Глава 23

Сэм пригласил Лиама выпить и отпраздновать.

Хотя, впервые в жизни Сэма, Лиам не был первым человеком, которого он хотел позвать.

Но она была не вариант.

Поэтому пришлось позвонить Лиаму.

Он подумал о том, чтобы позвонить маме. Не сразу, конечно. Но после того, как он позвонил Лиаму, а затем остальным МакКеннам, за исключением Райли, он подумал о том, чтобы позвонить маме. Но он всё время представлял себе бутылку ROON, которую он принёс ей несколько месяцев назад, всё ещё стоящую на полке, где он её оставил, только теперь покрытую слоем пыли. Она даже не попробовала его. Твою мать, она даже не прикоснулась к бутылке, чтобы посмотреть на неё.

Что это было?

Сэму было всё равно. Может, на каком-то уровне и было какое-то сожаление, но ему было всё равно.

Потому что да, это была его матерью, но Райли была права. Она не была для него мамой. Во всяком случае, не очень хорошей. Он ценил протекающую крышу, которую она предоставила ему, и черствый хлеб, который она клала на стол, чтобы он мог сам делать себе сэндвичи, но правда заключалась в том, что после того, как ему исполнилось восемнадцать, она не совершила ни одного заботливого поступка, ни по обязанности, ни по иным причинам.

И хотя он всегда был рядом, если ей что-то было нужно, и всегда звонил по праздникам, пока она не проявляла интерес — любой интерес — с этим было покончено.

Завершение его отношений с единственным живым родственником должно было быть болезненным.

Вместо этого оно ощущалось как... освобождение.

Его телефон зазвонил, и Сэм опустил взгляд, чтобы увидеть сообщение от Лиама. Если его друга и удивил выбор Сэмом бара, то это никак не отразилось в его сообщении буду через двадцать минут, но Сэм мог предположить, что Лиам, вероятно, был озадачен. Шикарный гастропаб в Трайбеке был далек от обычных бруклинских баров.

Но у бруклинских баров не было ни бюджета, ни клиентуры для виски ROON.

С другой стороны, Payton’s Place только что приобрел годовой запас его купажа No BS за сумму, вдвое превышающую ту, за которую Сэм надеялся её продать. Он предложил высокую цену, предполагая переговоры с их стороны, но они даже глазом не повели, когда он назвал свою цену.

Не было никаких снисходительных ухмылок, закатывания глаз или лекций об уважении к честности Больших Имен.

Вместо этого владелец, главный менеджер и бармен согласились на дегустацию. Сэм отказался давать какие-либо рекомендации по продаже, предпочитая, чтобы вкус говорил сам за себя.

Они попробовали.

Им понравилось.

Они купили.

За полчаса Сэм превратился из нигде не работающего неудачника, берущего взаймы в размерах 401 тысяч долларов, в законного владельца бизнеса. Конечно, ему ещё предстояло выплатить кучу кредитов, и один крошечный гастропаб не был бизнесом.

Но это стало началом.

Впервые за многие годы Сэм почувствовал, как гордость оседает на его плечах. Он сделал это. В одиночку он придумал идею, действовал в соответствии с ней и довел дело до конца.

Ну, не в одиночку.

Если бы не уговоры голубоглазой и черноволосой сирены, он, вероятно, был бы на пути к тому, чтобы закрыть двери ROON с полками не распробованного спиртного.

Он услышал низкий свист, когда Лиам вошел в почти пустой бар и осмотрелся.

— Ты ограбил банк? Это похоже на место, где деньги испаряются, — он устроился за стойкой рядом с Сэмом и кивнул на стакан Сэма. — Что будем пить?

Сэм молча передал стакан своему другу, тот осторожно понюхал и сделал глоток.

Лиам нахмурился.

— На вкус как твоё. То, что было в прошлом году.

Сэм не смог скрыть ухмылку. Глаза Лиама расширились.

— Не может быть.

— Они купили всю партию и хотят ещё.

Ухмылка Лиама была почти такой же большой, как и у Сэма.

— Я всё думал, когда же ты, наконец, слезешь с горшка и сделаешь что-нибудь со всем этим вкусным спиртным.

Сэм улыбнулся, понимая, что обязан признаться Лиаму, Райли и самому себе, почему он наконец-то решился на этот шаг.

Но сначала он хотел напоить своего друга. Правый хук Лиама должен был стать менее сильным после пары стаканов виски.

Бармен налил Лиаму из бутылки, которую принес Сэм, и двое мужчин подняли стаканы.

— За ROON, — сказал Лиам. — И за то, чтобы чертовски хороший парень наконец-то получил то, что заслуживает.

Одобрительный тост немного выбил Сэма из равновесия. Заслужил ли он это? Даже после того, как Payton’s Place сделал предложение, какая-то часть его души все ещё хотела верить, что это скорее счастливый случай, чем с трудом заработанная награда.

Точно так же, как Райли была скорее идеальной фантазией, которую он должен был отпустить, прежде чем разрушить.

Но что, если он ошибался и в этом?

Время пришло.

— Эй, мне нужно с тобой кое о чём поговорить, — сказал Сэм, сделав глоток своего напитка и зажав его между ладонями, глядя на барную стойку.

— Хорошо, но подожди. Сначала у меня к тебе вопрос, — сказал Лиам, роясь в своем портфеле.

Сэм чуть не подавился, когда увидел журнал, который Лиам вытащил.

Дерьмо. Дерьмо.

