ГЛАВА ВОСЕМЬ

Ной одет в спортивную одежду. Воротник его серой футболки пропитан по́том. Его волосы влажные и завиты на концах. Темно-коричневые завитки такие же красивые, как скульптура Бернини.

Он слышит мое приближение и медленно поворачивается, чтобы оглянуться через плечо.

Его взгляд обжигает.

Я шатаюсь на следующем шаге, потом оправляюсь, досадуя на себя за то, что хоть как-то реагирую на Ноя, не говоря уже о такой реакции.

У меня в руках мои открытки и шоколадка, от которой я не могла отказаться.

Она миндальная, я знала, что ему понравится. От жары края подтаяли, но я поднимаю ее и показываю ему.

Он не выглядит ничуть впечатленным ни ей, ни мной.

Его тон язвителен, когда он спрашивает:

— Как прошло свидание?

Я почти сказала ему, что это было не свидание, не совсем свидание, но зачем беспокоиться? Какое это имеет значение, знает ли Ной правду?

— Все было хорошо.

— Планируешь оставить свой пост в Линдейл и переехать в Рим насовсем?

— А что? Думаешь снести нашу общую стену, чтобы занять мой класс?

— Было бы неплохо, — он делает вид, что раздумывает над этим. — Я помогу тебе собраться.

— Так быстро хочешь от меня избавиться? Кому ты будешь досаждать, когда меня не будет?

Он поворачивается и, таким образом, вторгается в мое пространство.

— Я тебе не досаждаю.

Фырканье, которое я издаю, настолько громкое, что может разбудить мертвого.

— Так чем вы, ребята, занимались? — спрашивает он.

Я бесстрастно пожимаю плечами.

— Смотрели друг другу в глаза. Играли в хоккей на гландах.

— А чем вы занимались на самом деле?

— Он водил меня на пончики.

Ной стонет, как раненое животное.

Я подхожу ближе, как бы вкручивая нож.

— Они были только что из фритюрницы. Целая тарелка, посыпанная сахарной пудрой. Некоторые были наполнены кремом канноли, который капал с боков. Тебе уже тесно в штанах?

Он подносит кулак ко рту, как будто ему нужно прикусить его.

— Звучит мерзко.

Смех поднимается во мне до такой степени, что его больно подавлять. Я опускаю взгляд на пол, успокаиваюсь, затем смотрю на него из-под ресниц.

— Он снова пригласил меня на свидание.

— И что?

— Я согласилась. Он такой джентльмен. И такой красивый, ты не находишь?

Он пожимает плечами.

— Не в моем вкусе.

— Верно. Это был бы не твой тип без дьявольских рожек и острого хвоста. Тебе было бы скучно до смерти.

— Это даже близко не похоже на то, что я ищу в женщине.

Я делаю еще одну попытку угадать.

— Она похищает щенков далматинцев. У нее фетиш на мех.

— Боже мой... какое у тебя бурное воображение.

Я щелкаю пальцами.

— Я поняла. Волосы из змей и скверный характер. Ее взгляд превращает мужчин в камень. Тебе нравится, когда она надевает на тебя наручники в постели.

Взгляд Ноя встречается с моим, и он отвечает:

— Черные волосы. Светлая кожа. Большие глаза. Рот, который никогда не замолкает. Она покупает мне шоколад, когда скучает по мне.

Мое сердце замирает в груди, когда он крадет шоколадку прямо у меня из рук и ловко подбрасывает ее в воздух, а через мгновение снова ловит.

Я быстро прихожу в себя. Это то, чем я горжусь.

Ной не имеет в виду ни слова из того, что говорит, я знаю это. Он пытается подзадорить меня, и, судя по румянцу на моих щеках и учащенному ритму сердца, ему это удалось.

— Умора, — произношу я, звуча глубоко невесело.

Баланс сил нарушен, и я хочу вернуть его в прежнее состояние.

Я подхожу прямо к нему, прижимаюсь грудью к его груди и откидываю голову назад, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Я чувствую запах его пота и изо всех сил стараюсь его ненавидеть.

— Так вот почему ты отправился на пробежку, пока меня не было? Нужно было сжечь всю эту ревнивую ярость? — Провожу пальцем по центру его груди, делая вид, что не замечаю твердых мышц. — Как печально.

Ной ловит мою руку в жесткий захват, чтобы остановить движение. Я сглатываю. Я забыла о нашей разнице в размерах. Его рука обхватывает мое запястье. Я — веточка, которую он может переломить на две части.

— Осторожно, — предупреждает он.

«Или что?»

За закрытой дверью царит суматоха. Стулья скрипят, рюкзаки застегиваются, дети смеются и переговариваются друг с другом. Латынь официально закончилась, и через секунду дверь распахнется, и ученики выйдут в коридор.

Но Ной все еще не отпускает свою хватку.

Он делает это специально. Заставляет меня потеть.

Я пытаюсь высвободить руку, но он не дает мне этого сделать.

Он хочет, чтобы я сдалась, но я не могу заставить себя сказать это. Вместо этого расслабляю руку.

Вот так. Доволен?

Ной нежно сжимает мое запястье и отпускает его как раз в тот момент, когда дверь распахивается. У нас не было ни секунды в запасе.

— Мисс Коэн, я знаю латынь! — провозглашает Брэндон. — Veni, vidi, vici!

— Я уже забыл, что это значит, — говорит Ли, следуя за ним. — Это «лови момент»?

— Я пришел, я увидел, я победил, — поправляет Ной, глядя прямо на меня.

