Изменить стиль страницы

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ

Ной сидит за маленьким столиком у стены в ресторане. Он вытирает руки о джинсы, затем поправляет воротник рубашки. Украдкой оглядывается через плечо и делает длинный глоток воды.

Я понимаю, что никогда раньше не видела, чтобы он нервничал. Не так, как сейчас.

Ресторанчик маленький, все сгруппировано в одном месте — и столы, и люди. Официанты снуют между стульями, разнося подносы с едой. Среди суеты и шума Ной не замечает меня, пока я не оказываюсь рядом со столиком.

Ной сразу же поднимается и подходит, чтобы помочь мне со стулом.

— На какой-то момент я испугался, что ты не придешь.

— Я боялась, что приду к пустому столу.

Я снимаю с плеч свитер, который мне больше не нужен, поскольку в ресторане достаточно тепло. Это просто издевательство, что Ной стоит позади меня, поскольку я не имею удовольствия видеть его лицо в тот момент, когда он бросает взгляд на мое платье. Однако улавливаю его резкий вздох и стараюсь скрыть ухмылку. Определенно, оно стоит тридцати пяти евро.

Я сажусь, и он пододвигает мне стул.

— Что у тебя там? — спрашивает Ной, указывая на принесенный мною конверт из плотной бумаги.

— О. Немного бумажной работы перед ужином.

— Почему я не удивлен?

Как только Ной садится за стол, рядом с ним появляется официант.

— Вина к столу? — спрашивает он.

— Нам по бокалу красного, пожалуйста, — отвечает за меня Ной.

Когда официант уходит, я наклоняюсь вперед.

— Откуда ты знаешь, что я не хочу белого?

Он закатывает глаза.

— Потому что я знаю. Так ты расскажешь мне про это или нет? — прищуривается Ной, читая надпись на конверте, который я все еще держу в руках. — Ты реально назвала его «Юридический документ»?

— Заткнись. Да, — я вытаскиваю из конверта единственную лежащую в нем страницу и расправляю ее на столе. — Ты готов?

— Сомневаюсь, что когда-нибудь буду готов. Просто прочитай это.

Я откашливаюсь и понижаю голос, сменив свою обычную манеру поведения на роль Непревзойденного Профессионала. Каким я никогда не была и не буду.

— Гм. Нижеподписавшаяся Одри Коэн настоящим подтверждает, что обладает полной и исчерпывающей информацией...

— Полное и исчерпывающее — это лишнее.

Я пристально смотрю на него, пока снова не воцаряется тишина.

—Попрошу соблюдать порядок в зале суда.

Ной прищуривает глаза, вероятно, уже жалея, что пригласил меня на это свидание. Я все равно продолжаю.

— ...полной и исчерпывающей информацией о попытке розыгрыша (розыгрышей), который должен был совершить Ной Петерсон, далее именуемый «Болван №1» (Б1).

— Б1 никоим образом не достиг своих заранее намеченных целей, перечисленных ниже:

1) обмануть ее, заставив думать, что он искренне в ней заинтересован

2) Подурачиться с ней

3) Заставить ее влюбиться в него, а затем публично разбить ей сердце.

Настоящим подтверждается, что это произошло в этот день, 17 июля, в восемь часов.

Я поднимаю взгляд и вижу, что Ной ухмыляется. Ему это нравится.

— Я пыталась заверить это у нотариуса, но было слишком мало времени. Ты хочешь просмотреть его, прежде чем подписывать? Можешь не торопиться.

— Ты — просто нечто, знаешь это? Просто дай мне ручку.

Я передаю ему одну из своего маленького клатча. Это самая официально выглядящая письменная принадлежность, которую я смогла найти.

— Распишись здесь.

Он даже не колеблется.

— И здесь, — указав, говорю я. — Здесь. Еще раз здесь. И здесь только инициалы.

Закончив, Ной роняет ручку и откидывается в кресле, стараясь выглядеть серьезным. Я беру документ и дую на чернила, чтобы убедиться, что они высохли, после чего засовываю его обратно в конверт и запечатываю.

Официант возвращается с вином, и мы с Ноем чокаемся бокалами, не сводя глаз друг с друга.

— Я не собираюсь разбивать тебе сердце, — абсолютно уверенно говорит Ной. — Это не какая-то глобальная продуманная схема, которую я вынашивал годами.

— Мои подруги все еще думают, что это так.

— Твои подруги. Да, полагаю, поначалу их будет трудно переубедить.

Я киваю.

— Они очень преданные. Сомневаюсь, что ты им когда-нибудь понравишься.

— Это мы еще посмотрим.

— Моим родителям тоже. То есть, мне кажется, что мама немного в тебя втюрилась, поскольку ты разговаривал с ней по телефону, но мой отец слышал только ужасные истории.

Ной не успокаивается.

— Я отлично лажу с родителями. Родители меня любят.

— Мы что, с ума сошли, раз пытаемся это сделать? — спрашиваю его я.

— Я не вижу другого пути. Я не могу выбросить тебя из головы. Девушка, обзывающая меня тупицей, очевидно, для меня та самая, — в недоумении качает головой Ной, но тут к нам возвращается официант с корзинкой хлеба. Я тут же набрасываюсь на хлеб.

Мы изучаем меню, и я предлагаю разделить несколько блюд. В привычной манере Ноя и Одри, мы не можем договориться, какие именно. В конце концов, мы говорим официанту принести нам его любимые блюда и оставляем все как есть.

— Ну, и о чем нам теперь говорить? — спрашиваю я, потягивая вино.

