Она бросила на него взгляд, который заставил бы её мать гордиться.

- Не меняй тему, Эревис Кейл. Я спросила, в чём дело.

Несмотря на суровый тон, мягкие глаза светились от беспокойства. Кейл поник.

- Да, Тазиенна. Что-то случилось. Что-то… ужасное. Мне придётся на какое-то время уйти. Надеюсь… надеюсь, что скоро вернусь.

Она резко выпрямилась.

- Надеешься? Что ты хочешь сказать? Куда ты уходишь?

Он покачал головой.

- Я не могу сказать, Тазиенна…

- Это мой отец тебе приказал? Если он подвергает тебя опасности?

Она вскочила на ноги с таким видом, как будто готова сейчас же вылететь из комнаты и броситься искать Тамалона.

- Нет, нет, ничего такого.

Он провёл ладонью по её руке, чтобы заставить её обернуться. У неё была такая гладкая кожа. – Ничего такого, - повторил он, пока пальцы покалывало от прикосновения. – Это личное дело.

- Личное? Тогда расскажи мне о нём. Может быть, я смогу помочь.

Она подняла свой жилет, показывая кинжал на поясе, и Кейл заметил дразнящую полоску обнажившейся кожи. – Ты же знаешь, что я не новичок в нашей работе.

- Нет, - признал он. – Знаю, что ты не новичок.

Он разглядывал её глаза, искал её душу. Она смотрела на него в ответ всего мгновение, прежде чем смущённо отвернуться. Несмотря на её дикие повадки, он был уверен, что руки девушки не испачканы настоящей кровью. Он хотел, чтобы всё так и оставалось.

- Это другая работа.

- Думаешь, я не справлюсь? – её поза и сжавшаяся челюсть дали понять Кейлу, что есть только один приемлемый ответ.

- Нет, дело не в этом. Я должен сделать это сам.

- Почему?

- Проклятье, Тази! Я не могу сказать тебе, почему!

Она вздрогнула. Он никогда не называл её Тази, только госпожой Ускеврен в присутствии других, или Тазиенной, когда они оставались наедине. Она быстро оправилась от изумления и сказала:

- То есть, ты не хочешь мне сказать.

Он опустил голову, раздражённый, но не желавший поддаться гневу. Не сейчас – возможно, в последний раз, когда он её видит.

- Я просто не могу, Тазиенна. Пожалуйста! Я не могу.

Она вздохнула и долгое время холодно разглядывала его.

- Как хочешь, Эревис Кейл. Поступай, как знаешь.

Она развернулась на каблуках и бросилась наружу. Но её шаги замедлились, пока она пересекала комнату, как будто с каждым шагом гнев девушки постепенно рассеивался. Достигнув двери, она остановилась, охваченная дрожью, не поворачиваясь к нему.

- Будь осторожен, Эревис, - сказала она, так и не повернувшись. – Что бы там ни было, будь осторожен. Позаботься об этом, как ты заботишься обо всём остальном, ладно? А потом… возвращайся.

Кейл слышал слёзы в её голосе, но не успел он и слова сказать, как она захлопнула за собой дверь и поспешила прочь.

- Прощай, Тази, - прошептал он сквозь влагу в глазах.

Заснуть удалось с трудом. Сон не принёс отдыха, и Кейл встал до рассвета.

Красный воск кровью стекал на пергамент, запечатывая письмо, и скорее всего – запечатывая его судьбу. Кейл написал его этим утром, и его лёгкий тон казался контрапунктом к тяжёлому грузу на его душе. Этой ночью, говорилось в письме. Десятый час. Погонная площадь. Минимальная охрана. Простое письмо с сообщением, которое имеет смысл только для Ривена – но его доставка изменит жизнь Кейла. Или оборвёт её. Это письмо приведёт всех в движение и сделает его выбор необратимым.

Любой выбор необратим, упрекнул он себя. Поэтому ты и оказался в таком положении.

Самые необходимые приготовления он проделал ещё до рассвета, пока Ускеврены спали. Он решил, что лучше действовать быстро, чтобы у Ривена осталось совсем мало времени на подготовку. Он без объяснений сообщил прислуге о своём предстоящем отсутствии и привёл в порядок домашние дела. Он лично приготовил карету и загрузил в неё деревянный сундук из своих покоев.

Как гроб со старым трупом, этот сундук хранил снаряжение из его прошлой жизни: волшебные кожаные доспехи, снятые с окровавленного тела соперника, Селбрина Дэла, на пристани Западных Врат; по-прежнему острые клинки, длинный и короткий, которыми он делал свою работу; смертоносное волшебное ожерелье и целебное зелье, которые подарил ему Амонт Корелин, благодарный маг. Он надеялся, что этот сундук будет заперт навечно, а его содержимое никогда больше не увидит свет, но последние события разрушили эту надежду. Старому Кейлу придётся воскреснуть.

Невесело улыбнувшись, он встал из-за стола и подошёл к мальчику-посланцу в оранжевой форме, ожидавшему у дверей.

- Отнеси это в «Чёрный олень», - сказал он, протягивая письмо. Мальчик быстро оборвал свой скучающий зевок, и его глаза превратились в монеты. Кейл подавил улыбку. – Знаешь, где это?

- Да, сэр, - ответил мальчишка, не в силах скрыть нервную дрожь.

- Хорошо. Передашь в руки бармену. Его зовут Джелкинс. Скажи ему, что это для Ривена. Всё понял?

