Глава 24

Райли стерла с подбородка капельку сливочного сыра, глядя на кипы писем, покрывающие её стол и стол Грейс, не говоря уже о меньших кипах на стульях Джули и Эммы.

— Почему я должна выбирать письмо в редакцию? — пробормотала она.

— Потому что твоя статья получила больше всего откликов, — резонно заметила Грейс, доставая из-под стопки конвертов один из своих батончиков для завтрака без сахара. — Это просто. Просто выбери две статьи для следующего номера и быстро напиши отклик.

— Но я не хочу отвечать, — сказала она доедая рогалик с корицей. — Это не касается никого, кроме меня.

— Тебя и Брюса Динкла, — пробормотала Эмма.

— Эй, — сказала Райли, подняв палец. — Камилла поставила крест на Сэмюэле Кондоне. Мне пришлось проявить изобретательность.

— Да, я уверена, что Сэм вооообще не понял, что ты имеешь в виду его.

Райли вскинула голову.

— Думаешь, он прочитал статью?

Её подруги отвели взгляд, и их молчание сказало всё. Если Сэм и читал статью, то, очевидно, ему было всё равно.

Потому что не было ничего. Ни слова. Ни за неделю, которую она дала ему, чтобы он разобрался со своим дерьмом. Ни за неделю между написанием статьи и её отправкой в печать. Ни с тех пор, как журнал появился в газетных киосках.

Даже её семья не знала, что происходит. Она не возражала, что они пытались поддерживать с ним связь — он нуждался в них. Но, насколько она знала, он не отвечал на телефонные звонки её сестер.

А мать Райли, будучи твердо на стороне дочери, послала парню картофельно-шоколадный торт в качестве жеста поддержки после выхода статьи Райли и получила на свой автоответчик не более чем скупую благодарность.

Хотя, Райли должна была признать, что это могло быть связано с тем, что картофельно-шоколадный торт её матери мог служить в качестве дверного ограничителя. Ей не хотелось думать о реакции мамы, если Сэм не появится на Рождество, которое было не за горами. Однозначно с фруктовым пирогом с картофельной начинкой.

Она не ожидала, что он останется в стороне. Не после того, как единственной причиной, по которой он бросил её, были его отношения с её семьей. Поэтому каждую среду вечером она готовилась к тому, что он может прийти.

Но с тех пор, как они расстались, вечер среды раз за разом проходил без Сэма Комптона. И каждый раз она пыталась сказать себе, что рада, даже когда ей приходилось надевать солнцезащитные очки, чтобы скрыть непрошеные слезы.

Единственным недостающим кусочком головоломки был Лиам, который больше отсутствовал в её жизни, чем присутствовал.

Конечно, он проделал всю братскую фигню, по типу «я рядом, если я тебе нужен». Но потом он спокойно и открыто попросил её не заставлять его выбирать сторону. Поэтому она не стала.

Равнодушно Райли вскрыла одно из писем. Оно было коротким, милым и немного пугающим.

Дорогая мисс МакКенна.

Спасибо, что публично заявили о том, что я всегда знала: Мужчины — дерьмо. Я встречалась с восемью своими Брюсами и надеюсь, что каждый из них умрет одиноким и несчастным. Если Вы когда-нибудь переедите в Джорджию, дайте мне знать. Я создала клуб. Сорок две гордых, мужененавистнических див. Подумайте об этом.

Горько, но счастливо,

Эшли

— Вот это да, — пробормотала Райли, отбрасывая письмо в сторону, чтобы начать собирать стопку отказов. — Вы, девочки, думаете, что я мужененавистница?

— Если ты имеешь в виду ненависть к одному мужчине? То да, — сказала Эмма, отбрасывая в сторону собственное письмо.

— Я не ненавижу Сэма, — тихо сказала Райли. — Хотя иногда мне хочется этого.

Джули осторожно сжала её колено.

— Что ты имеешь в виду?

Райли встретилась взглядом с глазами подруги.

— Я просто... скучаю по нему. Эта чертова статья должна была быть терапевтической. Но письменное заявление, что ты не можешь заставить кого-то полюбить тебя, только делает это осознание более окончательным.

Джули сочувственно кивнула, и голова Райли опустилась к подбородку, когда она выдала болезненное признание, которое не давало ей покоя уже несколько недель.

— Это больно.

— Я знаю, дорогая, — сказала Джули, её глаза слезились.

О нет. Не так давно Джули Грин никогда не плакала. Ни при просмотре Титаника или рекламы с собаками, ни когда в булочной не было шоколадных круассанов (ну ладно, может, только Райли плакала по этому поводу).

А потом Джули встретила Митчелла, и она стала практически бесполезной. Она плакала, если видела птицу в одиночестве, потому что думала, что у неё нет друзей. Она плакала, глядя на рекламу банка, на рекламу ювелирных изделий, если видела облако, которое ей нравилось. И особенно она плакала, когда её друзьям было плохо.

Райли услышала, как Грейс хныкнула у неё за спиной.

— Не надо, — сказала Райли с неуверенным смешком, отталкивая влажное лицо Джули. — Вы, девочки, хуже всех.

— И впрямь, — сказала Эмма, делая вид, что вытаскивает ресницу из глаза.

— Я поступила правильно, верно? — спросила она, поднимая и открывая другой конверт. — Что написала это? Даже если это взбудоражит всех этих сумасшедших?