С тех пор, как я села за стол, мы не переставая спорили, препирались и дразнили друг друга.

— Я так далеко не загадывал, — шутит Ной.

— Как насчет этого: Где ты видишь себя через пять лет?

— О, стиль интервью — мне нравится. Давай продолжим в том же духе, — Ной секунду обдумывает мой вопрос. — Я должен дать амбициозный ответ или сказать правду?

— И то, и другое.

— Хорошо. Амбициозный? Я — генеральный директор Google, и я складываю белье сразу, а не позволяю ему скапливаться в сушилке. Я только что расстался с Марго Робби и теперь встречаюсь с Галь Гадот. После ухода Дэниела Крейга из фильма «007» Голливуд рассчитывает на меня.

— Вау. Это амбициозно. Но правдоподобно, — говорю я, думая, что его цели вполне разумны.

Затем Ной пожимает плечами.

— По правде говоря, я бы хотел остепениться, жениться, завести семью, — увидев мой встревоженный взгляд, он добавляет. — Через пять лет. Расслабься. А еще, я думаю, было бы здорово завести собаку. Мой арендодатель не разрешает заводить домашних животных.

— А мой разрешает, — говорю я, понимая, как это звучит только после того, как слова уже слетают с моих губ. Хочешь собаку? Приезжай жить ко мне!

Ной улыбается.

— Приятно слышать. Но да, что касается карьеры? Мне нравится преподавать в Линдейл. Я не вижу себя где-то еще.

Я протягиваю руку в псевдо-рукопожатии.

— Что ж, мистер Петерсон, нам еще нужно просмотреть ваше резюме, но между нами говоря, думаю, что вы точно получили эту работу.

Он смеется.

— А ты?

Я опускаю взгляд на свой бокал с вином, проводя пальцем по ножке.

— О, да, в общем-то, то же самое. Дети — это... то, чего я точно хочу. По крайней мере, двоих.

— По крайней мере, двоих. Да.

Я игриво улыбаюсь.

— Три может быть весело?

— Определенно. Три, — уверенно говорит Ной.

— Четыре?

Ной не кажется впечатленным.

— Ну, не знаю... тогда ты могла бы с таким же успехом дотянуть до пяти и набрать полную баскетбольную команду.

— Не думала об этом. Веские доводы. Пять точно. Хотя... мое легкое ОКР никогда не позволит мне иметь неравное количество детей.

— Значит, шесть.

Мы все еще подшучиваем друг над другом, когда официант подходит и приносит наше блюдо антипасто: кростини с клубникой и медом, посыпанные козьим сыром. Все очень вкусно, но не слишком претенциозно. Рестораном, который нашел Ной, уже около сорока лет управляют муж и жена. Во время ужина они подходят к каждому столику и приветствуют посетителей. Подойдя к нам, они целуют нас в щеки и по-итальянски говорят о том, какая мы милая пара. Мы знаем об этом только потому, что после их ухода смотрим в Google-переводчик. Bella coppia!37 Еда свежая и по сезону, цены разумные, а вино слишком соблазнительное, чтобы от него отказаться. Мы допиваем бутылку, и хозяева присылают нам вторую за счет заведения. Мы не позволяем ни одной капле пропасть даром.

К нашему уходу из ресторана мы с Ноем уже слегка пьяны.

Без всякой причины ни один из нас не может перестать смеяться. Мы идем домой, шипя друг на друга, чтобы сдержаться.

— Шшш! Уже поздно. Мы разбудим соседей.

Нам это не грозит. Даже близко. Мы в Риме в субботу вечером в июле — улицы заполнены людьми.

Мы уже почти вернулись в школу, но тут мне в голову приходит блестящая идея. Я хватаю Ноя за руку и тяну его назад.

— О! О! Может, нам взять еще...

Я уже собираюсь произнести слово, когда оно полностью испаряется из моей головы.

— Что еще? — спрашивает Ной.

— Десерт, который мы ели прошлой ночью, — щелкаю пальцами я. — Как он там назывался?

Ной кажется совершенно растерянным. Ему нравится видеть меня взволнованной.

— Это была штука с сыром рикотта! Боже мой! Ты надо мной издеваешься? О! КАННОЛИ!

— Канноли! — вторит мне какой-то чувак на улице, как будто мы играем в игру.

Ной не может вспомнить, где находится пекарня. Мы идем по множеству неправильных улиц, смеясь, как будто это самое смешное, что с нами когда-либо случалось, и когда мы, наконец, ее находим, она уже закрыта.

Я прижимаю к стеклу лицо и руки, ища хоть какие-то признаки жизни внутри темного здания.

— Ты плачешь? — спрашивает меня Ной.

Я фыркаю.

— Нет.

Ной хватает меня за плечи и направляет вниз по улице.

— Просто я никогда в жизни не пробовала ничего настолько вкусного.

— То же самое ты сказала о лазанье за ужином.

— И тогда я тоже говорила правду.

Что в этом такого сложного для понимания?

Ной смеется и продолжает подталкивать меня, вероятно, опасаясь, что, если он меня отпустит, я поверну назад и побегу в пекарню. Он не ошибается. Какая-то часть меня хочет остаться у них на пороге до рассвета. Я бы получила первую канноли за день.

Когда мы наконец добираемся до церкви Святой Сесилии, мы пьянее скунса38, уставшие, и нас мучает жажда. Вокруг темно, что меня не очень беспокоит, пока Ной не пытается открыть ворота, но они оказываются заперты.

В моем одурманенном алкоголем мозгу проносятся самые худшие сценарии.

О нас забыли!

Нам придется спать на улице!