Я стою на своем и откидываю голову назад, чтобы посмотреть на него. Он наклоняется, и мое дыхание замирает в груди. Я никогда еще не стояла вот так перед кем-то, чтобы он не наклонился для поцелуя. Я сжимаю руки по бокам. Мое сердце совершает свой собственный маленький приступ паники.

Я смачиваю нижнюю губу, но клянусь, это только по привычке. Тем не менее, Ноя переполняет восторг.

— С нетерпением жду этого, Коэн, — затем он огибает меня и касается моего плеча своим, оставляя меня в недоумении.

По мере того, как проходит неделя, я начинаю привыкать к повседневной жизни в Риме. Мне нравится проводить время в одиночестве по утрам, пока дети на уроках латыни, большинство блюд я ем в столовой, а экскурсии по городу во второй половине дня всегда интересны. В среду утром я нашла восхитительный маленький книжный магазинчик с оранжевым полосатым котом, свернувшимся калачиком и спящим на витрине. Немного побродив по проходам, я выгружаю свою неустойчивую стопку книг на прилавок и замечаю рядом выставку пазлов, каждый из которых посвящен разным римским достопримечательностям. По наитию я беру пазл с изображением Колизея и, вернувшись в школу, раскладываю его на большом круглом столе в общей комнате между коридором для детей и нашим. Я рассчитываю, что мне придется все делать самой, но, в конце концов, я уговариваю нескольких детей из Линдейл присоединиться ко мне в среду вечером.

— Но в чем смысл? — спрашивает Милли. — Почему это весело? Какой стимул?

— Например, это должно быть иронично или что-то в этом роде? — спрашивает Кайли.

— Просто сядьте и начните собирать. Вы увидите.

И они видят. Вскоре трое из них работают вместе со мной.

В четверг утром, когда я возвращаюсь к пазлу, чтобы поработать над ним несколько минут, пока дети занимаются латынью, я обнаруживаю, что огромный кусок голубого неба собран воедино. Когда чуть позже Ной проходит мимо стола по дороге в свою комнату, клянусь, на его лице появляется гордая ухмылка.

Лоренцо находит меня там ближе к обеду в четверг утром. Он сказал мне, что собирался встретиться с друзьями, но отменил встречу и решил остаться и потусоваться со мной. Это милый жест, и мне нравится его общество. С ним легко. Он — открытая книга, разговорчивый и счастливый. Он рассказывает мне о своих друзьях, обо всех неприятностях, в которые они попадали, когда были моложе. Мы больше говорим о его семье, а я рассказываю ему о своей. Он никак не может взять в толк, почему нас только трое — мой папа, моя мама и я.

— У меня так много дядь и теть, что я не знаю, что со всеми ними делать. Ты бы видела всех моих двоюродных братьев и сестер вместе на праздниках. Мы едва помещаемся в доме.

Я улыбаюсь.

— Звучит очень весело.

Он кивает и откидывается назад. Он не собирает головоломку. Его ноги лежат на столе. А пальцы сцеплены за головой.

— Так... когда ты позволишь мне снова пригласить тебя куда-нибудь? — спрашивает он, ни капли не нервничая.

Я, конечно, уже знаю ответ. Он снова пригласит меня куда-нибудь в субботу, когда мы все пойдем на двойное свидание. Я просто... еще не говорила ему об этом.

Я знаю, что Ной уже спросил Габриэллу об этом, потому что видела, как он делал это вчера во время нашей групповой экскурсии во второй половине дня. Мы все расположились на лужайке в одном из общественных садов Рима. Дети расположились на одеялах для пикника под деревьями, читали, рисовали, разговаривали или гоняли футбольный мяч. Я же в основном наблюдала за людьми, наслаждаясь шепотом ветерка, который время от времени налетал. Лоренцо нашел меня и подарил мне бутон розы, который упал с куста и вял на земле. Он сказал: «Роза для моей розы», или что-то такое же пошловатое. Я чувствовала себя странно, принимая это, как будто мне нужно было сказать ему прямо здесь и сейчас, что нам следует нажать на тормоза.

Ной видел этот обмен. Он был всего в одном одеяле от нас, опираясь на локти, и разговаривал с Эшли и Габриэллой. Я почувствовала на себе его взгляд, когда улыбнулась и поблагодарила Лоренцо. Мгновение спустя Лоренцо отлучился, чтобы проверить, как там все, и убедиться, что они хорошо проводят время.

После его ухода Ной рассказал Габриэлле о двойном свидании — просто спросил ее об этом в присутствии Эшли и меня. Я подумала, что с его стороны было немного самонадеянно приглашать ее на второе свидание еще до того, как они сходили на первое. Если она и чувствовала то же самое, она этого не показала. На самом деле, ее лицо сияло.

— Звучит очень весело! Эшли, ты ведь не против остаться? Я обещаю, что не останусь в долгу!

И вот я здесь, в положении, которым должна быть невероятно довольна. Лоренцо — именно тот тип парня, которого я хочу преследовать, и он дает понять о своих намерениях. У меня действительно нет другого выбора, кроме как действовать дальше.

Когда я рассказываю ему об идее двойного свидания, он выглядит, мягко говоря, недоверчиво.

— Ной согласился на это? —смеется Лоренцо.

— Да, я имею в виду... Я знаю, что у вас двоих было странное начало, но это в основном моя вина. Я думаю, он проецирует свою ненависть ко мне на тебя.

