— Увидимся там! — я снова повернулась к Алессандро. — Вы с Сальваторе обсудите безопасность мирных переговоров? Я говорила с мистером Маджио об открытии лестничных клеток, и он с радостью согласился.

Алессандро быстро кивнул: — Хорошо. Полагаться только на лифт рискованно...

— Привет, София! — позвал другой голос.

На этот раз это был Раймонд Мюллер, старый немецкий миллионер, который проводил свою пенсию, инвестируя в артефакты.

— Мистер Мюллер, здравствуйте!

Мы помахали друг другу, прежде чем я обернулась к Алессандро. Он странно смотрел на меня.

— Я также сказал мистеру Маджио, чтобы он нанял кого-то, кто говорит на гэльском. Таким образом, мы сможем подслушать любые секретные разговоры МакДермоттов, которые они не хотят, чтобы мы слышали.

— Еще один хороший...

— София, доброе утро! — это сказала Мэри Инада, которая проходила мимо со своим мужем Ясуо Инада. В старости они решили, что вместо игры в бинго или гольф для поддержания отношений они оба будут покровительствовать многим модным музеям. — Как дела, моя дорогая?

— Все хорошо, Мэри. Как ваша внучка?

— Уже намного лучше! — ответила Мэри. — Ей понравилась кукла, которую ты ей прислала.

— О, хорошо.

Когда Инады ушли, я повернулась обратно к мужу. Алессандро смотрел на меня так, будто не знал, смеяться ему или кричать.

— Извини, нас постоянно прерывают, — сказала я.

— Все в порядке, — ответил он, его тон был отстраненным. — Дон Пьеро раздумывает над тем, чтобы позволить тебе прийти на мирные переговоры. Ты хочешь пойти?

Хотела ли я участвовать в мирных переговорах Ирландии и Италии? Конечно! Хотела ли я рисковать своей жизнью? Не совсем, нет: — Меня пригласили? Я не думала, что женщинам разрешают участвовать в делах Наряда.

— Ты занимаешься всей организацией мероприятия. Если им это не понравится, они это переживут, — сказал он пренебрежительно. — Так да или нет?

— Конечно, я хочу пойти. Я вложила свою кровь, пот и слезы. Я тоже хочу насладиться этим.

Губы Алессандро дернулись: — Я…

— София!

Я повернулась и помахала Гарриет Лейтон, шикарной женщине, у которой было больше бывших мужей, чем у меня пальцев.

— Какого хрена? — сказал Алессандро позади меня. — Откуда ты знаешь всех этих гребаных людей?

Я рассмеялась над его выражением лица. Он выглядел так, будто съел что-то кислое:

— Разве ты не знал? Я здесь королева бала.

Алессандро покачал головой.

— Разве ты не сказал, что я буду иметь дело с политиками, а ты с гангстерами? — заметила я.

В его глазах что-то блеснуло, и он посмотрел на меня, ухмыляясь. Чистый юмор на его лице высасывал воздух из моих легких. Благодаря этому он выглядел моложе, его меньше беспокоила его роль в семье: — Мы ведь договорились об этом, не так ли? — он махнул рукой в сторону мэрии. — Тогда иди. Иди и очаровывай глупых мужчин и женщин.

— Это не очень-то хорошо отзываться так, о всех моих друзьях. — рассмеялась я. Затем, внизу живота, ребенок сделал большой толчок, и я удивленно схватилась за живот.

— Боже мой!

— Ты в порядке? — спросил Алессандро. Он схватил меня за плечо, удерживая.

— Хорошо, хорошо. Просто... — я погладила живот. — Ребенок только что сильно толкнулся. Я думаю, он злится, что его оставили без внимания. — я посмотрела вниз на свой живот. — Не волнуйся, скоро ты станешь частью разговора.

Я подняла голову и увидела, что Алессандро хмуро смотрит на мой живот, как-будто он его лично обидел.

