целый час, и остаток пути нам предстоит проделать пешком, именно поэтому поводу я ворчу последние полчаса.

Несмотря на то, что мы оба одеты в походную одежду и ботинки, каждый шаг кажется пыткой. Я не очень сильна в физических нагрузках, ясно?

Нэйту, должно быть, это тоже известно, потому что он вздыхает, подхватывает меня и несет на своей спине. Дискомфорт забыт, и я издаю негромкий визг, когда моё тело прижимается к его. Меня всегда будет восхищать легкость, с которой он поднимает меня, словно я ничего не вешу.

― Чувствую себя принцессой, ― говорю я ему на ухо, заставляя мышцы на его челюсти подрагивать.

― Серьезно?

― Посмотри, меня несут на руках. Мне повезло или нет?

Я трусь грудью о его спину.

Он крепче сжимает мою ногу.

― Прекрати.

― Что прекратить?

Я притворяюсь безразличной.

― Прекрати тереться об меня, или я трахну тебя, прижав к дереву, и остаток пути тебе придется идти пешком.

Трахаться ― заманчиво, а вот идти пешком ― не очень. В качестве компромисса обхватываю ногами его талию, хотя он держал их в своих руках, пока нёс нашу сумку. Нэйт силен. Он может поднять и меня, и сумку, и при этом идти как ни в чем ни бывало.

Я глажу его по лицу, обхватив рукой за шею. Обычно он останавливал меня ― вернее останавливал в прошлом. Но теперь сдался. Точно так же, как отказался от попыток заставить меня спать в моей собственной постели. Я засыпаю либо у него на коленях, либо в его постели. Он также перестал ненавидеть громкую музыку ― постепенно я превращаю его в фаната Twenty One Pilots. и NF (прим. пер.: NF ― Нэйтан Джон Файерштейн, более известный по сценическому псевдониму NF ― американский рэпер, певец и автор песен). Однажды я даже сказала ему, что считаю очень милым совпадением, что у него и NF одно и то же имя, но он только нахмурился. Он ревнует даже к певцам, и, возможно, мне это слишком нравится.

Как бы то ни было, кофе тоже входит в список того, от чего он отказался. Да, теперь он больше любит мой зелёный ванильный чай. Скоро он полюбит и ваниль.

Я медленно, но верно меняю его взгляды на вещи. Всякий раз, когда он говорит: «Нет, это окончательно и не обсуждается», я просто откладываю тему до тех пор, пока он не будет готов выслушать меня.

Как в случае со Сьюзан. Скоро состоится суд, и он сказал, что я не должна давать показаний, но я настояла на своём. Аспен вроде как согласилась со мной, что было впервые, и сейчас нас двое против одного, так что я даю показания.

Возможно, если буду достаточно решительна, я изменю и его правило «никаких чувств», хотя у меня нет никаких заблуждений на этот счет. В глубине души он жесткий, хладнокровный человек, и не думаю, что у меня хватит выносливости преодолеть барьеры воздвигнутые им.

Но я могу развить в себе выносливость.

Да, я ненавижу физические нагрузки, но я за выносливость.

Наконец мы добираемся до коттеджа. Снаружи он выглядит как из фильма ужасов со старыми деревянными колоннами и прочим, но внутри... уютно.

Деревянный пол блестит под лучами послеполуденного солнца, а шторы отбрасывают желтоватый отблеск на небольшую гостиную. Здесь есть красочный диван и стулья. Даже ковёр представляет собой мозаику ярких цветов и форм.

Нэйт помогает мне соскользнуть с его тела, и на его великолепном лице нет ни капли пота. В костюме мой муж выглядит строгим и красивым, но в походной одежде, обтягивающей его грудь и крепкие бицепсы, словно вторая кожа, он просто сногсшибательный.

Он мог бы быть немного менее совершенным, но, с другой стороны, у таких богов, как он, нет недостатков.

Мы снимаем походные ботинки у входа.

― Это ведь не ты все здесь обставил? ― спрашиваю я.

― Как ты узнала?

― Это не в твоем стиле.

― А ты знаешь мой стиль?

― Конечно. Я бывала у тебя раньше, и там все серое и все такое прочее. Ты бы не прикоснулся к красочный вещам и десятифутовым шестом.

Он обхватывает меня руками, притягивая к себе.

― Я прикасаюсь к тебе, не так ли?

― Я не красочная.

― Ты, бл*дь, самое красочное создание, которое я когда-либо встречал, Гвинет.

От его слов я заикаюсь и снова превращаюсь в пятнадцатилетнюю девочку, которая пряталась, когда видела его, потому что он был слишком ослепительным, чтобы смотреть на него.

Ему нужно перестать говорить такие вещи, потому что моё сердце начнет понимать их неправильно, и тогда у нас возникнет огромная проблема. Я влюблюсь в него.

Как будто ты этого уже не сделала, Гвен.

Я отгоняю эту мысль и отхожу от него, потому что у меня повышенная чувствительность к его рукам. Я не внесла их в список и не хочу этого делать.

Прохаживаясь по коттеджу, прикасаюсь к маленьким фигуркам героев аниме, выстроившимся у телевизора.

― У тебя бы таких точно не было.

― Раньше это было наше с Николасом убежище. Он привозил меня сюда летом, чтобы на какое-то время уехать от наших родителей и городской жизни.

