ГЛАВА 26

Натаниэль

― Бл*дь!

Я скидываю обувь и бегу к бассейну.

Гвинет прыгнула в воду, потому что не думала и была в стельку пьяна. Если бы у неё был доступ к мозгу, она бы вспомнила, что не умеет плавать.

Она из тех, у кого всегда есть что-то вроде опоры, даже когда она находится на мелководье бассейна. Сколько бы Кинг ни пытался научить её, она так и не научилась плавать.

Секунды пролетают, словно целая жизнь, а она все не всплывает. Она даже не машет руками, как обычно, когда её лишают опоры.

Чертыхаюсь себе под нос, ныряя вслед за ней, глубоко погружаясь в холодную воду.

Чем больше времени я трачу на то, чтобы добраться до неё, тем сильнее бьется мое гребаное сердце. Оно не успокаивается даже после того, как я хватаю её за руку и вытягиваю на поверхность. Она хрипло дышит, кашляет и захлебывается водой.

Её ноги обхватывают мою талию, и она использует меня как спасательный круг. Её тело обвивается вокруг меня, пока плыву туда, где могу встать.

Хватаю её за плечи и трясу.

― О чем, бл*дь, ты только думала?

― Я... не думала...

― Какого хрена ты не подумала? Ты хочешь умереть? В этом причина, Гвинет?

― Нет, просто...

― Просто что?

― Всё пылало. Я хотела остудить этот жар, ― пролепетала она, смаргивая воду из этих чертовых глаз. Теперь они голубые, отражая поверхность воды.

― Что пылало?

― Всё. ― Её плечи опускаются в моих руках. ― Я думала, вода все исправит.

― Вода, в которой ты не умеешь плавать.

― Оу.

― Точно. Бл*дь «оу». Чтобы случилось, если бы меня здесь не было?

Она вздрагивает, но не отвечает.

― Отвечай. Что бы, бл*дь, случилось, если бы ты была одна, Гвинет?

― Я бы... утонула.

Её тихо произнесенные слова вонзаются мне в грудь, и мне приходится на секунду закрыть глаза, чтобы прогнать их воздействие. Мысль о том, что она тонет, задыхается и захлебывается водой, и некому её спасти, напоминает монстра, которого я боялся в детстве.

Оказывается, монстры могут появиться в любой момент вашей жизни. Я просто никогда не думал, что эта проклятая женщина станет их причиной.

А потом, когда открываю глаза и смотрю на её налитые кровью глаза и пряди волос, прилипшие к лицу и шее, я понимаю, что дело не только в том, что она могла утонуть.

Речь идет о том, что ей каким-то образом причинят боль, а меня не будет рядом.

Это убьет меня.

Даже несмотря на то, что я зол на неё, даже несмотря на то, что у меня перед глазами красная пелена из-за того, что я застал её пьяной и трущейся о двух парней.

Двух, бл*дь, парней.

В тот момент весь мой самоконтроль был истрачен, потому что, если бы это зависело от меня, я бы заявил на неё права у них на глазах и показал всему миру, кому она принадлежит.

Я бы трахнул её у них на глазах, а потом вырвал бы их гребаные глаза.

Но этот гнев и неистовое чувство собственничества ― ничто по сравнению со страхом, что она могла бы умереть, если бы была здесь совсем одна.

Что её безрассудное поведение, которое я когда-то считал восхитительным, могло отнять её у меня.

― Правильно. Ты бы, бл*дь, утонула. ― Подушечками пальцев впиваюсь ей в плечи. ― Эта глупость никогда не повторится. Поняла?

― Хорошо.

― И ты больше не будешь пить, пока тебе не исполнится двадцать один год, и ты поймешь, что значит пить ответственно.

Она хмурится и невнятно произносит:

― Перестань разговаривать со мной, как с ребенком. Я ненавижу это.

― Тогда не веди себя так. И предупреждаю в последний раз, черт возьми, отвечай на звонок, когда я звоню.

Она прикусила нижнюю губу, но не ответила.

― Я серьезно, Гвинет. Ты не можешь снова исчезнуть без предупреждения.

― Почему?

― Что значит почему?

― Почему тебя волнует, исчезну я или нет? Отвечаю я на твои звонки или нет?

Я стискиваю челюсть, но прежде чем успеваю что-то сказать, она крепче сжимает свои ноги вокруг моей талии.

― Потому что ты мой муж?

― Да.

― Ты сказал об этом Крису и Алексу. Ты сказал, что ты мой муж, а я твоя жена.

― Так и есть.

Никогда не думал, что мне понравится произносить эти слова вслух, но в тот момент, когда это заявление слетело с моих уст, у меня словно гора с плеч свалилась.

― И ты заботишься обо мне.

― Да.

― Как о жене или о дочери твоего лучшего друга?

― И то, и другое.

Она морщит нос при этих словах, но обхватывает ладонью мою щеку.

― Но это всего лишь секс, так что я, типа, твоя трофейная жена.

― Гвинет, ты не можешь быть моей трофейной женой, потому что мы с тобой на равных.

― Верно. Но это все равно просто секс.

Я ничего не говорю, но мне это и не нужно, потому что в её взгляде блестит что-то еще помимо воды, серый цвет воюет с зеленым и голубым, поглощая их, захватывая контроль.

Она отпускает мою талию, и я думаю, что она совершит короткое путешествие к краю бассейна, но она ныряет под воду.

Неужели она снова собирается вести себя безрассудно? Гвинет и алкоголь явно не лучшие друзья, и мне нужно держать её подальше от этого в будущем.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь погрузиться под воду и вытрясти из неё всю дурь к чертовой матери, она хватает меня за бедра обеими руками и расстегивает ремень.

