ГЛАВА 18

Гвинет

Нэйт собирается научить меня хорошим манерам.

Он так сказал. Я это слышала, но не могу в это поверить.

Если уж на то пошло, я не могу поверить во многие вещи со вчерашнего вечера.

Проснувшись сегодня утром, я подумала, что, возможно, это был сон, и я еще не проснулась, но затем почувствовала его аромат. Нотки пряностей и древесины оставались на простынях и на мне еще долгое время после того, как он покинул спальню.

Это не мог быть сон, потому что Нэйт никогда не заходил в мою комнату. Никогда.

О, и мои трусики пропали. Ага. Я спала всю ночь без нижнего белья и все время терлась бедрами друг о друга в отчаянной попытке воссоздать трение, но потерпела фиаско.

Я ушла рано утром, потому что не знала, что делать, если он окажется рядом со мной за завтраком. Так он иногда делает с тех пор, как переехал. Нэйт стоит, прислонившись к стойке, скрестив ноги в лодыжках, и пьет кофе, пока не убедится, что я что-то съела. Потому что, по-видимому, молочный коктейль не считается завтраком.

Я не хотела, чтобы он нянчился со мной. Мне также не хотелось видеть его хмурое лицо и карающие глаза, и не хотелось, чтобы он притворялся, что ничего не произошло.

Это бы медленно убивало меня, а я еще не готова к слову на букву «С». Но вот я здесь. Снова под его пристальным взглядом, и он не притворяется, что ничего не произошло.

Черт, он даже назвал меня своей женой. В офисе. В рабочее время. И почему это так возбуждает? Я чувствую, что вот-вот задохнусь, когда встаю у него между ног. Его сильные, мощные бедра могут с легкостью сжать и согнуть меня.

― И что теперь? ― с придыханием спрашиваю я.

Таким становится мой голос, когда он так близко, что я могу почувствовать его тепло настолько близко, что могу видеть линию его челюсти и прослеживать контуры лица, правда только взглядом, потому что я не настолько смелая, чтобы прикоснуться к нему. И не уверена, что мне позволено это делать. Поэтому хватаюсь за край стола позади себя и опираюсь на руки, чтобы у меня не было возможности прикоснуться к нему.

― Ни единого слова, Гвинет.

― Почему?

― Ты ведь плохая девочка, верно?

― Да. Очень, очень плохая.

― Плохие девочки не разговаривают, поэтому, когда я говорю тебе заткнуться, ты это делаешь.

― Ладненько.

― Ты все еще болтаешь.

Я поджимаю губы, опираясь на руки, пока костяшки пальцев не упираются в ложбинку на спине. Что-то начинает покалывать, спина или позвоночник, не уверена. Взрыв ощущений ― это больше, чем я могу принять или осознать.

― Теперь садись на стол.

Приказ в его голосе сочетается с постепенным потемнением радужных оболочек.

Мои конечности дрожат, когда я с помощью рук залезаю на стол до тех пор, пока мои ноги свободно не свисают, и я смотрю вниз, наслаждаясь видом его эрекции.

Твою. Мать.

Я не заметила ее раньше ― не было возможности, потому что смотрела на его лицо, ― но теперь выпуклость в темных брюках невозможно игнорировать. И я не могу отвести взгляд. Не могу сосредоточиться ни на чем, кроме этого зрелища, даже мои дрожащие конечности отходят на второй план.

― Нравится то, что видишь?

― Да... ― рассеянно говорю я.

― Почему?

― Потому что ты хочешь меня.

Слова мгновенно вылетают из моего рта, и вскоре я начинаю прерывисто дышать, когда наши взгляды, наконец, встречаются.

Тень пересекает его лицо, а челюсть напрягается. Жесткость его выражения лишает меня воздуха, мне тяжело дышать.

― Не думала, что ты когда-нибудь захочешь меня, ― признаюсь я низким голосом, надеясь, что всё, что его расстроило, исчезнет.

Но становится только хуже. Вены на его шее напрягаются и вздуваются, а грудные мышцы настолько расширяются, что мне кажется, они могут прорвать рубашку и пиджак.

― Кто сказал, что я хочу тебя? Возможно, мне хочется просто поиграть с тобой.

― Чтобы у тебя возникло желание поиграть со мной, ты должен хотеть меня, Нэйт.

Сузив глаза, он смотрит на меня.

― Тебе следовало сказать, что ты не игрушка, и я не должен хотеть играть с тобой.

Я пожимаю плечами.

― Мне плевать.

― Серьезно?

― Нормальный человек, наверное, так бы и сделал, но я немного странная и очень плохая девочка, так что можешь играть со мной сколько захочешь. Я буду твоей игрушкой.

По крайней мере, так он не воздвигнет множество стен между нами.

Таким образом, мы сможем немного сблизиться, пусть даже только через секс. Я не против секса. Мне нравятся чувства, которые он приносит, и капитуляция перед ним. И если произошедшее прошлой ночью является хоть каким-то признаком, секс с Нэйтом, вероятно, перечеркнет все мои мысли и ожидания.

Словно в доказательство того, что всё пойдет совсем не так, как я себе представляла, Нэйт тянется рукой к поясу юбки и играет с молнией, его большой палец касается моей тазовой кости под материалом.

― Ты будешь моей игрушкой, да?

― Да.

― Я могу поиграть с тобой?

― Можешь.

― Ты часто позволяешь парням играть с тобой, Гвинет?

― Иногда...