- Джелкинс, бармен в «Чёрном олене». Для Ривена. Да, сэр.

Кейл достал сверкающий пятизвёздник из кармана и сунул золотую монету в нервную руку посланника. Малец охнул; обычно гонцы получали всего лишь серебряный ворон.

- Спасибо, сэр!

- Пожалуйста. Это всё.

- Доброго дня, сэр.

Широко улыбаясь, мальчик застегнул свою куртку, надел пару шерстяных рукавиц и поспешил наружу. Кейл решил, что улыбка продержится лишь до тех пор, пока парень не забудет о блестящей монете и не вспомнит о зловещем пункте назначения. Но он не боялся. Днём в «Олене» было безопасно. Животные выходили только ночью.

Кейл призраком скользил во мраке. Он крался сквозь сумрачные улицы квартала со складами, на поясе – длинный меч и кинжал, и это казалось удивительно – и чудовищно – правильным.

Обычно он подавлял свою тёмную сторону, но сегодня специально её освободил. Если он хочет добиться успеха, то нужен старый Кейл; убийца и вор, а не переродившийся дворецкий. Он лишь надеялся, что сможет снова разделить этих двоих, когда закончится ночь.

Он подошёл к Погонной площади с юга, остановился в одном квартале и нырнул в тень около мастерской по ремонту повозок. Перед ним возвышались высокие кирпичные склады, типичные для этого района. Широкие улицы, которые он собирался использовать, были пустыми, не считая периодических вихрей снега, поднятых сильным ветром. Он задумчиво нахмурился. Холодный месяц найтал едва ли можно было назвать разгаром караванного сезона, но всё равно казалось необычным, что улицы пустуют. В Селгонте торговля никогда не прекращалась полностью, даже самой суровой зимой, даже в такой час. Странная безлюдность улиц вызвала у него тревогу.

Успокойся, приказал он себе. Здесь никого нет, потому что тех стражников, кого не прогнал голод, подкупил Ривен. Обычная практика для Ножей.

Но Кейл годами выживал в криминальном мире Западных Врат и Селгонта не потому, что вёл себя неосмотрительно. Он ещё несколько минут рассматривал подходы к площади. По-прежнему никого. Его острый слух не улавливал звуков. Вой ветра поглощал даже далёкий рокот повозок по проезду Ронселя. Наконец удовлетворившись, он направился через тени к трёхэтажному складу, который был его первой целью.

У него было всего лишь чуть больше четверти часа, чтобы сделать своё дело – совсем мало. Когда колокола храма Песни пробьют десятый час, замаскированный Джак поведёт карету с запада, и разверзнутся все Девять Адов.

Кейл знал, чего ожидать от Ночных Ножей. Поскольку в его письме к Ривену шла речь о слабой охране, он ожидал не больше двенадцати человек. Праведник не мог выделить больше; в конце концов, во всей гильдии насчитывалось тридцать-сорок членов. Шестеро или семеро из команды Ривена, вооружённые сетями и ловцами, будут расположены на площади. Ещё четыре-шесть пращников расположатся на крышах, мрачно подумал он, прижимаясь к задней стене склада и глядя вверх на его кирпичную поверхность. Чтобы обеспечить прикрытие, если что-то пойдёт не так.

Они погибнут первыми.

Довольный тем, как легко вернулись к нему навыки и образ мышления убийцы, он свирепо ухмыльнулся. Он бесшумно двигался от тени к тени. Кожаные доспехи сидели на нём легче ливреи дворецкого. Длинный меч и кинжалы удобно висели на поясе. Ночным Ножам предстояло погибнуть.

Вот кто ты такой на самом деле, прошептал голос в его голове – неприятная мысль, к которой он торопливо добавил: по крайней мере, этой ночью.

Он провёл руками по стене. Кирпичи были неровными, старыми, потрескавшимися. Лёгкий подъём, даже в кожаных перчатках. Он начал подниматься.

Через несколько минут он преодолел сорок футов и достиг края крыши. Он по-прежнему ничего не слышал и не видел никого на улице внизу. Он медленно выглянул за край, держа рот ниже кромки крыши, чтобы облачко от дыхания его не выдало.

Он заметил их в пятидесяти футах на противоположной стороне крыши, двух убийц-Ножей с пращами, что стояли, подсвеченные бледным светом Селун. Они перегнулись через край крыши, чтобы выглянуть за дальний край здания на площадь, спиной к Кейлу, их плащи трепал ветер. Он беззвучно скользнул через низкое ограждение и присел во мраке. Никакой реакции от Ножей. Он медленно достал свой длинный меч из намасленных ножен, не отрывая взгляда от убийц. По-прежнему никакой реакции. Он позволил себе холодную, довольную улыбку.

Подкрасться к ним надо было безупречно. Кроме большой бочки для дождевой воды и нескольких пустых ящиков, укрытий на крыше не было. Он всё равно крался вперёд, держась в тенях у края, не заходя в лунный свет. Оказавшись в пяти шагах от цели, он закрыл на секунду глаза, приготовился и метнулся вперёд.

Не успел он сделать и трёх шагов, как подскользнулся в луже. Ноги полетели вверх, и он тяжело ударился спиной о крышу.

Уууф. Удар вышиб из Кейла весь дух. Задыхаясь, он пытался подняться и достать клинок, зная, что два Ножа уже развернулись к нему, зная, что жить ему осталось всего несколько мгновений.