Что за?..

Мой член, который был полутвердым с тех пор, как она через одежду трахнула меня в машине, утолщается и твердеет, когда она освобождает его своими маленькими ручками. Затем снова оказывается на поверхности, держась за мою рубашку.

Вода контрастирует с её бледной кожей, розовые кончики сосков твердеют. Я хватаю грудь и сжимаю, заставляя её стонать.

― Что ты делаешь, Гвинет?

Она обхватывает меня руками за шею, используя воду, чтобы приподняться, оказавшись на уровне моих глаз.

― Трахни меня, муж.

Мои мышцы напряглись, а ноздри раздулись от её уверенного, но игривого тона.

― Ты пьяна, жена

― Я смогу удовлетворить тебя.

― Уверена, что сможешь вставить мой член в свою тугую киску? В прошлый раз ты сказала, что он слишком большой.

― Не страшно, если будет немного больно. Мне это нравится. ― Она извивается, прижимая сиськи к моей груди. ― Трахни меня и сделай так, чтобы было больно.

― Почему ты хочешь, чтобы было больно?

― Потому что это значит, что ты полностью отдаешь мне. И я приму это.

В ее глазах вызов, чистый гребаный огонь, пылающий посреди воды.

― Что ты примешь?

― Всё, что ты можешь предложить, и всё, чего не можешь.

Мои пальцы впиваются в плоть её бедра, и это не нежно и не мягко. Это грубо и не подлежит возражению, потому что вызов в её словах всё ещё горит и должен быть потушен.

― Тебе нужно знать своё гребаное место, Гвинет.

Она запускает пальцы в мои волосы и шепчет мне на ухо:

― Покажи, где мое место.

Я прижимаю её спиной к стенке бассейна, и она ахает, когда ударяется об неё.

― Мы собираемся заняться сексом? ― Её голос немного низкий, страстный и хрипловатый.

― Мы не будем заниматься сексом. Я собираюсь трахнуть тебя, жена.

Положив обе руки под ягодицы, раздвигаю их и приподнимаю её, затем опускаю вниз, пока полностью не оказываюсь внутри неё. За один гребаный раз.

Она хнычет, дрожа вокруг моей длины, п*зда сжимается, поглощая меня.

― Видишь? Ты не можешь взять меня.

― Могу… ― шепчет она.

― Как насчет этого?

Начинаю раскачиваться и вхожу с минимальной смазкой из-за воды. Затем раздвигаю её попку шире, предоставляя члену больший доступ, так что погружаюсь глубже, чем раньше.

― Ох, бл*дь...

Она откидывает голову назад.

― Язык.

― Но я... э... так приятно.

Она покачивает бедрами, выставляя сиськи к моему лицу, и я втягиваю сосок в рот, покусывая его, пока она не начинает дрожать, и бессвязные звуки удовольствия эхом отдаются в воздухе.

Видеть её такой удовлетворенной, потерянной и неспособной выдержать натиск ощущений ― самое приятное, что я когда-либо испытывал.

Её ногти впиваются в мои лопатки, и она держится за меня изо всех сил, когда я увеличиваю темп. Отпускаю сосок и кусаю кремовую кожу груди, заставляя Гвинет вскрикнуть и упереться пятками в мою задницу.

Мои губы, язык и зубы путешествуют по её груди и шее, оставляя за собой огромные красные следы. Затем держу её за задницу одной рукой и захватываю в кулак волосы, оттягивая назад, чтобы насладиться чувствительной плотью точки пульса. Засасываю кожу и оставляю самый большой след из всех. Тот, который увидят люди и поймут, что она, бл*дь, принадлежит мне.

Я пометил её. Заявил на неё права. Она моя.

Отпустив волосы, хватаю двумя руками её попку и сжимаю.

― Достаточно ли это жестко для тебя, малышка?

― Ещё. ― Она тяжело дышит, двигает бедрами навстречу моим и частично терпит неудачу. ― Пожалуйста… Я хочу большего.

Я толкаюсь в её узкий канал, выхожу почти полностью и снова вхожу обратно. Затем приподнимаю так, что почти выскальзываю полностью, и снова опускаю на свою длину. Она стонет, всхлипывает и изо всех сил прижимается ко мне.

― Это значит, что я не должен быть с тобой помягче?

― Нет. Не должен. Ты нравишься мне таким.

― Каким?

― Грубым. Неуправляемым. ― Её глаза блестят от слез. ― Мне нравится, что ты неуправляемый.

Это заставляет меня забыть все мои запреты, и я вхожу в неё со скоростью, от которой она подпрыгивает, сиськи соблазнительно близко, и я беру одну из них в рот, покусывая и посасывая. Я заставляю её извиваться и трястись так сильно, что вокруг возникают волны от нашего взрывного соединения.

Всё ещё раздвигая ягодицы, просовываю большой палец внутрь отверстия и говорю, прижимаясь к её соску.

― Скоро я возьму эту попку, малышка, и это будет грязно и пошло. И больно. Хуже, чем когда мой член заставил твою киску кровоточить.

― Да... пожалуйста...

Гвнет душит меня, её п*зда душит меня, когда она кончает.

Есть шедевры, и есть лицо Гвинет, когда она испытывает оргазм. Её голова запрокидывается назад, темно-зеленые глаза переполняют радужку, глаза затуманиваются, а кожа краснеет. Она дрожит, всё её тело впадает в шоковую реакцию, что является отражением ощущений, охвативших тело.

Губы приоткрываются, умоляя о том, чтобы что-то было в них или на них. Например, мои губы.