Я стараюсь не говорить невнятно, но все равно делаю это.

― Я сказал, заткнись, Гвинет.

― Я не хочу молчать. Я хочу поговорить, ясно? ― Возможно, во мне говорит алкоголь, или глупость, или что угодно, но я беру быка за рога. ― Если не заметил, ты испортил мне вечер.

― Что, бл*дь, ты сказала? ― Он пялится на мой профиль, и это приковывает меня к сиденью с такой силой, что я икаю.

Или может, в этом виноват алкоголь.

― Мой вечер, Нэйт. Я веселилась, пока ты не появился.

Я притворяюсь беззаботной и вру сквозь зубы.

Нет, мне было совсем не весело. Я была несчастна даже в опьяненном состоянии.

― Ты веселилась, шлифуясь об этих детей, а я все испортил, ты это хочешь сказать?

― Мы... танцевали.

― Я видел, как твоя задница и живот терлись об их гребаные члены, Гвинет. Ничего, бл*дь, общего с танцами.

― Возмооооожно.

― Тебе понравилось?

Его голос спокоен, но всё тело напряжено, особенно рука на руле. Эта сильная, покрытая венами рука, о которой я мечтала, когда его не было рядом.

― Что мне понравилось?

― Тереться о них, скользить телом по их членам, ты завела их так, что они сходили с ума от возбуждения и готовы были трахнуть тебя на танцполе. Тебе понравилось?

― Может и так. Возможно, я шлюха.

Отбрасываю его пиджак в сторону, всё ещё под воздействием адреналина, вызванного алкоголем.

Я отстегиваю ремень безопасности и сокращаю разделяющее нас расстояние, прижимаясь грудью к его обтянутой рубашкой руке.

― Что ты делаешь, Гвинет?

― Показываю, какая я шлюха.

Я прижимаюсь губами к горячей шее и провожу рукой от его груди до эрекции. Член оживает под моим прикосновением, и я сжимаю его, продолжая целовать ключицы.

― Вернись на место. Живо.

Он приказывает, но я слишком далеко зашла, чтобы слушать. Его тело прижимается к моему, и я трусь грудью о его руку, соски напрягаются до боли.

― Знаешь, раньше мои соски не были такими твердыми. ― Беру его руку и просовываю её себе под платье, пока он не погружает пальцы в мои складки. ― И я не была такой мокрой. Знаешь, что это значит?

Он не смотрит на меня, все его внимание на дороге, но он не убирает руку с моей киски.

― Что?

Прижимаю губы к его уху, и шепчу:

― Это значит, что я только твоя шлюха, Нэйт.

Перемена едва заметна, но она присутствует в его раздувающихся ноздрях и сжатой челюсти. Его пальцы сжимаются, и я стону, чувствуя, как моя влага заливает трусики его руку и мои бедра. Это то, чем была моя жизнь долгих пять лет.

Полный беспорядок.

И это один из самых прекрасных беспорядков, которые когда-либо были созданы.

Созданный им. Который он продолжает взращивать.

― Нет, это неправда.

Нэйт убирает от меня руку, и машина останавливается. Мы уже дома, но меня это не волнует, потому что он перестал прикасаться ко мне.

― Что? Почему?

Его глаза встречаются с моими, и думаю, что мне больше нравилось, когда он не смотрел на меня, потому что в них сильная стихия, которая вот-вот унесет меня под воду и похоронит в своих глубинах.

― Ты не моя шлюха, если позволяешь другим трогать то, что принадлежит мне. Отъ*бись от меня.

Я делаю все наоборот и неловко плюхаюсь вперед, пока не оказываюсь у него на коленях. Мои ноги широко расставлены по обе стороны от него, так что я могу сесть. Но я не сажусь. Я поднимаю платье и опускаюсь на его эрекцию, так что его член упирается в мои намокшие трусики.

Моя киска сжимается при воспоминании о нём внутри меня, и этот образ доводит до исступления, когда я скольжу по его выпуклости.

― Гвинет, остановись.

Я неистово трясу головой.

― Я солгала. Мне не понравилось.

― Что тебе не понравилось?

― Тереться об Алекса и Криса.

― Тогда какого х*я ты это делала?

