И хотя у храмовой стражи не было настоящих военно-морских традиций, она понимала дисциплину и ценность строгой подготовки. В отличие от некоторых светских властей, у стражи также не было институциональных возражений против поиска экспертов, которые могли бы научить ее тому, чего она не знала. Плохая погода, гололед, неэффективные литейные цеха, набеги чарисийцев на основные транспортные пути... все они смогли задержать великий проект Церкви, но не смогли остановить его, и такие люди, как Арналд Тейбалд и Корнилис Харпар, знали, что делать с этими кораблями, как только они будут построены.
И все же, несмотря на все это, все еще оставались слабые места. Несмотря на всю их собственную храбрость, все усилия, которые они потратили на продуманность и планирование, Харпару или Тейбалду никогда бы не пришло в голову атаковать численно превосходящего врага под прикрытием водопадов тропического фронта. И несмотря на все миллионы и миллионы марок, которые Церковь вложила в свой флот, она не осознавала важности легких подразделений. Она рассматривала флот изящных чарисийских шхун как корсаров, как торговых рейдеров, не особо оценивая их ценность как разведчиков. Как быстрые ищейки, выслеживающие вражеский флот... или как изысканно чувствительные усы ящерокошки, чтобы почувствовать приближающегося врага до того, как он достигнет расстояния удара.
И из-за этого генерал-адмирал Харпар расположил свои колонны галеонов на ночь без охраняющих его фланги пикетов, уменьшив паруса, чтобы свести к минимуму риск столкновений и избежать возможности повреждения, если окажется, что в конце концов, под дождем скрывались шквалы. Чтобы не дать своему флоту рассеяться и быть уверенным, что когда взойдет солнце и прекратится дождь, это будет эффективная, компактная, сосредоточенная сила, которую создали они с Тейбалдом.
Вот почему ни один дозорный ни на одном корабле флота Божьего ничего не видел, когда из темноты как призраки появились двадцать пять чарисийских галеонов.
Брайан Лок-Айленд спокойно стоял, сцепив руки за спиной. Дождь ослабевал, хотя все еще лил как из ведра. Это его вполне устраивало, как и тот факт, что на самом деле между этой полосой дождя и следующей, идущей с кормы, должен был быть довольно длительный перерыв.
Просто продержись достаточно долго, чтобы мы могли оказаться среди них, прежде чем ты уйдешь, - подумал он о погоде. - Просто продержись достаточно долго.
Он сделал только одно незначительное изменение курса с тех пор, как они повернули в атаку. Он чувствовал напряжение капитана Бейкира, хотя капитан хорошо это скрывал, но сам Лок-Айленд был удивлен, обнаружив, что он почти так же спокоен, как выглядел. В отличие от своего флаг-капитана, он знал, что они идут точно по правильному курсу. По другую сторону дождя, превращавшего поверхность моря в белую пену, перед ними был вражеский флот, и КЕВ "Армак" и его побратимы подкрадывались к крайней колонне этого флота, как убийцы.
Он почувствовал, как напряглись мышцы и сухожилия - не от страха, а от предвкушения, - и ему пришлось прикусить язык, чтобы не крикнуть своим артиллеристам, чтобы они встали.
Ещё нет. Еще нет, Брайан. Не годится, чтобы дозорные задавались вопросом, как ты увидел другую сторону с юта раньше, чем это сделали они. Из-за этого могут возникнуть всевозможные нежелательные маленькие вопросы!
И затем...
- Парус на два румба по левому борту, сэр!
Впередсмотрящий сохранил самообладание и передал сообщение на корму от человека к человеку, вместо того, чтобы поднимать крик.
- Хорошо, - сказал Лок-Айленд, когда электрический разряд пробежал по людям на юте вокруг него. Он почувствовал, как они зашевелились, выпрямили спины, сузили глаза, когда поняли, что он действительно нашел для них врага.
Он почувствовал, что наклонился вперед, прищурившись, как будто мог каким-то образом физически видеть сквозь дождь и темноту, а затем его глаза расширились. Дождь начал стихать, и он обнаружил, что может видеть. Посмотрите на длинную, медленно движущуюся колонну - четырнадцать галеонов с высокими бортами, мерцающие фонари на корме, свет пробивается сквозь световые люки или, кое-где, через орудийные порты, открытые для вентиляции. Эти огни выхватывали их из ночи, освещали его цели, в то время как его собственные стройные, выкрашенные в черный цвет корабли крались из тени.
- Мы пересечем их кильватер, капитан Бейкир, - официально сказал верховный адмирал Лок-Айленд. - Затем мы подойдем к левому борту, возьмем ветер на траверз и ударим по ним с подветренной стороны, пока будем догонять. Однако следите за их второй колонной. Мы не хотим, чтобы у какого-нибудь умного ублюдка там появились какие-то идеи насчет работы на наветренной стороне.
- Да, сэр!
Самым задним кораблем в наветренной колонне Корнилиса Харпара был пятидесятипушечный галеон КФБ "Сент-Итмин". Его команда хорошо проявила себя в бесконечных парусных и артиллерийских учениях флота. За тысячи пройденных ими миль тяжелая работа, обучение и растущий опыт превратили их из команды, слишком хорошо осознающей собственную нехватку опыта, в команду, уверенную в том, что ей больше нечего стыдиться. И в этом была большая доля правды.
