— Что ты делаешь?

— Ещё немного, — говорит она ему, беря в ладонь песок и высыпая на него.

— Мне страшно.

— Мы заключаем сделки, Ленни. Чтобы выжить, мы торгуем всем. День вместо ночи, страх вместо отрицания, возраст вместо времени, демоны вместо ангелов, ложь вместо сна. А козёл Иуда, он ждёт, наблюдает, пока мы обмениваем нашу боль, наши души, даже наши воспоминания, на покой или ужас чужого… потом каждый раз ведёт нас на бойню.

Шина сыплет на него ещё песка, позволяя крошечным твёрдым крупинкам падать ему на лицо.

— Мне холодно, — говорит он.

— Смерть холодна, — она нежно проводит рукой по его лбу и волосам, убирая мокрые пряди с его глаз. — Теперь ты вспомнил, не так ли?

Он помнит, как лежал на валуне, часами смотрел на луну и чувствовал себя мёртвым внутри, как будто его кровь больше не текла, а застыла в жилах. Он помнит, как солнце наконец поднялось из-за горизонта, когда он шёл обратно по пляжу. Он помнит, как добрался до дымящихся остатков костра и увидел раздавленные и разбросанные по песку пивные банки вместе с другими обломками и мусором прошлой ночи. Он помнит, как заметил глубокие следы шин мотоциклов, оставленные на песке, единственное доказательство того, что они вообще там были. Он помнит Шину, сидящую в одиночестве, закутанную в одеяло и выглядящую такой же мёртвой, как и он сам. Он помнит, как она отказалась смотреть на него, но позволила ему помочь ей подняться на ноги, и как они вместе шли обратно через дюны. Он помнит, как она осторожно двигалась, когда они пересекали парковку и возвращались в мотель. Он помнит, как сидел на кровати, пока она принимала душ, потом одевалась, и помнит долгую дорогу обратно в город. Он помнит, что ни один из них не произнёс ни слова за всю дорогу. Он помнит, как парковался перед её многоквартирным домом, и Шина, наконец, посмотрела на него в последний раз, прежде чем забрать сумку и выйти из машины. Он помнит, что больше никогда её не увидит. Но он этого не помнит.

— Я не могу вернуть это, — вздыхает он. — То, что я чувствовал той ночью. Кем я был, я… я не могу вернуть это.

— Ты не вернёшь это.

— Я бы изменил ту ночь, если бы мог.

— Но ты не можешь.

— Как и ты, я пришёл сюда, чтобы умереть. Я знал это всё время, не так ли?

— Кто же козёл Иуда, Ленни?

Он беспомощно смотрит на неё. Песок плотно утрамбован и так тяжело давит на грудь, что он едва может дышать.

— Мы предаём себя, — шепчет она, зачерпывая ещё песка.

Песок начинает пожирать его, полностью покрывая его, когда вода поднимается по его плечам, шее и рту. В панике Ленни пытается пошевелиться, но это бесполезно, он сломан, тряпичная кукла засыпана песком. Его глаза ищут её, но она ушла.

Он один.

В ушах эхом отдаётся звук ломающихся, раскалывающихся и трещащих костей. Взрыв образов, звуков и эмоций вспыхивает перед ним, как языки пламени, вырывающиеся из жерла вулкана, и он отчаянно тянется к луне. Это последнее, что он видит, глядящую на него сверху вниз с приглушённым безразличием, как раз перед тем, как ночь заберёт его.