То самое, чего он пытался избежать последние полторы недели, и о чём неделями до этого он старался не думать, теперь было в двух шагах от него. На одно смешное мгновение он действительно подумал о том, чтобы выбить его из рук Лиама, чтобы не видеть даже заголовка в последнем номере Шпильки.

Он знал, что Райли напишет о нем — о них. Она пригрозила ему этим, когда уходила в тот день, и он знал, что не заслуживает иного.

Но у него пока не хватало смелости прочитать это. Чёрт, он всё ещё помнил, как вошел к плачущим женщинам МакКеннам, когда они читали одну из статей Джули за год до этого — ту, где она поставила своё сердце на кон ради Митчелла. Сэм почти не знал Джули, в отличие от того, как он знал Райли, но даже это когтями впивалось в его сердце.

Эта история разорвет его на части.

— Убери это, — сказал Сэм, стараясь сохранить шутливый тон. — Ты беспокоишься о том, как бороться с воздействием зимней погоды на твою нежную кожу?

Возможно, Лиам не заметил бы, что Сэм собирался вырвать журнал у него из рук и либо сжечь, либо поглотить его.

— Ты читаешь его? — спросил Лиам.

— Нет.

Ему показалось, или Лиам изучал его внимательнее, чем обычно?

— Ну, ты, наверное, не слышал об этом, так как ты не был на семейном ужине уже несколько недель, и ради всего святого, ты пропустил День благодарения. Мама даже не успела доесть тыквенный пирог, как начала плакать из-за твоего отсутствия.

Ножь. Прямо в сердце.

Лиам продолжил.

— Но это номер журнала, посвященный пятидесятилетию, где все должны были написать свою личную закулисную историю.

О, я знаю об этом. На самом деле, твоя младшая сестра предложила мне заняться с ней сексом, чтобы ей было о чем написать.

— И?

— Ну, статья Райли была... странной. Даже тревожной. Но ещё более странно то, что когда я рассказал об этом своей семье, они все притворились, что это не странно. Они что-то скрывают от меня.

У Сэма вспотели ладони. Значит, она рассказала остальным членам своей семьи. Это объясняет голосовые сообщения от Эрин. И Джоша.

И Мэг.

И Кейт.

Даже Патрик позвонил из Бостона.

Чтоб тебя, Райли.

Тем не менее, он полагал, что это хороший знак. Они все же позвонили ему, а не явились к его двери с пыточными инструментами.

И никто не угрожал смертью, так что это был положительный момент.

Вот только... ни один из них не был Лиамом, поэтому она не сказала ему.

Она оставила это ему.

Он не знал, быть ли ему невероятно благодарным или разочарованным.

— Так что же написано в статье?

Сэм ненавидел себя за этот вопрос, но, возможно, было лучше, чтобы он узнал об этом здесь и сейчас, когда кулак Лиама помешает ему сделать то, чего он хотел больше всего на свете.

А именно — пойти к ней.

— Честно? — спросил Лиам, перелистывая страницы. — В ней есть что-то вроде ненависти к мужчинам. Очевидно, этот парень растоптал её сердце, но Райли, будучи Райли, не убита горем. Она в ярости. И она дала знать об этом всей базе читателей Шпильки.

Сэм опрокинул в себя остатки своего напитка.

Её сердце не разбито?

С каждым днем его грудь словно раскалывалась всё больше и больше.

Сэм ткнул пальцем в сторону бармена. Ещё один.

— Дай мне журнал.

— Что?

— Дай. Мне. Журнал.

Лиам раскрыл перед ним глянцевые страницы, и взгляд Сэма сначала остановился на крошечной фотографии Райли рядом с её именем, его глаза рассматривали её идеальные, знакомые черты. Здесь она улыбалась. Но она не улыбалась, когда назвала его трусом и ушла.

Он не улыбался, когда позволил ей это сделать.

Его глаза наконец-то поднялись к заголовку, выделенному жирным шрифтом.

«ПОЙМАННАЯ В ПЛОХОМ РОМАНЕ»

Гнев в заголовке немного удивил его.

Ну что ж. По крайней мере, она наконец-то поняла его. Хорошо.

Но боль в горле не радовала. Особенно когда его глаза пробежались по выделенному жирным шрифтом содержанию статьи.

«...Я влюбилась в мальчика, но мне понадобилось больше десяти лет, чтобы понять, что мальчик так и не вырос в мужчину.»

Ауч.

«Я думала, что если я буду говорить правильные слова и делать все правильные вещи, то он полюбит меня в ответ. Но послушайте, дамы: Никакие советы и хитрости между этими страницами не могут исцелить сломленную душу. Не жертвуйте собой, пытаясь это сделать.»

Сломленную? Он был сломлен только тогда, когда не был с ней.

«Долгое время я оплакивала одиночество от отсутствия отношений, но я предпочла бы не иметь отношений, чем быть пойманной в плохом романе...»

— Твою мать. Твою мать!

Сэм не осознавал, что сказал вслух, пока бармен и пара слева от него не бросили на него настороженный взгляд.

Лиам, с другой стороны, не выглядел ничуть удивленным.

— Итак, всего один вопрос, — сказал Лиам, делая ещё один глоток виски. — Кто именно из вас собирался сказать мне, что вы встречались?

Вот оно.

Разговор, которого Сэм избегал с того дня, когда увидел худые, сексуальные ноги Райли в этих чертовых футбольных шортах более десяти лет назад. Он ожидал удара грома или, может быть, землетрясения.