Но с тренировкой или отсутствием подготовки, с растущим опытом или его нехваткой, никто на борту "Сент-Итмина" не ожидал нападения больше, чем Харпар или Тейбалд. Его наблюдатели были больше озабочены отслеживанием своих соседей, которые представляли потенциальную опасность столкновения, и поиском способов укрыться от ливня, чем нелепой возможностью того, что имперский чарисийский флот может выбрать ночь, более черную, чем яма Шан-вей, чтобы напасть на них. И поэтому никто не смотрел в нужном направлении, когда КЕВ "Армак" выскользнул из темноты, как сам архангел смерти.
- Что за х..?!
Матрос у кормового поручня "Сент-Итмина" не был начеку. На самом деле, он вообще не должен был находиться на палубе - официально. Он был одним из слуг, приписанных к кают-компании флагмана, и когда услышал, что дождь стихает, поднялся на верхнюю палубу, чтобы во время затишья опорожнить одну из плевательниц кают-компании через подветренный поручень. Он понятия не имел, что побудило его поднять глаза в тот момент, когда он это сделал. Возможно, это был порыв какого-то глубоко скрытого инстинкта, или, возможно, он уже заметил что-то краем глаза, не осознавая этого.
Что бы это ни было, он поднял глаза как раз в тот момент, когда утлегарь "Армака" начал пересекать кильватер "Сент-Итмина" всего в пятидесяти ярдах за его кормой.
Его нечленораздельный, полузадушенный крик замер в простом, парализующем шоке при виде этого зрелища. Даже тогда ему и в голову не пришло, что это может быть чарисийский корабль. Если бы его мозг работал четко, если бы был ясный и дневной свет, а не дождливая безлунная ночь, он бы понял, что эта низкая хищная фигура никак не могла принадлежать одному из братьев "Сент-Итмина". Но глаз видит то, что ожидает увидеть разум, и поэтому он предположил, что это должно быть еще одно из их собственных судов, вышедшее из строя и едва избежавшее столкновения с его собственным кораблем.
Вахтенный лейтенант резко поднял глаза на оборванное восклицание, затем повернулся в направлении взгляда другого человека. На мгновение его разум пронесся по той же цепочке предположений, но, в отличие от слуги, у него был наметанный глаз моряка. Его мозг настаивал на том, что это нелогично, нелепо - невозможно, - и все же он мгновенно понял, что, чем бы и кем бы ни был этот корабль, он не принадлежал к его флоту.
- Чужой корабль, прямо за кормой! Всех по местам! Капитана на п...!
Молодой лейтенант все сказал верно. Более того, он сделал это в правильном порядке. К сожалению, было слишком поздно для того, чтобы правильные действия вообще что-то изменили для КФБ "Сент-Итмин".
Брайан Лок-Айленд услышал крик даже сквозь шум ветра и волн. Помог тот факт, что КЕВ "Армак" был полностью безмолвен, никто не разговаривал, экипаж почти не дышал. Он не мог разобрать слов - отчасти из-за ярко выраженного акцента земель Храма, - но узнал тон шока за короткие секунды до того, как крик был полностью уничтожен другим звуком.
- Огонь! - рявкнул Силман Бейкир, и тьма разлетелась в огне и ярости.
Лейтенант все еще кричал, когда прилетел первый залп "Армака". Двадцать семь тридцатифунтовых ядер с воем вылетели из внезапной ослепительной вспышки света. Лейтенант никогда не видел, чтобы тяжелая пушка стреляла в полной темноте - никогда не представлял себе невероятную яркость, физическую боль поврежденных зрительных нервов, когда этот совершенно неожиданный кулак света врезался в него. Чарисийская артиллерия извергала пламя и дым, и у лейтенанта так и не было возможности в полной мере оценить жестокую красоту и дикость этой искусственной молнии.
Одно из ядер первого залпа попало ему чуть выше пряжки ремня и разорвало его пополам. Его обрубленный торс пролетел более пятнадцати футов, прежде чем с глухим стуком упал на палубу, и никто не услышал мокрого удара сквозь крики, вопли и звук раскалывающегося дерева.
Нападение "Армака" застало его жертву врасплох. Больше половины команды корабля лежали в своих гамаках, крепко спали или дремали. Другие спокойно играли в карты, наслаждаясь обществом своих товарищей по столовой в очередную дождливую ночь. Одни заштопывали дыры в брюках, другие занимались множеством мелких ремонтных работ, которые были неотъемлемой частью деревянного парусного корабля.
А потом, внезапно, без предупреждения, за ними пришел сам ад. Шестидюймовые ядра врезались в их корабль, разбили вдребезги кормовые иллюминаторы, разорвали по всей длине переполненные палубы. Люди в гамаках закричали, когда эти выстрелы оторвали руки и ноги, а жертвы очнулись от сна и сновидений о доме, чтобы увидеть агонию искалеченных и изуродованных тел. Одно за другим ядра врезались в палубные бимсы и элементы каркаса, разбрызгивая смертоносные облака осколков, похожих на деревянную шрапнель, чтобы разорвать еще больше спящих или совершенно неподготовленных членов экипажа. У капитана "Сент-Итмина" так и не было возможности узнать, что его корабль подвергся нападению - третье ядро первого залпа убило его еще до того, как он проснулся. Треть офицеров галеона была убита или ранена - большинство в своих собственных каютах или сидевшими за столом в кают-компании - когда огонь чарисийцев пронзил их насквозь.