— Ты должна была сделать это для себя, — твердо сказала Грейс. — И никто, кроме нас и твоей семьи, не знает, что это было из-за Сэма. Не то, чтобы ты публично унизила парня. И я думаю, это хорошо, что Шпилька справилась с плохими отношениями так же, как мы справляемся с хорошими. Не все отношения вечны, но об этом легко забыть, пока твоё собственное «долго и счастливо» не выйдет боком.

— К тому же, Сэм знал, на что шёл, когда ложился в постель с твоей сексуальной задницей, — добавила Джули. — Это цена, которую приходится платить чтобы встречаться с малышкой из Шпильки.

— Мы можем не называть себя так? — пробормотала Эмма. — Эй, а как насчет этого письма? Оно от девочки-подростка, которая хочет знать, на каком этапе отношений можно понять, что всё будет плохо.

— Вообще-то у меня есть ответ на этот вопрос, — пробормотала Райли. — Это называется ретроспектива. Потому что у судьбы фантастический покер-фейс. Никогда не знаешь, что в картах, пока кто-то не сбросит колоду на стол.

— Какой вдохновляющий совет для девятиклассницы, — сказала Эмма, быстро положив письмо в стопку отказов.

— Ооо, эта дама утверждает, что встречалась с твоим Брюсом Динклом, и что он пытался столкнуть её с механического быка за то, что она выпила его Bud Light. Сэм когда-нибудь проводил время в Денвере?

Райли указал на стопку нет.

— А вот одно, которое действительно нормальное, — сказала Джули. — Алисса из Сан-Диего хочет знать, что ты делаешь после того, как парень, который не смог взять на себя обязательства за отношения с тобой, связывает себя обязательствами с кем-то другим.

Райли почувствовала себя так, словно кто-то пнул её в живот. Было достаточно трудно смириться с тем, что Сэм не может её любить. Что случится в тот день, когда ей придется наблюдать, как он полюбит другую? Ведь даже если бы он остался верен своему плану никогда не жениться, он не собирался провести остаток жизни, воздерживаясь от секса. В конце концов, он переспит с другой женщиной.

Может быть, даже будет заботиться о ней.

— Я не готова к этому, — тихо сказала она. — Разве нет какого-нибудь безобидного, легкомысленного письма с просьбой порекомендовать фильмы о расставании или что-то в этом роде?

Что-то, что не вырвет моё сердце?

— Главный вопрос в том, кто эти люди, которые пишут письма? Я даже не знаю, где купить марку — говорит Джули. — Неужели электронная почта вышла из моды?

— Не-а, — сказала Грейс. — Мы ещё даже не добрались до неё.

— Отлииично.

Через полтора часа четыре женщины собрали по меньшей мере несколько приемлемых вариантов, и Райли уже была на грани того, чтобы сказать подругам, чтобы они выбрали два наугад, чтобы она могла написать общий ответ и покончить со всем этим делом.

Но как раз в тот момент, когда Джули и Грейс спорили о том, что им лучше выбрать: письмо от Нины из Сиэтла, которая хотела знать, стоит ли ей приглашать Брюса на свадьбу сестры, или Керри из Сент-Пола, которой нужен был совет, должна ли она вернуть кота Брюса, в дверях появилась Камилла.

— Что на Вас надето? — в ужасе спросила Джули у свою начальницу.

Камилла опустила взгляд.

— Это новинка. Фиолетовый — это новый черный, Грин.

— Нет, когда это имеет форму палатки, это не так.

Их начальница проигнорировала своего важного обозревателя.

— Что вы тут делаете, девочки? Я не видела столько писем со времен колледжа.

Райли нахмурилась.

— У вас тогда были письма? Вы случайно не высекали всякую фигню на камне?

Камилла использовала конверт в своей руке, чтобы предупредительно указать на Райли.

— Забавно. И я забыла упомянуть об этом раньше, но я выбрала одно из писем в редакцию, на которое ты должна ответить.

Четыре пары раздраженных глаз одарили её смертельным взглядом.

Камилла пожала плечами и опустила конверт на колени Райли.

— Держи, дорогая.

— Спасибо, что не отдали нам это час назад, — крикнула ей вслед Джули.

— Надеюсь, это ещё одно из тех писем, где пишут про то как Брюс пытался столкнуть кого-то с механического быка — сказала Грейс, наклоняясь вперед и выхватывая письмо.

Райли выхватила его обратно.

— Это Шпилька, а не Родео Таймс.

— Родео Таймс, — размышляла Эмма. — Разве это настоящий журнал? Потому что я всегда думала, что могла бы стать ковбойшей... что-то есть в этих сапогах и узких джинсах.

— Держу пари, Алекс Кэссиди выглядит пот-ря-сающе в узких джинсах, — сказала Джули певучим голосом. Эмма бросила в Джули скрепку, которая застряла в кудряшках Джули, так что Грейс пришлось её вытаскивать.

Но Райли не обращала на все это внимания.

Письмо, которое передала ей Камилла, не было похоже на остальные.

Во-первых, почерк был явно мужским. Она перевернула конверт. Ни почтовой надписи, ни обратного адреса. Письмо было доставлено лично в руки, что было жутко.

Что, чёрт возьми, задумала Камилла?