ГЛАВА 10
Гвинет
То, что я вышла замуж, не вызвало у меня желания блевать.
Я имею в виду, что все должно было быть просто, но на самом деле это не так.
Вероятно, потому что я была ошеломлена и взбешена присутствием Аспен. Да, я знала, что она будет на церемонии. Она почти ровесница Нэйта и работает с ним. Конец дискуссии.
И да, то, что я увидела ее, возможно, вывело меня из себя, хотя обычно я стараюсь скрывать вспыльчивость. Это вредно, знаете ли. Не хочу быть таким человеком перед Нэйтом в день нашей свадьбы.
Аспен ничего не сделала. Ее существования достаточно, чтобы довести меня до предела.
В любом случае, все позади. Мы женаты. Мы обменялись кольцами перед судьей, но сняли их, как только церемония закончилась, потому что Нэйт дал понять, что наш брак ― секрет, и никто, кроме нас четверых и Сьюзан, не должен о нем узнать. Сейчас кольца у него в кармане, и он, вероятно, выбросит их, как только мы разойдемся по своим делам.
Скоро мы получим свидетельство о браке, и тогда все встанет на свои места, как эффект домино (прим. пер.: Эффект домино или цепная реакция ― кумулятивный (накапливающийся) эффект, возникающий, когда одно событие вызывает цепочку аналогичных событий). И да, я до сих пор не могу в это поверить, но со временем привыкну. Наверное.
После того, как мы вернемся домой ― без Аспен, ― я ущипну себя пару раз, а затем добавлю ее имя в блокнот негативных слов под буквой «А».
Почему она настолько близка с ним? Только с ним? Папа не выносит ее ― в этом вопросе я солидарна с папой, ― и это взаимно. Ее не интересуют социальные игры, так почему же из всех людей она сошлась с Нэйтом? Почему она так непринужденно общается с ним, хотя обычно зажата, злобна и просто ведьма?
И вдруг, когда мы выходим из мэрии, меня осеняет. Она... любит его? Или, возможно, они спят вместе?
Украдкой подглядываю за ними, поскольку они вышли первыми и теперь спускаются по лестнице передо мной. Они разговаривают тихим шепотом, потому что окружающим не должны быть известны их секреты. Им так хорошо, комфортно друг с другом, что меня, кажется, сейчас стошнит.
Черт. Они определенно спят вместе.
Пальцами нащупываю браслет и сжимаю его так сильно, что чуть не срываю.
― Ты в порядке?
Медленно отвожу взгляд от этой сцены и фокусируюсь на Себастьяне, более доступном племяннике Нэйта, за которым я слежу в социальных сетях для того, чтобы узнать хоть что-то новенькое о его дяде.
Родители Себастьяна умерли, когда он был маленьким, его усыновили бабушка и дедушка, но воспитывал в основном Нэйт. У них добродушные, душевные отношения. Большую часть времени Себастьян пытается досадить своему дяде и обычно терпит неудачу. Нэйт может быть довольно нечувствительным. Но когда племянник решил пойти по его стопам и стать адвокатом, Нэйт выглядел очень гордым.
Вероятно, Себастьян ― единственный, о ком Нэйт заботился и следил за каждым его шагом.
И я, возможно, немного завидую этому.
Как бы то ни было, Себастьян ― сердцеед средств массовой информации, и так было с тех пор, как он стал квотербеком в колледже. Уиверы, своего рода, большие шишки местного разлива.
Брайан Уивер ― успешный сенатор. Его жена, Дебра ― влиятельная женщина, а вместе они ― знаменитая пара.
Себастьян ― умный внук, который раньше был спортсменом, а сейчас является одним из самых молодых людей, получивших должность младшего партнера в юридической фирме.
А Натаниэль Уивер, ну, он безэмоциональный греческий бог, который восстал против своих родителей и по-прежнему самый завидный холостяк. Не считая моего папы.
Уже нет. Теперь он женат, хотя никто об этом не узнает.
― Да, я в порядке, ― отвечаю Себастьяну.
Он смотрит на меня светло-зелеными глазами, которые совсем не похожи на темные глаза его дяди. Его волосы слишком светлые и блестящие.
И он прекрасен. Как говорит Дженни ― супер-красавчик. И я вижу его очарование, правда вижу. Но не чувствую его.
Не чувствую покалывания и жара, необходимости контролировать свое чертово лицо и эмоции из-за того, что нахожусь в его присутствии.
― Уверена, Гвен?
― Ага.
Он смотрит на Нэйта, который все еще разговаривает с Аспен, продолжая обсуждать разработанные ими задумки, затем понижает голос:
― Если он начнет доставлять проблемы, дай знать.
Переключаю внимание на Себастьяна и внимательно наблюдаю за ним.
― И что ты сделаешь?
― Остановлю его, разумеется.
― Он твой дядя.
― Это не означает, что я слепо приму его сторону.
― Правда?
― Правда.
― Значит, теперь ты мой союзник?
― Если он тебе нужен.
Тепло наполняет меня, я улыбаюсь, прикасаясь к его руке.
― Спасибо, Бастиан.
Он собирается что-то сказать, когда на нас падает тень. Точнее, на меня, потому что Себастьян достаточно высок, чтобы избежать ее.
А я? Я нахожусь прямо под тенью в центре подавляющего внимания Нэйта. Его взгляд такой строгий и пронзительный, что я бессознательно съеживаюсь.
― Разве ты не говорила, что собираешься домой? ― спрашивает Нэйт голосом, специально предназначенным для того, чтобы заставить людей чувствовать себя неловко.
