ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ОДИН
Ной садится и стягивает мою пижамную рубашку через голову с плавной ловкостью, от которой я теряю голову. Как будто он годами отрабатывал это движение. Затем Ной обхватывает меня рукой за плечи и тянет обратно на кровать. Проводит рукой по моим волосам. Ной целует меня с такой свирепостью, что кажется, будто мы пытаемся что-то начать — отношения, огонь, кто знает. Мы находимся кожа к коже, и это сенсорная перегрузка. Я дрожу от желания, а он целует меня, спускаясь по шее к ключицам. Это так чудесно — чувствовать там его губы, но еще чудеснее, когда он спускается все ниже, уделяя столько же внимания и заботы каждой частичке меня. Его руки касаются меня везде, но и мои тоже не отстают. Мы словно под кайфом от «Red Bull Xtreme», слишком возбуждены, чтобы замедлиться, слишком увлечены телами друг друга, чтобы, не спеша заниматься чем-то одним, в то время как нас отвлекает что-то другое.
Когда Ной обхватывает руками мою грудь, с его губ срывается глубокий, удовлетворенный стон. Это самый сексуальный звук, который я когда-либо слышала. Если у меня и оставалось какое-то беспокойство по поводу мотива Ноя относительно меня, этот стон рассеивает его в пыль. Ной хочет меня в самом чистом, самом прямом смысле. Здесь нет никаких скрытых целей, никаких подлых козней.
Я просовываю руку за пояс его шорт и словно завожу мотор. С этого момента мы в безумной спешке овладеваем друг другом. Как быстро мы сорвем друг с друга одежду? Кому какое дело до пуговиц и швов, просто рви ее. Рви зубами. Бросайся на амбразуру и давай покончим с этим. Утром мы выбросим эту одежду в мусорное ведро.
— Презервативы? — спрашиваю я, отрываясь от его губ и хватая ртом воздух.
Ной показывает на карман своих шорт.
— Сегодня утром я купил в магазине упаковку из ста штук.
— Всего сотня? Ладно, мы не будем спешить.
Так вот в чем дело... когда мы с Ноем занимаемся сексом, у меня нет времени, чтобы испытать что-то вроде привычного «Что я натворила?», потому что технически мы не прекращаем заниматься этим всю ночь. Конечно, мы делаем несколько перерывов на сон и восполнение жидкости. В 3:30 утра мы перекусываем протеиновым батончиком, и я думаю, что мне удается выкроить час-другой для сна. Но большую часть ночи мы трудимся так, как будто наша единственная миссия — заселить Землю, и мы очень серьезно относимся к своей работе.
Настолько серьезно, что, когда утром начинает ритмично пищать будильник моего телефона, я уже не сплю. Я лежу на спине с головой Ноя между ног. ПРИВЕТ, я не собираюсь прерывать этот момент. Я опускаю руку на телефон, нажимаю все кнопки, до которых могу достать, чтобы его заткнуть, а затем возвращаюсь к наслаждению фантастическим ртом Ноя.
Секунду спустя я что-то слышу.
— Милая?
Я замираю.
Подождите. Это голос моей мамы? Неужели я настолько недосыпаю, что у меня начинаются галлюцинации?
— Одри? Все в порядке? — ее сонный голос сменяется тревогой. — Сейчас середина ночи, милая. Ты в порядке?
БОЖЕ МОЙ. Поспешив отключить будильник на телефоне, я, должно быть, нажала кучу не тех кнопок и случайно набрала номер мамы.
Я хватаюсь за телефон.
— Прекрасно! В полном порядке! Забыла о разнице во времени. Извини! Позвоню позже!
Я так часто нажимаю указательным пальцем на красную кнопку, что мне кажется, у меня треснет экран.
Ной не может сдержать смех. Он думает, что это самое смешное на свете.
Он улыбается, прижимаясь к внутренней стороне моего бедра, даже после того, как я со стоном говорю ему, чтобы он прекратил.
Я думаю, что это самое плохое, что могло случиться, но оказывается, что настоящая проблема с отключением будильника — это не случайный звонок маме, а то, что мы сильно проспали. Когда спустя некоторое время я наконец проверяю свой телефон, то понимаю, что мы чуть не пропустили завтрак. Еда не проблема — я могу купить бублик на улице, но сегодня моя очередь вести детей на фермерский рынок, поскольку на прошлой неделе мне не удалось туда сходить. Если я не появлюсь в ближайшее время, они начнут меня искать, и это будет самый худший сценарий.
«Дети... мама и папа...дерутся. ЗАЙДИТЕ ПОЗЖЕ».
— Ной, мы должны встать. Мы должны.
Он спит на животе, совершенно обессиленный. Когда я трясу его, он стонет и переворачивается, сильнее прижимая меня к себе.
— Дети начнут нас искать, и какое нам найти оправдание тому, почему ты в моей комнате — ГОЛЫЙ?
Это действует.
Ной садится и трет глаза, моргая от бьющего мне в окно яркого утреннего солнечного света. Я на мгновение замираю от удовольствия, когда вижу его таким. Загорелым, обнаженным, великолепным. Его волосы шикарны и взъерошены, и я не могу устоять перед желанием его поцеловать. Хотя бы раз.
— Нет. Хватит! — укоряю я себя и, приподнявшись, встаю с кровати.
Ной не шевелится, пока я бегаю по комнате голая, пытаясь собрать свои вещи, чтобы пойти в душ.
— Ты собираешься двигаться?
— Конечно. Через минуту, — говорит он с дьявольской улыбкой.
— Аргх!
Когда через полчаса мы входим в столовую, кажется, что все до единого поворачиваются в нашу сторону. Они знают. Откуда они могли узнать?
