27 ЛЕВИ

В последнюю неделю танцевальные классы Айлы были то раем, то адом. В понедельник вечером я выдерживаю сладкую пытку наблюдать за тем, как она танцует в обтягивающих леггинсах и тонкой обрезанной толстовке, обнажающей живот, с раскрасневшимися щеками, не имея возможности пройти через весь зал и дотронуться до нее. Она подмигивает мне и слегка покачивает плечами со своей позиции в очереди, как раз перед тем, как начать часть группового выступления, над которым работает класс.

Она всегда приспосабливается. Когда я решил, что к черту все, если дядя узнает, что она для меня важна, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы противостоять ему, она сделала свой собственный ход, объявив меня своим парнем. Мы уехали из ее дома на все выходные, чтобы быть подальше от ее родителей, в знак того, что их послали на хуй. Она наслаждается занятиями сегодня вечером, и настроение лучше, когда она вдали от них.

Мой голодный взгляд остается прикованным к ее неземным движениям. Каждый изгиб и поворот ее бедер словно специально создан для того, чтобы мучить меня. Айлс проходит мимо складного стула, на котором я сижу, и одаривает знойной ухмылкой, предназначенной только для меня, опускается на колени, прежде чем ее верхняя часть тела опускается на пол.

Я стискиваю зубы, когда ее партнер по танцам в этой части представления обхватывает за талию и поднимает с пола в воздух. Ее ноги изящно раздвигаются, а тело выгибается назад, опираясь на его плечи. Мне требуется усилие, чтобы удержать свой зад в кресле. Только в голове у меня возникают приятные фантазии о том, как я придушу этого ублюдка с его руками над моей девочкой, прежде чем снова заявлю на нее свои права и буду трахать ее, пока она не выкрикнет мое имя и не будет покрыта моими следами. Через его труп, чтобы он знал, что Айла не принадлежит никому другому, кроме смертоносного монстра, который охраняет ее.

Меня удивляет, как быстро она прочно вошла в мою жизнь, до такой степени, что мне трудно представить день без нее, и с каждым днем в груди нарастает жгучая боль за нее. Если что-то случится, особенно в мою смену, я не буду нести ответственность за тот хаос, который устрою, чтобы уберечь ее от беды. Те, кто хочет использовать Айлу как пешку в своих играх, встретят ужасный конец на конце моих ножей.

В последние дни после нелепого фарса с обедом, на который нас притащили родители Айлы, все было достаточно спокойно, и это заставляет меня напрягаться по мере приближения конца октября. Несмотря на все происходящее, Айла действительно использует танцы как метод преодоления трудностей, погружаясь в них, чтобы отгородиться от других проблем. Мой дядя постоянно оставляет сообщения о предстоящем бале-маскараде. Я скорее вобью себе в череп нож для колки льда, чем пойду на бал-маскарад, чтобы сделать его счастливым. Мне плевать на внешность.

В финале танца песня набирает обороты, вырывая меня из раздумий.

Когда Айле удается выполнить впечатляющий кувырок со спины партнера, она поднимается и снова ищет меня, уголки ее глаз морщатся, когда обнаруживает, что мое внимание приковано к ней. Айла уже должна знать, что я смотрю только на нее. Я хочу наблюдать только за ней.

Инструктор хлопает. — Это выглядит великолепно, все. С вершины еще раз, потом мы закончим. Осталось две недели. Продолжайте оттачивать, и у вас будет прекрасная витрина.

Айла спешит к инструктору с естественной грацией танцовщицы. — Могу я заказать дополнительное время в студии сегодня вечером? Я бы хотела поработать над своим сольным номером.

— Вы можете взять его на полтора часа, — говорит инструктор. — Потом отдохните.

Я ухмыляюсь, и всегда говорю ей одно и то же.

— Спасибо! — Айла подходит к расписанию, прикрепленному к висящему на стене планшету, и записывает свое время, прежде чем подойти ко мне. Я протягиваю бутылку с водой и наслаждаюсь тем, как колышется горло, пока она отпивает несколько глотков, следя за бисеринками пота, которые мне хочется слизать. Она задыхается, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Ничего, если мы побудем здесь еще немного?

— Час наедине, где ты сможешь устроить мне приватное шоу? — Я провожу языком по нижней губе, щелкая по кольцу пирсинга. — А что может не понравиться?

Она становится еще более красной. — Ну, теперь это все, о чем я буду думать, пока мы будем проходить это снова.

— Покажи мне свои движения, принцесса, — дразню я.

Она упирается рукой в бедро. — Тогда смотри на меня.

— Всегда.

Выступление проходит так же мучительно, как и каждый раз. К концу выступления у меня болит челюсть от того, как сильно сжимаю зубы. Единственный раз, когда я отвлекаюсь от Айлы, это чтобы бросить взгляд на ее партнера по подъему. Он нервно поглядывает в мою сторону, собирая вещи, и опускается, пока инструктор не закончил разбор отзывов.

Когда комната опустела, я расслабляюсь, раздвигая ноги и откидываясь на спинку стула. Айла подходит ко мне и встает между коленями.

— Осторожно, принцесса. Будешь стоять так достаточно долго, и я буду ждать, что ты упадешь на колени и будешь сосать мне. — Наконец-то могу прикоснуться к ней, и не теряя ни секунды, я провожу ладонями по ее ногам и сжимаю бедра. — То, что ты делаешь со мной...