Я беру фигурку розоволосой девочки и поворачиваюсь к нему. При упоминании о брате на его лице отражается печаль, и он снова замыкается в себе.

О, боже. Как я могла не подумать об этом после визита Дебры? Дело ведь не только в его родителях?

― Вы были близки?

Он неопределенно кивает, затем направляется в кухонную зону и исчезает за стойкой.

― Я приготовлю ужин. Иди прими душ.

― Я помогу.

Я подхожу к нему ближе.

Ни за что на свете не позволю ему снова строить между нами стены. Я ненавижу их. Его отстраненность, его холодность, его незаживающие раны, на которые никто никогда не обращал внимания. Он слишком неприступен, чтобы впустить кого-либо, а люди обычно слишком боятся его, чтобы пытаться это изменить.

Только не я.

Ну, может, я и была немного напугана в прошлом, когда была молода и неопытна, но не сейчас.

Я достаю овощи, которые мы принесли, и начинаю мыть их под краном.

― Каким был Николас?

― Наследник клана Уивер.

― Не братом?

― Это тоже, но его главная роль заключалась в том, чтобы быть наследным принцем, и к нему относились как к таковому.

― А ты?

― Что я?

― Ты тоже член семьи Уивер.

― Чисто номинально. Я никогда не был так хорош, как Ник, ни в чем, будь то учеба, спорт или само существование. Он преуспел во всём, а мне суждено было быть номером два.

― Ты не номер два, Нэйт. ― Ты мой номер один. Но я не говорю этого, потому что это будет эмоционально и беспорядочно. Вот что такое чувства. Беспорядок. ― Ты ненавидел его за то, что он был любимчиком родителей?

― Иногда мне так казалось, но я никогда по-настоящему не смог бы возненавидеть Ника.

― Почему?

На его лице появляется едва заметная улыбка, когда он нарезает овощи.

― Потому что он заменил мне родителей. Будучи на десять лет старше, он очень легко вжился в эту роль. Он единственный, кто беспокоился о том, чтобы обо мне заботились, чтобы я хорошо ел и спал. Он спал рядом со мной, когда я заболевал, потому что моей матери было наплевать. Он научил меня тому, чему отец должен учить своего сына. Опять же, потому что мой отец был слишком занят, чтобы обращать на меня внимание. Благодаря ему я узнал, что такое мир.

― Судя по твоим словам, он был крутым.

― Так и есть. Ник был прирожденным лидером, поэтому для него было самым разумным пойти по стопам родителей. У них были большие планы на него, его политическая карьера была расписана с раннего детства. Но он все бросил, женился на женщине из среднего класса, которую не одобряла наша мать. Они устроили из-за этого чертову драму, особенно мать. Она была злобной и обижала Джулию, жену Ника, и требовала, чтобы он с ней развелся.

Боже. Дебра ― стерва, которой нравятся, когда её сыновья разводятся. Или, полагаю, когда они женаты на женщинах, которых она не выбирает.

― Так же, как она поступила с тобой?

― Её реакция по отношению ко мне была ничем по сравнению с тем, как она вела себя с Ником и Джулией. Она была сущим кошмаром и использовала всё своё влияние, чтобы Джулию уволили с работы и, по сути, внесла её в черный список работодателей в Нью-Йорке.

― Что сделал Ник?

Я перестаю делать вид, что помогаю ему в подготовке ингредиентов, и прислоняюсь к стойке, чтобы наблюдать за его лицом.

― Сначала он пытался бороться, но это было слишком драматично и сопровождалось ежедневной борьбой, и он оказался в самом эпицентре. В конце концов, он поставил моих родителей перед выбором ― либо они оставляют Джулию в покое, либо он сожжет все мосты и разрушит все их планы относительно его карьеры. Они пригрозили, что отрекутся от него, и я никогда не видел, чтобы мой брат испытывал такое облегчение, какое он испытал в тот момент. Словно он нёс на себе тяжкий груз и наконец-то смог от него избавиться. Он предпочел, чтобы от него отреклись, забрал Джулию и уехал из страны. Вот и всё. Спустя несколько лет он и его жена погибли в результате несчастного случая, и Себастьян переехал жить к нам.

И именно тогда я вижу это. Боль. Это видно по тому, как сутулятся его плечи, и по скованности движений.

Он строит стены не из-за холодности, а из-за боли.

― Ты ненавидишь его за это, правда? Ненавидишь за то, что он оставил тебя одного с родителями, которые никогда не заботились о тебе. Он бросил тебя.

― Я был достаточно взрослым. Он не бросал меня.

― Сколько тебе было лет, когда он ушел? Десять? Ты не был достаточно взрослым, Нэйт.

― Он поступил так, как должен был. Я не виню его за то, что он хотел вырваться из лап моих родителей. Я бы на его месте поступил точно так же.

― Нет, ты бы так не поступил. Ты заботился о Себастьяне после смерти его родителей и не оставил его в лапах бабушки и дедушки. Ты ни разу не отвернулся от него, даже когда он пару лет назад начал шалить, так сказать. Потому что ты не хотел, чтобы у него была такая жизнь, как у его отца и тебя, верно? Ты хотел предоставить ему все возможности, чтобы он мог сам выбирать своё будущее.