Глава 19

Кэролайн

Наши дни

После целого утра обсуждения того, что именно Сойер дал Мейсону, разработки плана и рассматривания чертежей, я оказалась перед устаревшим зданием, в котором размещалась штаб-квартира ФБР. Джульетта схватила меня за руку и в сотый раз спросила, что мы сегодня делаем.

«Играем в русскую рулетку», — хотела я ей сказать. Но я этого не сделала. Я решила, что, вероятно, лучше оставить свои фаталистические мысли при себе.

Потянув ее за руку, я повела ее в здание и через металлодетекторы. Я сказала охраннику на стойке регистрации, что пришла повидаться с Мейсоном Пейном. Он сделал серию звонков, пока, наконец, не дозвонился до нужного абонента. После тридцатисекундного разговора дежурный агент повесил трубку и передал нам значки посетителей. Я зарегистрировалась под своим псевдонимом.

Охранник был похож на шкаф, и у него были такие бицепсы, которые говорили о том, что у него не было социальной жизни. Он только поднимал тяжести. Это было все, что он делал. Казалось, он лишь ходил на работу и поднимал тягу на шесть тысяч фунтов.

Он указал на ряд лифтов.

— Он встретит вас там.

Джульетта играла со своим значком, пока мы ждали появления Мейсона. Нервы бурлили внутри меня, как кипящая кислота. Я не могла избавиться от беспокойства, которое полностью окутало каждый дюйм меня.

Большинство людей, естественно, ненавидели это ощущение. Они ненавидели то, как их руки превращались в лед, а сердце билось в три раза быстрее обычного. Они так сильно ненавидели нервничать, что старались избегать этого неприятного ощущения как можно чаще.

Публичные выступления, высота, пауки… что бы ни вызывало их худшие опасения, люди, как правило, делали все возможное, чтобы избавиться от этих неприятных ощущений.

Я не была одной из них. Я наслаждалась этими ощущениями, интенсивным выбросом адреналина в моем теле. Это заставляло меня почувствовать себя живой, бодрствующей, целиком и полностью тем человеком, которым я должна была быть.

Я стала мастером по превращению всех избыточных эмоций в инструменты, имеющиеся в моем распоряжении. Мне нужен был адреналин, чтобы усилить свое выступление. Мне нужно было, чтобы тревога сделала меня резкой и внимательной. Мне нужен был страх, чтобы напомнить себе о последствиях, если я облажаюсь.

Страх был, вероятно, самой важной частью. Если бы я забыла о страхе, то я бы забыла, почему меня не могли поймать.

Страх каждую секунду напоминал мне о том, как важно добиться успеха.

Медные двери лифта открылись, и Мейсон Пейн не дал им закрыться одной длинной вытянутой рукой.

— У меня были сомнения, что ты появишься.

Подталкивая Джульетту в лифт, я избегала его взгляда.

— У меня тоже.

— Где Август?

— Он, наверное, придет позже.

Глаза Мейсона сузились. Он мне не поверил.

И вот игра началась. Если бы Мейсон был умнее, он бы понял, что наше с Гасом появление порознь было не более чем классическим заблуждением. Мейсон был чрезмерно сосредоточен на том, что он считал ложью. На что ему следовало обратить внимание, так это на то, что произойдет после прибытия Гаса.

Наша поездка наверх была тихой, наполненной напряжением и ненавистью друг к другу. Ни один из нас не чувствовал социальных сигналов, побуждающих к разговору, и мы ни в коей мере не спешили вести разговор, который не был бы допустим в суде, потому что он не был записан.

Тем не менее, я пришла сюда добровольно и, надеюсь, уйду по собственной воле. Это было проявлением доброй воли, что Мейсон сдержал свое обещание Сойеру. Моя свобода действительно была куплена и оплачена.

И несмотря на все остальные голоса в моей голове, которые отказывались меня слушать, у меня была Джульетта.

Она была моей страховкой.

Лифт остановился на этаже Мейсона, и он снова придержал дверь рукой, пока мы с Джульеттой не вошли. Мы ждали, пока он проведет нас через лабиринт кабинок и офисов со стеклянными стенами. Прогулка в комнату для допросов стала интересным, но кратким социальным исследованием того, как работает подобное агентство.

Я не могла не быть очарована агентами, сидящими за загроможденными столами и стопками бумаг. Запах подгоревшего кофе и свежеотпечатанной копировальной бумаги наполнял воздух в помещении, которое, как я инстинктивно знала, никогда не было полностью тихим, независимо от времени дня или ночи.

Я впитала все, что могла, за то время, которое потребовалось, чтобы пройти по офису. Конференц-зал. Комната отдыха. Кладовая. Кабинеты.

— Который из них твой? — спросила я небрежно.

— Большой, — сказал он в качестве объяснения.

Он считал себя умным. Он понятия не имел.

На этом этаже было три больших офиса. В трех разных углах. Возможно, он и не сообщил мне точного местоположения, но он значительно сузил круг моих поисков.

Наконец, мы свернули в изолированный коридор, который вел в противоположный конец большого помещения. По обе стороны были двери, и ни в одной из них не было окон. На одной стороне коридора рядом с дверными косяками были номера. На другой стороне были таблички с именами и без номеров — шкафчики для улик.

Он кивнул головой в сторону комнаты.