Ему это не нравится. Ему это очень не нравится, это проявляется в напряжении его плеч и в том, как его прикосновения превращаются из исследовательских в откровенно доминирующие. Нэйт крепко сжимает мое бедро, но его тон остается спокойным.

― Правда?

― Э-м...

― Отвечай на вопрос.

― Да.

Он ищет подтверждения моим предыдущим словам, его хватка становится сильней.

― И что же ты позволяешь им делать?

― Я позволяю им прикасаться ко мне, ласкать и брать в рот мои соски. ― Не знаю, почему сказала это, но мне нравится, как это пробуждает в нем жесткое доминирование, поэтому не останавливаюсь. ― Мне нравится, когда мои соски находятся между их зубами, когда они теребят, тянут и покусывают их.

Всё ещё держа меня за бедра, Нэйт выдергивает мою рубашку из-под юбки, я дергаюсь от этого движения, скользя по столу. Вскрикиваю, когда его рука скользит по моему голому животу и забирается под лифчик.

Когда его большой и указательный пальцы захватывают сосок, мой рот раскрывается в беззвучном стоне. Он сжимает его, надавливая большим пальцем на тугой бутон, ноющий с тех пор, как он прикоснулся ко мне вчера.

― Когда мальчишки играли с ними, тебе нравилось?

― Ага. Так и было.

Он давит сильнее, пока удовольствие не растекается между моих бедер, и я сжимаю их в беспомощной попытке удержать вытекающую влагу.

― Раздвинь ноги, Гвинет.

― Но...

― Раздвинь.

Мой пульс гулко бьется в ушах от его неоспоримого приказа, и я делаю, как он сказал. Раздвигаю ноги, лишаясь трения, которое пыталась сохранить.

― Теперь поставь ноги на стол, согни колени и держи их широко раздвинутыми.

С каждым приказом он гладит и сжимает мой сосок, в то время пока я хватаю ртом воздух.

Но я делаю то, что он говорит, задираю юбку и раздвигаю ноги.

― Шире. Позволь мне полюбоваться этой киской.

Твою мать.

Я никогда не чувствовала себя настолько незащищенной, как в данный момент, когда он пристально смотрит на меня, словно не видел меня обнаженной прошлой ночью. Словно его пальцы не посеяли во мне хаос и не лишили сил.

Продолжая терзать мой сосок, Нэйт протягивает руку и прикасается ко мне через трусики, и я вздрагиваю, откидывая голову набок, потому что хочу видеть, как он смотрит на меня.

― Ммм. Ты мокрая, малышка.

― Да?

― Да. Очень, очень мокрая.

Он скользит пальцами вверх и вниз по моим складочкам, и, хотя трение только через материал, моя киска пульсирует от потребности.

― Нэйт...

― Что?

― Мне нужно... нужно...

― Что тебе нужно? Скажи мне.

― Больше... больше.

― Но ты плохая девочка. Ты позволяешь парням трогать себя, лапать, прикасаться к соскам и киске, верно?

― Я... больше не буду...

― Не будешь?

― Нет.

― Почему?

― Потому что они мне не нужны... Я хочу тебя.

При этих словах он замирает, обе его руки на долю секунды прекращают атаку, а я смотрю на него.

Лучше бы я этого не делала.

Выражение его лица, словно удар в солнечное сплетение.

Его челюсть плотно сжата, но не от неудовольствия, а от эмоции на его лице, которую я никогда не видела, или, возможно, он никогда не позволял мне видеть.

Обладание. Суровое, глубокое и чертовски опасное.

Но вместо того, чтобы убегать от него, я устремляюсь прямо к нему. Обнажаю свою душу и тело ради него. Я хочу этого. Его обладания.

Хочу получить все до последней капли.

― Бл*дь, Гвинет. Когда ты научилась говорить подобную чушь?

― Когда появился ты.

― Я?

― Ага. Потому что из-за тебя я захотела стать женщиной.

― Из-за меня ты захотела стать женщиной?

― Да.

― Почему?

― Потому что ты бы прикоснулся ко мне. Захотел меня.

― Это означает, что эти соски принадлежат мне, верно? ― Нэйт грубо сжимает сосок, и я хнычу, но это переходит в стон, когда он так же сильно сжимает киску. ― И киска тоже моя. Эта киска принадлежит мне, да?

― Ох, бл*дь...

― Не выражайся.

― Ммм.

― Ответь, Гвинет. Чья это киска?

― Твоя.

― Верно. Моя. Так почему же ты позволяешь прикасаться к ней кому-то другому? Почему этот ублюдок смотрел на мою киску, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к ней?

Боже. Если он и дальше будет говорить так вульгарно, я незамедлительно кончу.

― Потому что тебя не было рядом... ты не прикасался ко мне, и мне пришлось позволить парням сделать это, но знаешь что?

― Что?

Он стягивает мои трусики вниз по ногам, я стараюсь не обращать внимания на мокрые следы, покрывающие мои бедра. Не заостряю внимание на том, как бесстыдно намочила его пальцы, потому что мои мысли заняты кое-чем другим.

Его лицо захватило меня в плен. Прекрасное, неземное лицо, которое завладело моими мечтами с тех пор, как я начала видеть в нем мужчину.

Я понижаю голос, глядя на него из-под ресниц.

― Я думала о тебе всё время, пока они трогали меня. Представляла, как твои пальцы входят в меня, а твой язык облизывает меня. Твои руки на мне, такие сильные и мужественные, что я не могу перестать думать о них.

Он замирает с моими трусиками в руке, его глаза приобретают восхитительно яростный оттенок коричневого.

― Бл*дь. Ты будешь моей погибелью.