Я сказала, что хочу немного поспать, прежде чем вернуться к папе. Я прогуливаю занятия, потому что, что если с ним что-то случится, пока я учусь, и не смогу добраться до больницы достаточно быстро? Что, если он перейдет в стадию на букву «С»?
― К чему такая спешка? ― спрашивает Себастьян с блеском в глазах. ― Мы с Гвен собирались выпить кофе и наверстать упущенное.
Собирались? Не то чтобы я возражала, но я вот-вот рухну. Бессонница, стресс, тревога и чрезмерные размышления могут привести к этому. При других обстоятельствах я бы сходила на свидание с Себастьяном, но не думаю, что в данный момент это физически возможно.
― Гвинет нужно отдохнуть, а у тебя есть работа.
Мне кажется, или его голос стал резче, решительнее?
Как он узнал, что я на пределе своих физических возможностей? Он понял это по моей болезненно-бледной коже или расфокусированным глазам? Из-за темных кругов, да? Они появляются после бессонных ночей.
― В таком случае, в другой раз.
Себастьян похлопывает меня по руке, которая все еще находится на его руке, потому что я отвлеклась на Нэйта.
― Подвези меня, Себастьян, ― говорит Аспен с нижней ступеньки.
Я почти забыла о ней. Почти.
Нэйт хватает меня за локоть и оттаскивает от своего племянника. Движение настолько легкое, что я чувствую, будто парю в воздухе, когда мы уходим, не сказав больше ни слова.
Аспен бросает на меня взгляд, который я не могу расшифровать. Жалость? Извинение? Но зачем ей жалеть меня или извиняться передо мной? Это не свойственно ей. Она ведьма.
Правда, пап?
― Куда мы направляемся? ― спрашиваю Нэйта, когда немного выхожу из оцепенения.
Правда, совсем немного, потому что, кажется, те таблетки, которые я проглотила, словно конфеты, начинают действовать.
― Я отвезу тебя домой.
― Зачем?
― Затем что ты в нескольких минутах от того, чтобы грохнуться в обморок.
Значит, ему известно о моем истощении. Ух ты. Неужели я настолько очевидна для всех остальных?
― Я могу вызвать такси. Ты сказал, что собираешься вернуться к работе.
― Поскольку ты опоздала, мне пришлось перенести утренние встречи, так что до обеда я свободен.
Он отпирает машину и подходит к водительской стороне.
Я закатываю глаза.
― Прости, что нарушила твои утренние планы, муж.
Он замирает, положив ладонь на дверную ручку.
― Как ты меня назвала?
― Муж. Знаешь, когда люди сочетаются браком, они становятся мужем и женой.
― Забудь.
― Что забыть?
― Это слово. Забудь.
― Нет. ― Скрещиваю руки на груди. ― То, как я тебя называю, мое дело. Кроме того, нам нужно сохранить видимость настоящих отношений, чтобы Сьюзан поверила. Ты же знаешь, она хитрая. Не случайно папа всю жизнь судится с ней.
― Гвинет, ― предостерегает он.
― Ты должен называть меня Гвен или как-то еще, чтобы все было правдоподобно.
Снисходительная улыбка появляется на его губах, и я знаю, что мне не понравятся его следующие слова еще до того, как он их произнесет. Он жесток и абсолютно не считается с чувствами других.
― Как насчет мелкая?
― Я не ребенок.
― Как скажешь.
― В твоих глазах я такая? Ребенок? ― Я срываюсь со своего места, чтобы встать перед ним. ― Разве ребенок смог бы женить тебя на себе?
― Это ― фиктивный брак.
― Фикция ― это иллюзия, а это реально, ощутимо, осязаемо.
Я не упускаю из виду, как сжимается его челюсть при этом слове. Осязаемо. Он так ясно дал понять, что не хочет быть частью этих отношениях.
― Отойди.
Мои щеки, должно быть, стали пунцовыми, потому что только тогда я поняла, что нахожусь близко к нему. Настолько близко, что ощущаю его вкус на своем языке, так близко, что его тепло окутывает меня, словно одеяло. Или скорее петля, потому что она душит меня с каждой секундой.
В обычной ситуации я бы непременно предоставила требуемое им пространство и укрылась в своем собственном, потому что так должно быть, верно?
Однако я также думаю, что папа должен очнуться, и быть в безопасности пока не станет старым и седым. Но это не так, и все, что я принимала как должное, меняется, закручивается и выходит из-под контроля.
Поэтому я не следую приказу Нэйта.
Я стою под пристальным взглядом темных глаз, в тени его тела, провоцируя надвигающийся гнев.
Не двигаюсь.
Не отвожу взгляд.
И напоминаю себе о необходимости дышать.
― Гвинет, я сказал тебе отойти.
― А я, очевидно, отказываюсь.
― Ты только что сказала, что отказываешься?
― Да. А что? Ты чего-то боишься?
Он делает шаг вперед, и я вздрагиваю, отпрыгивая в сторону так неожиданно, что спиной ударяюсь о твердый металл. Понимаю, что это машина. Я прижата к двери, вернее сказать, приклеена к ней, словно это мой спасательный круг, потому что мне необходима опора, когда он так близко.
Почти так же близко, как тогда, когда я поцеловала его. Когда встала на цыпочки и просто сделала это. И теперь я пялюсь на его греховно пропорциональные губы. Они находятся всего лишь в паре сантиметров... он нависает надо мной и загораживает солнце, воздух и все природные элементы.