— Здесь.

Положив руку на спину Джульетты, я провела ее в комнату, и мы сели за металлический стол с крючками посередине для наручников. Остальная часть комнаты была пуста, если не считать необходимого двустороннего зеркала.

Включите музыкальную тему, потому что очевидно, что эта встреча должна была стать фантастическим эпизодом «Закона и порядка».

Мейсон сел по другую сторону стола от меня, слегка улыбаясь, как будто хотел помочь мне чувствовать себя непринужденно в таком страшном месте.

Я встретила его пристальный взгляд и спросила:

— Ты помнишь, как в первый раз привел меня в подобную комнату?

Он вздрогнул.

— Мне было пятнадцать.

Что-то похожее на сожаление мелькнуло в его глазах, но я знала, что это было только для виду. Не в первый раз в своей жизни я признала, что у нас с Мейсоном одинаковые таланты. Лжецы, мы оба. Мы манипулировали, обманывали и разыгрывали шоу, чтобы получить то, что хотели. Мы просто жили по разные стороны закона.

Его стиль обмана был терпимым. И он никогда не стремился к чему-то столь простому, как материальные блага.

Мейсон хотел чего-то большего, что было бы труднее приобрести. Он охотился за будущим и свободой.

— Начнем? — он спросил небрежно, как будто у меня был выбор. Он улыбнулся моей дочери так, как, я знала, он считал приятным. Но я видела волка внутри. Или кровожадную акулу. — Привет, Джульетта. Меня зовут Мейсон.

Она посмотрела на него, ничего не сказав. Я подавила улыбку.

Он протянул руку, и она посмотрела на меня, ожидая разрешения.

— Нет? — спросил он, когда она не сделала ни малейшего движения, чтобы взять его ладонь. Он дал пять, она все еще ничего ему не ответила. Не теряя никакой уверенности, он сжал руку в кулак. — Стукнемся кулаками? Давай посмотрим, как ты справишься с этим. Давай же, не оставляй парня в подвешенном состоянии.

Она хихикнула. Он прорвался сквозь ее стену. Она прижала свой крошечный кулачок к кулаку Мейсона, и это было все, что я могла допустить, чтобы не нырнуть между ними и не разнять их. Он отдернул руку со звуком взрыва. Джульетта засмеялась громче.

Мейсон Пейн очаровывает мою дочь.

Он ухмыльнулся ей.

— Это скучная комната, не так ли, Джульетта?

Она огляделась и кивнула.

— Почему здесь так темно?

— Да, тут довольно тускло, — согласился он. — Ну, вот что я тебе скажу. Если ты ответишь на мои вопросы, я попрошу одного из моих друзей отвести тебя туда, где мы храним закуски. Это было бы нормально?

Она прикусила нижнюю губу и покачалась на стуле.

— Я должна спросить свою маму.

Улыбнувшись ей сверху вниз, я кивнула.

— Все нормально. Тебе просто нужно быть честной с Мейсоном, хорошо? Ты можешь ответить на его вопросы?

— Да, — немедленно ответила она, как будто это был самый глупый вопрос, который она когда-либо слышала. Очевидно, не было ничего такого, чего бы она не сделала ради закусок. Вероятно, это у нее от Сойера.

Я шучу. Это у нее от меня.

Когда Мейсон снова завладел ее вниманием, он спросил.

— Кто-то забрал тебя у твоей мамы на днях, Джульетта? Когда ты была в детском саду?

— Плохой человек, — сказала она ему.

Мейсон, казалось, искренне переживал за нее.

— Он был очень плохим человеком. Он причинил тебе боль, когда ты была с ним?

Она покачала головой в обе стороны, так что было непонятно, что она имела в виду. Я вцепилась в подлокотник своего металлического стула, пока он не врезался мне в ладони. Я бы убила его, если бы он прикоснулся к ней. Аттикус — засранец.

— Скажи ему, милая. Он хочет помочь нам, чтобы это никогда больше не повторилось.

— Он толкнул меня, — тихо сказала она. — И он не позволял мне ходить в ванную, когда я этого хотела. Он сказал, что я должна была все время молчать.

Я сразу же почувствовала сильную тошноту. Я не могла вдохнуть достаточно воздуха или удержать свое тело от дрожи. Мейсон заметил это и налил мне стакан воды. Сжимая пластиковый стаканчик в попытке успокоиться, я осторожно потягивала ее.

— Почему он позволил тебе вернуться к твоей мамочке? — спросил Мейсон, игнорируя мой небольшой срыв.

Она пожала плечами, подняв их до ушей.

— Я не знаю. Мы ехали в машине, а потом он заставил меня пойти с папой Макса.

Мейсон повернулся ко мне. Настала моя очередь пожать плечами.

— Друг из Фриско. Макс ходит в детский сад вместе с Джульеттой. Его отец Джош Кейдж — бывший военный. Он спросил, не может ли он помочь нам с Джульеттой. Мы были не в том положении, чтобы отказываться от помощи.

Его глаза сузились, но он снова повернулся к Джульетте.

— Как выглядел человек, который похитил тебя?

Джульетта наклонила голову, обдумывая вопрос.

— Он был большим. Больше, чем мой папа. И он был сумасшедшим.

— Ты когда-нибудь слышала его имя?