— Почему у меня такое чувство, что ты хочешь туда войти? — спросил Калеб, когда я сделала шаг ближе к узкой щели.

— Потому что я бесстрашная задница, и ты это знаешь, — предположила я, но он только фыркнул.

— Скорее безрассудная до идиотизма, но, конечно, давай протиснемся сквозь жуткую щель в стене, где что угодно может поджидать, чтобы утащить нас в глубины этого места и больше никогда не увидеть.

— Вот это дух. — Я шлепнула его по руке, затем подошла ближе к щели, направила через нее фейлайт и прищурилась от его яркости, пока мои глаза адаптировались.

— Я просто рад, что нам не приходилось сражаться с озерными чудовищами по пути сюда и в итоге оказаться здесь с наполовину истощенной магией, — добавил Калеб, а я лишь пожала плечами, доставая меч и позволяя пламени разгореться по всей его длине, мой Феникс затрепетал от его жара, а моя сила начала мгновенно возрастать.

— Я в порядке, — прокомментировала я, поворачиваясь боком и проталкивая свое тело в щель между холодными каменными стенами. — Отстой, что отстой⁶.

— Это была дерьмовая шутка про Вампиров? — спросил Калеб, и я почти улыбнулась.

— Нет.

Мы продолжали идти, стены все плотнее и плотнее прижимались к моей спине и груди, пока я пробиралась вперед, клаустрофобия делала мое дыхание поверхностным. Я начала сомневаться, смогу ли я вообще пройти на другую сторону.

Я сглотнула комок в горле и продолжила идти, огонь от моего меча вел меня вперед, придавая мне силы с каждым шагом.

Наконец, я выбралась из щели и, спотыкаясь на каждом шагу, оказалась в другой комнате, широкой и с пятью старинными томами на каменных постаментах, расставленных в беспорядочном порядке по всей комнате. Я направила еще несколько фейлайтов вверх, чтобы они повисли вокруг комнаты, освещая углы пространства, когда шепот, казалось, всколыхнул воздух, и дрожь пробежала по моему позвоночнику.

Здесь не было никакой двери, никакого официального входа, а трещина, через которую я протиснулась, казалась слишком неестественной, чтобы быть здесь изначально, как будто какая-то огромная сила вспыхнула в этом месте и заставила отверстие существовать. И если это так, то это означало, что когда-то, давным-давно, кто-то запечатал эти книги и знания в них в этой камере, намереваясь спрятать их здесь, внизу, где никто не сможет их найти.

Я чуть не выпрыгнула из своей чертовой кожи, когда сзади меня раздался скрежещущий звук, и я повернулась, чтобы посмотреть на Калеба. Он использовал свой Элемент земли, чтобы вырезать камень в узкой щели, через которую я только что протиснулась, расширяя проход, а затем прошел через него с самодовольным выражением лица, которое напомнило мне о всех тех случаях, когда я хотела ударить его.

— Мне показалось довольно глупым протискиваться через эту крошечную щель, когда я мог просто сделать вот так, — объяснил он, невинно пожав плечами, и я решила не комментировать тот факт, что мне и в голову не пришло сделать то же самое.

Я шагнула дальше в камеру, пол здесь был тяжелым от пыли, вода не проникала через щель позади нас, даже после того, как Калеб расширил ее.

— Это место кажется старым, — вздохнула я, не уверенная, что это слово может даже близко подойти к величине времени, которое, как я чувствовала, растекалось вокруг нас.

Фейлайты мерцали, словно под воздействием какого-то ветра, которого я не чувствовала, и мой взгляд переместился на стены, где резьба осыпалась по кирпичной кладке, а предметы было трудно разобрать среди паутины, покрывавшей их.

Я шагнула вперед, дрожь пробежала по позвоночнику, когда я переступила какой-то невидимый порог, дыхание магии коснулось моей кожи.

Я подошла к ближайшей книге, обложка которой была насыщенного кроваво-красного цвета, толстый материал, испещренный рунами, пламенем и треугольным символом огня. На лицевой стороне рубинами были отмечены три зодиакальных созвездия. Лев, Овен и Стрелец — огненные знаки.

Калеб пересек пространство позади меня, и я повернулась, чтобы посмотреть на книгу, заметив, что он подходит к похожей книге, переплетенной в темно-зеленый материал, на которой изумрудами были отмечены знаки Тельца, Девы и Козерога, а также изображения растений и руны.

— Они как будто… живые, — вздохнул Калеб, проведя рукой по корешку книги, словно ощущая какой-то внутренний импульс, взывающий к нему со страниц.

— Нам стоит открыть их? — спросила я, понимая, что это безумие — спрашивать об этом, проделав такой путь в поисках знаний, но было что-то в этих пяти книгах, от чего у меня сводило зубы, что-то в том, чтобы открыть их страницы, казалось таким окончательным. Как только мы это сделаем, мы уже никогда не сможем это отменить.

Калеб не ответил, его внимание переключилось на темно-серую книгу для воздуха, украшенную бриллиантами, затем на полуночно-синюю, инкрустированную сапфирами книгу для воды. — Почему их пять? — спросил он.