— Точно. Или он ревнует.

Он предоставляет эту возможность так ясно, что она почти пролетает мимо меня. Ревнует? Ни за какие миллионы триллионов лет.

— Точно. Но, эй, если он в игре, то и я. Ты голодна? — он встает. — Я хочу пойти поесть. Я умираю с голоду.

— Конечно, да. Урок латыни скоро закончится.

Я спускаюсь с ним, и на лестнице мы сталкиваемся с Ноем.

— Эй, парень, слышал о двойном свидании, должно быть очень весело.

Взгляд Ноя мог бы разрезать Лоренцо на две части. В ответ он произносит отрывистое:

— Да.

Вечер пятницы, я в своей комнате с приоткрытой дверью.

Ной гуляет с Габриэллой, наедаясь пиццей и пивом. Скорее всего, они вернутся с минуты на минуту, но моя дверь открыта не поэтому. Я только что закончила красить ногти, и испарения меня достали. Мне нужно было проветрить помещение. Тот факт, что я буду точно знать, когда Ной вернется домой со свидания, просто дополнительный бонус.

А вот и они, две пары шагов в коридоре. Разговор просачивается через мою открытую дверь.

Я поворачиваюсь на стуле и выгибаю спину, чтобы наклониться чуть ближе к коридору.

— ...отлично провела время, — вот что говорит Габриэлла Ною, когда они наконец оказываются в пределах слышимости.

Через секунду они появляются прямо перед дверью Ноя.

В панике, что они заметят, как я пялюсь, я переключаю свое внимание на свой телефон и притворяюсь, что даже не замечаю их присутствия. Листаю, листаю, листаю.

— То же самое, — соглашается Ной. — Лучшая пицца, которую я когда-либо ел.

Не в силах удержаться, мой взгляд ускользает от телефона, и я смотрю на них краем глаза.

— Мне кажется, я не переставала смеяться всю ночь, — говорит она, наклоняясь вперед, чтобы взять его за руку. — Ты самый смешной человек из всех, кого я знаю.

Да ладно. Неужели эта девушка не слышала о Дэйве Шапелле¹⁶? Эми Шумер¹⁷? О ребенке из «Чарли укусил меня за палец»¹⁸?

— Если честно, пиво, вероятно, склонило чашу весов в мою пользу.

На этом она умирает от смеха.

Блевотина.

Они закругляются, хотя и не так быстро, как мне бы хотелось, потому, что Габриэлла все время придумывает, что бы еще сказать. Они подтверждают двойное свидание на завтрашний вечер, которое, очевидно, действительно состоится. Лоренцо в восторге, а Эшли согласна остаться с детьми, так что теперь отступать некуда.

Габриэлла поворачивается, чтобы спуститься в свою комнату, и наконец, замечает меня через открытую дверь. Она приветливо улыбается и машет мне рукой.

— Привет, Одри!

Я машу ей в ответ, затем она исчезает, оставляя нас с Ноем один на один.

Он наклоняет голову в сторону. Я откидываюсь на спинку стула и вскидываю бровь.

Он делает первый шаг, заходит в мою комнату и протягивает маленькую коробочку.

— Принес тебе кусочек.

Я улыбаюсь, беру его, открываю коробку и позволяю пицце выскользнуть прямо в мусорное ведро.

Он расплывается в гордой улыбке. Думаю, он был бы разочарован, если бы я действительно приняла его подарок.

— Тяжелый вечер? — спрашивает он, указывая на мой аккуратно убранный стол. Там нет ни одного карандаша не на своем месте. Мой лак для ногтей уже убран.

Я поднимаю ногти, чтобы показать ему свою работу. Вишнево-красный.

— Мне нравится.

— Тогда, может быть, я изменю его.

Он опирается задницей на край моего стола и чувствует себя как дома, его длинные ноги вытянуты и скрещены в лодыжках. Он слишком большой для моей маленькой комнаты. Ной теснит меня. Я бы отодвинула стул, чтобы освободить себе место, но не хочу, чтобы ему было приятно видеть, как он на меня влияет.

Он оделся для свидания. Его белая рубашка придает ему сдержанный вид. Какая ложь.

Я снова приближаюсь к его лицу, не торопясь, и обнаруживаю, что он тоже изучает меня.

— Это ее помада? — спрашиваю я, указывая на него.

Он проводит пальцем по щеке.

— Соус от пиццы. Я неаккуратный едок... мне нравится наслаждаться едой.

Почему это вызывает дрожь у меня по позвоночнику? Не спрашивайте.

— И все же на твоей белой рубашке нет ни пятнышка соуса. В ресторане тебе разрешили надеть нагрудник?

Он прищуривает глаза и смотрит в пол, собираясь с мыслями. Или, что более вероятно, молится о терпении, чтобы справиться со мной.

Я тыкаю в него одной из своих ручек, пока он снова не смотрит на меня.

— Готов к завтрашнему дню? — спрашиваю я.

— Не могу дождаться. Куда ты нас ведешь?

Я пожимаю плечами.

— О, не знаю. Пусть Лоренцо решает. Он так хорошо разбирается в таких вещах. Я всегда хотела встречаться с парнем, знающим мир.

— Джефф недостаточно путешественник для тебя?

Я сузила глаза, подозревая, что он знает о моем бывшем.

— Когда ты познакомился с Джеффом?

— Он приходил в школу несколько раз. Однажды спросил меня, встречались ли мы когда-нибудь.