— У меня есть дела, — сказал Алессандро, показывая, что мне пора выходить из машины.

— Спасибо, что подбросил меня. Увидимся позже?

Я наполовину ожидал, что он отмахнется от меня, но он коротко кивнул: — Увидимся в пентхаусе.

Достаточно хорошо, подумала я и вышла из машины.

Встреча Исторического общества проходили в большом зале, который обычно использовался для проведения общественных балов или аукционов. Но когда мы заняли это место, мы установили длинный стол в центре комнаты с небольшой трибуной для мэра Солсбери. Здесь сохранение истории Чикаго было очень важно, даже если я совершенно ничего не знала и, похоже, не собиралась ничему учиться.

Я все еще думала о продолжающейся негативной реакции Алессандро на мою беременность и/или ребенка, когда Солсбери помахал мне рукой и позвал: — София! Вы должны посмотреть на новую картину, которой только что поделились Инады.

Эта встреча ничем не отличалась от всех остальных, и большую ее часть я провела в рассеянности. Либо я беспокоилась обо всем, что происходит в моей жизни, либо слушала о новом бойфренда Гарриет Лейтон. Он настаивает, чтобы мы делили все пополам, сказала она. Куда делось рыцарство?

Ему двадцать четыре года, отметили мы. Это дело поколений.

Когда собрание закончилось, и его участники разошлись, я отстала. Солсбери собирал свои бумаги, когда я подошла.

— Вам нужна помощь? — спросила я.

Он поднял на меня глаза: — Конечно, нет, дорогая. Я сам справлюсь. Я хотел спросить, как вы? Я не видел вас после встречи с инвесторами.

— В полном порядке, — я потерла живот. — Надеюсь, я не перегибаю палку, но я хотела спросить вас кое о чем.

В его глазах вспыхнул восторг. Он будет разочарован, я подумала: — Вы можете спрашивать меня о чем угодно, — он не мог сдержать жадность в своем голосе.

Я могла представить себе его мысли. О чем София Роккетти хочет спросить? О чем не знал самый новый Роккетти? Может ли это сработать в мою пользу?

— Вы можете рассказать мне об Альфонсе Эриксоне?

Выражение его лица изменилось, но, тем не менее, он ответил на мой вопрос: — Эриксон? Почему вы интересуетесь таким скучным человеком?

— Просто любопытно. Кажется, в последнее время он часто появляется в новостях.

— Ха! — Солсбери с досадой покачал головой. — Он пытался конкурировать со мной за пост мэра, но потом его поймали в борделе. По крайней мере, он мог бы составить мне небольшую конкуренцию.

— Какова его политика? Особенно в отношении моей семьи.

Солсбери фыркнул: — У него настоящая палка в заднице. Мы пришли в политику примерно в одно и то же время, понимаете? Мы учились в одном классе в школе. Он всегда так подлизывался к полицейскому департаменту. Я как-то слышал, что он раньше работал на ЦРУ, но потом перестал, но это неправда. Когда бы у него было на это время?

Я подумала о вынужденном хмуром взгляде Кэтрин, ее странном тоне: — Вы думаете, он стал бы сотрудничать с ФБР?

— Конечно, — рассмеялся мэр. — Любая правительственная организация, о которой снят фильм, — это то, чем Эриксон мог бы увлечься.

— Почему его нашли в борделе, если он такой человек с хорошими моральными принципами? — спросил я.

— Лицемерие. Он всегда был таким. — Солсбери посмотрел на меня. — Зачем вам это? Я думал, что у меня есть ваш голос.

Я одарила его утешительной улыбкой. Мне пришло в голову, что Солсбери, возможно, самый предвзятый источник, к которому я могла бы обратиться за честным мнением об Эриксоне: — Конечно, у вас есть мой голос. Вы же знаете, я просто люблю знать обо всех.

Мэр кивнул: — Не надо о нем, София. Он не представляет угрозы.

Посмотрим.