Во второй половине дня мы отправляемся на очередную экскурсию. На этот раз мы отправляемся в Пантеон.

Толпы у фонтана Треви были детской забавой по сравнению с этим. На площади почти плечо к плечу. С таким же успехом мы могли бы пытаться попасть в первый ряд, чтобы увидеть Бейонсе на фестивале Коачелла¹¹. Продавцы кричат на английском и итальянском языках, пытаясь продать маленькие миниатюры Пантеона, художественные принты и футболки. Туристы держат в руках свои Айфоны, тщетно пытаясь сделать беспрепятственный снимок церкви. Медленно движущаяся очередь огибает здание.

Сопровождающие рассредоточены вокруг группы, чтобы мы все держались вместе. Лоренцо идет впереди, жестом приглашая нас войти в церковь и пройти мимо очереди, так как у нас есть предварительный заказ на нашу экскурсию. Слава богу.

Ученики плотно следуют за ним. Ной и Габриэлла замыкают шествие, следя за всеми, кто отстал, а я держусь от них на расстоянии, предпочитая держаться впереди с некоторыми учениками Линдейл.

Кайли и Милли приближаются ко мне с явным намерением.

— Итак, мисс Коэн, мы хотели спросить... как вы думаете, Лоренцо симпатичный? — спрашивает Кайли.

— Ты имеешь в виду мистера Риччи. И это неуместный вопрос.

Милли отмахивается от моей поправки.

— Да, да. Он — мистер Риччи. Он симпатичный, нет?

Они обмениваются заговорщицким взглядом.

— Вы должны быть внимательными.

Лоренцо уже начал свою лекцию о церкви. Мы стоим в центре огромного куполообразного здания. Оно выглядит так, будто его создавали с помощью CGI¹². Я смотрю вверх на окулус, удивляясь архитектурному подвигу, который смогли совершить древние римляне. Как они...

— Здесь слишком шумно, и, кроме того, я уже все знаю о Пантеоне, — говорит Милли и продолжает доказывать свою точку зрения. — Я читала о нем в путеводителе по Риму до того, как мы покинули Штаты. Это бывший римский храм, который был превращен в католическую церковь примерно в шестисотом году. Это одно из наиболее хорошо сохранившихся зданий Древнего Рима, в основном потому, что оно постоянно использовалось на протяжении всей своей истории.

— Да. Многие другие языческие храмы были разграблены, — говорит Кайли, подхватывая то, на чем остановилась Милли. — Строительные материалы были использованы для строительства новых христианских церквей. Итак, вы находите его привлекательным или предпочитаете кого-то вроде мистера Петерсона?

Прежде чем я успеваю ответить, Милли вклинивается:

— Объективно, мистер Петерсон выглядит лучше. Мы провели опрос в классе, и он оказался в его пользу, что неудивительно. Он превосходит мистера Риччи и в росте, и в рельефе мышц.

— Что это? — спрашиваю я, указывая на бумагу, с которой она читает.

— О, это? Это система оценок, которую можно использовать для сравнения учителей. Видите, вот таблица с перечнем плюсов и минусов для каждого из них.

— Ты шутишь. Зачем тебе это?

— Ну, во-первых... здесь нет хорошего телевизора.

Кайли кивает.

— Да, и мы знаем, что мистер Риччи пригласил вас на свидание. В общем, мы обсуждали, кого вам выбрать в мужья — его или мистера Петерсона. Мы не против устроить для вас конкурс в стиле «Холостячки», если вы хотите. Я неплохо пародирую Криса Харрисона¹³.

Я поднимаю руку.

— Ладно, хватит. Хватит.

— Хотя, если честно, мы все были удивлены тем, что мистер Риччи пригласил вас на свидание, потому что мы думали, что вы с мистером Петерсоном...

— Это не так.

— Интересно, — говорит Кайли, глядя на меня так, будто пытается прочесть между строк.

— Это крайне неуместно, — снова указываю я, прежде чем наклониться ближе. — Дай-ка я посмотрю.

Милли с нетерпением передает свой листок, затем подходит, чтобы объяснить мне.

— Как вы видите, наша система рудиментарна, и мы открыты для предложений по ее улучшению. Мы просто считаем, что вы должны тщательно обдумать свой выбор, прежде чем принять решение. Говорят, в море много рыбы, но вам сколько... сорок пять?

— Ваши биологические часы тикают, — добавляет Кайли.

Я не потрудилась поправить их насчет моего возраста или напомнить, что мои биологические часы — это весенний цыпленок, спасибо вам большое.

Я засовываю их список в свой пояс для денег, говорю, чтобы они перестали объективировать своих учителей-мужчин, и возвращаю их внимание к Лоренцо, который все еще продолжает рассказывать о Пантеоне и о том, как римляне смешивали бетон, чтобы он не рухнул на вершине купола.

Однако этот список насмехается надо мной. Я почти испытываю искушение вытащить его и просмотреть еще раз.

«Откуда эти дети берут такие вещи?!»

Когда я была в их возрасте, я уверена, что все еще играла с Полли Покет¹⁴. И если бы я оценивала парней по шкале сексуальности, то это были бы участники группы NSYNC, а не мои учителя. Хотя, если честно, у меня никогда не было учителей, похожих на Ноя или Лоренцо...

Но это не имеет значения. Их список бессмыслен. Во-первых, мне не интересно сравнивать Лоренцо и Ноя. Во-вторых, Милли и Кайли даже не сделали это правильно. Здесь нет категории для личности, и по шкале от одного до десяти Ной получил бы — пять. Его общий балл никогда не сможет восстановиться. Дело закрыто.