— Ты точно знаешь, как заставить девушку покраснеть. — Она кладет руки мне на плечи, когда я наклоняюсь к ней, целуя обнаженный живот. — Мне действительно нужно поработать над своим сольным произведением. Я не успела прогнать его, пока наверстывала упущенное в учебе, чтении и заданиях.

— Через минуту. У тебя только что были руки какого-то другого засранца,и мне нужно напомнить твоему телу, чье оно. — Я встаю, чтобы избавиться от необходимости тащить ее вниз, чтобы она легла на меня.

— Я твоя, — пробормотала Айла. — Это был просто танец.

— Знаю. — Мои пальцы касаются мягкой кожи ее живота и проникают под подол толстовки. На ней спортивный бюстгальтер, но я представляю ее обнаженные сиськи, и в моем горле раздается урчание.

— Для чего это?

— Никогда не представлял тебя в толстовке. — Я целую ее шею, и она хмыкает. — Думал, ты крадешь только мои.

Она смеется. Нежный звук вьется вокруг, притягивая меня все ближе к этой девушке, которая дает мне жизнь, прогоняя самые темные тени.

Я не хочу называть то, что чувствую к ней, потому что это слишком большое чувство, чтобы я мог его осознать.

Все, что я знаю, это то, что она — единственный человек, который может заставить меня чувствовать себя так,и единственная, кто способен подавить мой бесконечный гнев.

С последним поцелуем Айла перемещается в центр комнаты, подмигивая через плечо и покачивая задницей. — Мы должны установить сцену в Гнезде. Тогда ты сможешь устраивать частные танцевальные шоу, когда захочешь.

Мои губы дергаются. — Ты бы не смогла танцевать. Я был бы слишком голоден для тебя, и каждый раз, когда будешь двигаться, я буду на тебе.

— Ну, мне нравится этот план. До тех пор, пока я могу двигаться. — Закрыв глаза при первых нотах песни, она позволила ей унести себя прочь. — Вот так, мне нравится, когда я могу танцевать, это всегда потрясающее ощущение.

Я слежу за ней непоколебимым взглядом. — Ты всегда любила танцевать? Не помню, чтобы у тебя были сольные концерты или что-то в этом роде. Я бы заметил, как ты вышагиваешь в пачке и колготках.

— Сталкер, — поддразнивает она.

— Страж, — отвечаю я.

Одержимый. Очарованный. Постоянно зациклен, вращаясь вокруг единственного солнца, которое нашел на этой земле.

— Мне нравится, что ты всегда присматриваешь за мной. — Она вытягивает руки вверх в большом, полном движении, затем переходит к тихой, мрачной части песни, сгорбившись. — Танец спас меня, чтобы я не сломалась. Он помог мне выжить. В первый раз, когда занималась им, я была просто в своей комнате, наверное, была на грани панической атаки. Я чувствовала, что моя кожа слишком натянута, и мне нужно было двигаться.

Айла поглаживает пальцами свою покрытую шрамами ногу. Она еще не рассказала о том, что за этим стоит, но я догадываюсь, что это связано с секретом, который мне выдала. Ее отец не заберет ее у меня, как и мужчина, которому она нужна. Никто не получит ее, пока я рядом с ней.

— Когда это сделала, я наконец-то обрела свободу. — Это видно в танце, когда она взрывается из приседа, рассказывая историю сломленной девушки, поднимающейся из своей беды. — Вот почему я так люблю это место. И дождь. И смех, потому что это лучшее лекарство. Мне нравится заставлять всех вокруг улыбаться. Я лучше буду смеяться и танцевать, чтобы справиться со своими проблемами, чем позволю им победить.

Мое сердце замирает, но оно уже не такое тяжелое, как раньше, когда я думаю о дожде. Не тогда, когда знаю, как она выглядит, танцуя под ним.

— Я давно не улыбалась. С тех пор, как ты ворвалась ко мне со всей своей наглостью. — У меня не осталось причин улыбаться после того, как потерял маму, но Айла всегда была исключением.

Ее смех теплый и довольный. — Миссия выполнена. — Она издает победный звук. — Улыбка полезна для сердца, ворчун. Поверь мне.

Не в силах больше сидеть в стороне и наблюдать, я встаю, пробираюсь ближе, стирая расстояние между нами, и ладони покалывает от желания прикоснуться к ней. Я поддаюсь, обхватываю ее за талию.

Айла корректирует свой танец, приспосабливаясь, чтобы втянуть меня в него, как втягивала в свою орбиту, владея моими мыслями, чтобы я никогда не смог полностью похоронить ее в своем сознании. Ее руки извиваются в элегантных взмахах над головой, и великолепная улыбка вырывается на свободу.

— Все, что когда-либо делали мои родители, это контролировали и использовали меня. — Она вздрагивает, ее улыбка ослабевает. — Какой бы блестящей ни была моя жизнь, она не моя. И не было до тебя. Я наконец-то стою на своем, нахожу себя.

Что-то во мне смягчается,и я притягиваю ее ближе, пока музыка продолжается. Одна рука скользит по талии, а другая держит ее за руку, пока мы танцуем медленный танец. Я прижимаю ее к себе. Хотя мы оба умеем двигаться, мы путаемся, наши движения не синхронизируются с мелодией, но это не имеет значения, мы танцуем под нашу собственную мелодию.