Я медленно повернулся, чтобы посмотреть на последнюю книгу, ту, что стояла на постаменте в самом дальнем углу комнаты, и черная обложка, которой она была переплетена, казалось, притягивала свет и окутывала ее тьмой.

— Тени? — спросил я, делая шаг к постаменту, но на моем пути возник Калеб и остановил меня поднятой рукой.

— Посмотри на пол, — пробормотал он, указывая и привлекая мое внимание к линиям, которые выглядели как вены полуночи среди пыли, собравшейся там. Я моргнула, а затем вдохнула, узнав эту форму в бесчисленных местах, хотя никогда не слышала, чтобы хоть один преподаватель в Академии Зодиака говорил о ней так, будто она обладает какой-то истинной силой.

— Пентаграмма, — промолвила я, постукивая носком ботинка по краю ближайшей линии. — С книгой на каждом углу. Но почему?

— Существуют легенды, такие, которые в основном забыты, но время от времени упоминаются в детских историях, — сказал Калеб. — Но я слышал, как люди говорили, что давным-давно Элементы всегда изображались в виде пентаграммы, подобной этой, с одной потерянной силой, сидящей во главе, о которой не говорили, боясь разбудить ее снова.

— Та сила, которую мы могли бы использовать, чтобы свергнуть лжекороля? — спросила я, зная, что его слова должны были вызвать во мне страх, но вместо этого меня наполнила надежда.

— Это может быть опасно, Тори, — предупредил Калеб, но я пожала плечами.

— Опасность не имеет к этому никакого отношения. Я нужна своей сестре; мы нужны Солярии. Я не дрогну от жуткой книги, забытой в темноте.

Калеб несколько секунд держал мой взгляд, его нерешительность исчезла при этих словах, а на ее место пришла свирепость, которая напомнила мне, что он один из самых могущественных фейри во всем королевстве.

— Чего бы это ни стоило, — негромко произнес он, и я готова поклясться, что шрам на моей ладони, тронутый молнией, запульсировал при этих словах.

— Неважно, какой ценой, — согласилась я, и мы вместе двинулись к последней книге.

Когда я приблизилась к ней, в горле у меня образовался комок, воздух наполнился тяжестью, которая оставила странный привкус на языке.

Бдительные глаза тысячи потерянных душ, казалось, устремились к моей спине, когда я преодолела это небольшое расстояние, а на краю моего внимания возник негромкий щелкающий звук. Что-то двигалось в темноте за пределами этой комнаты, но ничто из этого не отвлекало моего внимания от леденящего мрака, окружавшего пятую книгу.

Казалось, фолиант предупреждал нас, энергия гудела в воздухе, а эхо давно умерших криков звучало на грани моего слуха, но я не замедлилась. Я не могла себе этого позволить. Не сейчас, когда моя сестра пропала, Лайонел был на троне, а наши люди были в бегах, рискуя стать его жертвой в любой момент. Мы понесли слишком большой урон в той битве, и нам нужно было оружие против него, чтобы мы могли переломить ход этой войны.

Мои пальцы сжали Императорскую Звезду у моего горла, ее вес дразнил меня бесконечными возможностями, которые она содержала, в сочетании с тем фактом, что в настоящее время никто не мог владеть ею, кроме монстра, которого мы должны были уничтожить.

Глубокий всплеск силы, заключенной в Императорской Звезде, пульсировал на кончиках моих пальцев, призывая меня ближе, давая обещания, которые не могла выполнить. Я хотела проклясть ее вместе со звездами за то, что она дразнит нас спасением, отказываясь дать его нам.

Я стиснула челюсть и перевела взгляд с Императорской звезды на тяжелое рубиновое ожерелье, подаренное мне Дариусом; камень нагрелся скрытым огнем, и я сделала длинный вдох. Казалось, дыхание коснулось моей шеи, в том месте, где она сходилась с плечом, именно там, где он имел обыкновение целовать меня по утрам, когда просыпался, его тело прижималось к моему позвоночнику, когда он затягивал меня в свои сети. Я никогда не пыталась вырваться. Не после того, как мы наконец выбрали друг друга. Колючие ощущения поднимались вверх по моей шее, отмечая мою кожу мягкими поцелуями бабочек, которые, я могла бы поклясться, были покрыты щетиной, которую он так и не смог сбрить. Я вздохнула, тоска и душевная боль слились воедино, когда его призрак снова исчез, а его намерения остались неясными.

Он бы сказал мне не делать этого. Сказал бы мне не делать ничего, что может плохо кончиться или рисковать жизнью. Но этот придурок просто сделал бы это сам, взяв на себя риск, невзирая на цену, которую потеря его повлечет за собой для всех, кого он оставил после себя в случае неудачи.

— Как ты думаешь, он знал, что умрет на том поле боя? — спросила я.

Мы остановились перед книгой, и Калеб затих тем неестественным способом, который удается только Вампирам, почти как будто он превратился в камень при упоминании человека, чья смерть уничтожила нас обоих.

— Я не думаю, что он добровольно оставил бы кого-либо из нас, если бы это не было единственным выбором, который у него оставался. И тот, который спас бы тех, кого он любил, — медленно произнес он.