Для начала, мы с Ноем никогда не ходим на завтрак вместе. Наверное, выглядит подозрительно, что мы идем бедро к бедру, почти касаясь друг друга руками, поэтому я решаю замедлить шаг и отступить назад, но он тоже, поэтому я ускоряюсь и прохожу мимо него. Ной тоже. Мы выглядим безумно.
— Просто... хорошо. Просто иди. Я пытаюсь...
Забудь об этом.
Мы встаем в очередь за едой, и Ной смотрит на меня, практически телеграфируя глазами свои мысли из спальни.
«Помнишь это утро, когда ты сидела на мне? Это было весело, не так ли?»
Я тыкаю в него своим завернутым в салфетку столовым прибором.
— Продолжай в том же духе, ладно? Перестань улыбаться.
Повар смотрит на Ноя с подозрительным раздражением и дает ему только один жалкий кусочек бекона, который подгорел до хруста. Тем временем я получаю тарелку, полную всего, что только у них есть. Завтрак, достойный королевы.
Ной разочарованно откидывает бекон, и я заверяю его, что он может взять большую часть моей еды.
— Что нам делать? Сядем за разные столы? — спрашивает Ной.
— Я не знаю. Давай просто... будем вести себя спокойно. Мы можем сидеть вместе, верно? Взрослые все время сидят вместе.
За столиком у окна Габриэлла и Эшли доедают последние остатки еды и допивают кофе. Они улыбаются, когда видят, что мы приближаемся.
— Привет, вы двое! Мы все гадали, когда же вы покажетесь. Ной, Лоренцо искал тебя. Он хочет знать, готов ли ты сегодня играть в футбол с детьми.
— О, спасибо. Я постараюсь найти его после еды.
Габриэлла наклоняется ко мне.
— Так куда вы двое ушли вчера вечером? Вы были вместе?
Я усмехаюсь и смотрю куда угодно, только не на нее.
— Вместе? Нет. Я имею в виду...
— Да, — просто говорит Ной.
С моих губ срывается хихиканье школьницы. Господи, помоги мне.
— Кстати, спасибо, что взяли на себя наши обязанности, — говорит им Ной.
Габриэлла пожимает плечами.
— Это не было проблемой. Дети вели себя хорошо. Легли в постель к десяти. Я думаю, Ватикан действительно выбил их из колеи. Так... вы двое куда-то ходили? На ужин?
— Угу, — говорю я, набивая рот едой, чтобы не выдать слишком многого. Я уже покраснела с головы до ног. Не нужно быть ученым-ракетчиком, чтобы понять, почему.
— И вы хорошо провели время? Никто не пострадал? — поддразнивает Эшли.
У меня есть пара серьезных ранений, но не из-за ужина. У меня в голове проносятся кадры жаркой сексуальной сцены. Ной обхватывает меня за талию. Мои губы на его губах. Сжатые пальцы ног. Счастливый конец.
— Твои волосы немного растрепаны, — замечает Эшли.
— Правда?
Я пытаюсь расправить их несколькими взмахами руки.
— Да, и кажется, у тебя размазалась тушь.
Это Ной виноват. Он набросился на меня, когда я вернулась из ванной. Это был всего лишь безобидный поцелуй, и после этого я не подумала посмотреть на себя в зеркало, но теперь очень об этом жалею.
— Спасибо.
Я делаю огромные глотки кофе, и потому что после вчерашнего вечера мне нужен кофеин, и потому что чем быстрее я закончу этот прием пищи, тем быстрее я смогу избавиться от этих вопросов.
Ной ловко притворяется, что не обратил внимания на последнюю часть нашего разговора.
Первая возможность подышать свежим воздухом вдали от Ноя у меня появляется, когда я отправляюсь с группой школьников на рынок. Мы с Ноем одновременно выходим из церкви Святой Сесилии и направляемся в разные стороны.
Я оглядываюсь через плечо и слегка машу ему рукой.
Когда я оборачиваюсь, Кайли задорно улыбается, как будто только что раскрыла свое дело. Я даю ей насладиться своей победой.
Когда мы приезжаем, фермерский рынок уже кишит людьми, но здесь нет того обычного безумия, с которым мы столкнулись в других туристических местах Рима. Кажется, что все наслаждаются воскресным утром, медленно прогуливаясь без какой-либо цели. Солнце все еще поднимается над головой, наполовину закрытое зданием, так что мы можем наслаждаться тенью и слегка прохладной температурой, пока есть такая возможность. Толпа достаточно многолюдная, поэтому я внимательно слежу за своей небольшой группой девочек из Линдейл, но они не склонны к блужданиям. Мы держимся вместе, пробуя каждый кусочек сыра и фруктов, которые попадаются нам под руку. Я покупаю нам несколько сэндвичей со свежеиспеченным хлебом чиабатта, а затем мы останавливаемся, чтобы осмотреть столик с изящными украшениями.
Ремесленник продает браслеты из бисера, которые стоят всего пять евро каждый, поэтому я не могу удержаться и покупаю девочкам одинаковые.
— Четыре, пожалуйста, — говорю я, протягивая наличные.
— Пять, — настаивает Лиззи, хватая еще один браслет. — Вам тоже нужен один!
Мое маленькое учительское сердце увеличивается на три размера.
Когда мы проходим мимо стола, заваленного шоколадными конфетами, я вспоминаю вчерашний вечер и нашу с Ноем неудачную попытку получить вторую канноли. Меня снова и снова поражает абсурдность происходящего. Я решаю, что не могу вернуться в Святую Сесилию с пустыми руками. Это будет нашим утешительным призом. Я беру два пакета, наполненных шоколадным ассорти. Один — чтобы съесть, пока мы здесь, а другой — чтобы увезти в Штаты.