― Потому что... ― Я облизываю губы. ― Потому что хотела забыть.

― Что забыть?

― Тебя... среди прочего. Но это не сработало. Всё, о чём я могла думать, это ты.

Я прикусываю нижнюю губу, потому что его стояк упирается в мои набухшие складочки, и я не могу удержаться и не начать покачиваться. Туда-сюда, пока не становлюсь такой мокрой, что мои бедра пропитываются доказательствами моего желания.

Его сильная рука обхватывает мою талию под платьем, которое теперь сбилось на животе. Он дергает бедрами вверх, когда я опускаюсь, и хнычу.

― Ты думала обо мне, да?

― Да.

― О чем ты думала?

― О твоих сильных руках и твердой груди. Я думала о твоем члене и о том, какой он большой.

Теперь я судорожно трахаю его сквозь одежду, мои движения стали неистовыми от его толчков.

― Что ещё?

― Я думала о том, как сильно моя киска жаждет тебя. Не кого-то другого, а тебя.

― Потому что эта киска принадлежит мне?

― Да. Так и есть.

― И ты шлюха. Моя шлюха.

― Да.

Нэйт не спрашивал, но я всё равно отвечаю. Скольжу вверх и вниз, трахая себя его выпуклостью, и я уже близко, так близко, что мои ноги дрожат.

― Неужели моя шлюха позволит кому-то, кроме меня, снова прикасаться к ней?

― Нет... нет... я не...

― Правильно, потому что если ты это сделаешь, я испорчу им жизнь, Гвинет. Я серьезно.

И тут я кончаю. Так резко и интенсивно, что кричу. Кричу громко и нецензурно, не заботясь о том, что кто-то может пройти мимо и увидеть, как превращаюсь в его шлюху.

Каждый может увидеть, как я кричу, задыхаюсь и стону, произнося имя Нэйта.

На самом деле это вполне возможно.

Я бы очень хотела, чтобы кто-нибудь увидел, как я кончаю, сидя на нем.

Его слова не должны были так возбуждать меня. Я не должна кончать от обещания, что он причинит боль людям, если они прикоснутся ко мне, но я кончаю так интенсивно, что не думаю, что когда-нибудь успокоюсь.

От алкоголя в крови у меня гудит голова, я смотрю на него из-под ресниц, всё ещё раскачиваясь взад-вперед на нем. В какой-то момент обе его руки обхватывают мою талию, и теперь кажется, что всё завершено.

Что-то есть в его темном взгляде. Не знаю, что, но это наполняет меня столькими эмоциями одновременно.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его. Мой рот находится в нескольких сантиметрах от его губ, тех самых губ, о которых я фантазировала с пятнадцати лет и впервые попробовала, когда мне исполнилось восемнадцать.

Запретные губы, которые я не должна была целовать, но не смогла удержаться.

Но прежде чем успеваю дотронуться до них, он отстраняется и открывает дверь, и я отшатываюсь назад, мои действия замедленные из-за алкоголя в крови.

Я не слышу, но чувствую, когда мое сердце разлетается на куски.

О чем я думала? Мужчины не целуют своих шлюх. Даже если делают их своими женами.

Я отстраняюсь от него, так же неловко, как и села к нему на колени, и он выходит.

Нэйт ждет меня перед машиной, вероятно, чтобы занести меня в помещение, но я бегу впереди него к дому. Мне жарко.

Слишком жарко.

Мои шаги неустойчивы и непоследовательны. Я горю, и это необходимо исправить. Это и гребаный разрыв, который сейчас происходит в моей груди.

Останавливаюсь на краю светящегося бассейна. Вода.

Расстегиваю молнию и спускаю платье вниз по телу, затем сдергиваю трусики, так что я полностью обнажена.

― Гвинет, не надо, ― кричит Нэйт вдалеке, но я не слушаю.

Потому что он ― причина этого жжения. Из-за него я должна это сделать.

Сделав глубокий вдох, прыгаю.

Меня охватывает потрясение, но жжение не проходит. Можно ли остудить внутренний огонь? Потому что я вот-вот взорвусь от него.

Легкие горят, и я понимаю, что не дышала. И после этого понимаю кое-что еще.

Я не могу двигаться.