Я вынырнула из воспоминаний и обнаружила, что рука Ориона крепко обхватила мою руку, в его глазах читалась настоятельная необходимость.

— Что ты видела? — спросил он, и я пересказала ему все, стараясь не забыть ни одной детали, пока он впитывал все это в себя, пока я выплескивала все в потоке бешеных слов.

— Черт, — вздохнул он, когда я закончила.

Я поднял руку, чтобы погладить то место, где Императорская Звезда висела на моем горле, беспокойство терзало мою грудь. — Императорская Звезда прокляла их. Вот почему все Фениксы погибли. И именно поэтому мы с Тори снова и снова терпели неудачи в этой войне. Это старое проклятие все еще в силе. Нам конец, Лэнс. Пока мы не выясним, что это за нарушенное обещание, мы никогда не освободимся от гнева звезды.

Я провела рукой по волосам, пытаясь осмыслить все это, мое сердце билось, как загнанное в клетку животное.

— Это объясняет… все, — сказал он в шоке, и я отстранилась от него, начиная бездумно шагать, пока мой разум прорабатывал все, что он видел.

— Ромина тоже не знала, что это за нарушенное обещание, — сказала я, нахмурив брови. — Что, черт возьми, это может быть?

— Я не знаю, — вздохнул Орион.

— Как ты думаешь, Императорская Звезда все еще на поле боя? — спросила я, внезапный страх прорезал дыру в моем сердце.

— Если да, то, по крайней мере, мы знаем, где ее искать, — сказал Орион, хотя выражение его лица было мрачным.

— И как мы это сделаем, если мы заперты здесь? — в отчаянии сказала я. — Мы должны передать сообщение остальным, чтобы они смогли забрать ее, до того как ее найдет кто-то другой. И мы должны сказать Тори, чтобы она выяснила, что за нарушенное обещание, чтобы мы могли его выполнить.

Молчание Ориона сказало мне, что он понятия не имеет, как это сделать, и я была в таком же неведении.

— Когда я была на той горе после битвы, я увидела упавшую звезду, точно такую же, как в тех воспоминаниях. Я говорила с ней и видела, как она выпустила свою силу в мир. Если бы я знала обо всем этом, я могла бы узнать у нее ответы. Может быть, она знала, что является нарушенным обещанием.

— Почему ты не рассказала мне об этом? — Орион промчался передо мной с огромной скоростью.

— Это было последнее, о чем я думала после всего, — сказала я, пожимая плечами, но он схватил меня за плечи, его черты лица стали напряженными.

— Ты хоть представляешь, насколько это редкое событие, Блу? В мире всего несколько фейри, которые пережили такое. Большинство из нашего рода отдали бы все, чтобы стать свидетелями Donum Magicae. Я сам изучал это в бесчисленных книгах, но никогда не представлял себе, каково это — стоять во власти одного из небесных творцов. На что это было похоже?

— Это было… блестяще, — пробормотала я, мой разум все еще был отвлечен воспоминаниями.

— Блестяще, — отчеканил он, его глаза сузились, и я фыркнула, мои плечи опустились, когда я ослабила напряжение в конечностях.

— Это было довольно круто, я думаю.

— Довольно круто. Ты думаешь, — повторил он, и я разразилась легким смехом.

— Я попрошу Варда вырвать воспоминание из моей головы, и ты сможешь увидеть его, — сказала я, отворачиваясь от него к ряду книжных полок и проводя пальцами по древним корешкам, размышляя, может ли хоть одна из них содержать ответ, который мы ищем.

— Это не смешно, — прорычал он, следуя за мной.

— Приходится смеяться, чтобы остановить слезы, — сказала я, возвращаясь мыслями ко всему, что мы видели. — Как ты думаешь, Ромина — мой предок?

— Да. Королева Ромина была первой королевой, которая правила в Дворце Душ. Она построила это место, — сказал он, и мои губы разошлись, когда я посмотрела на него.

— Что еще ты знаешь?

Он склонил голову. — Итак, ты хочешь получить мои знания, но не хочешь описать мне Donum Magicae.

— Хорошо, я попробую, — я усмехнулась. — Представь себе очень, очень, очень блестящий камень.

Орион посмотрел на меня исподлобья.

— Разве ты никогда не отправлялся с Дариусом для того, чтобы переплавить упавшую звезду на звездную пыль и получить шанс увидеть, как она сверкает, уходя в небытие? — спросила я.

— Звездная пыль создается из метеоритов, а не настоящих упавших звезд, — сказал он.

— Это сбивает с толку, — указала я. — Почему тогда она не называется метеоритной пылью?

Его внимание ускользнуло от меня, прежде чем он ответил, и он бросился вперед, схватив с полки инкрустированную бриллиантами коробку.

— Ну и кто теперь прикасается к древним артефактам? — поддразнила я.

Его губы изогнулись, пока он рассматривал круглую коробку и пару весов, нарисованных на ее поверхности. — Если ты не можешь им противостоять…

Он открыл крышку, и миниатюрные механические весы выдвинулись на маленькой серебряной платформе, напоминающей миниатюрный бальный зал. На одной стороне весов стояла крошечная деревянная девочка, и она двигалась с помощью тонкой магии, перепрыгивая на другую чашу, а затем взад-вперед с одной на другую, заставляя весы раскачиваться вверх-вниз, пока она танцевала. Это было завораживающее зрелище, и когда внутри шкатулки зазвучала музыка, я потеряла внимание ко всему, кроме этой деревянной девочки.

Из ее глубин полилась песня, голос был мягким и женственным, исполняя успокаивающую колыбельную.

— Время танцевать, играть с судьбой, весы взлетают и опадают. Приди ко мне, поиграй со мной, здесь, в моем одиноком бальном зале…

Земля подо мной, казалось, начала взлетать, и я покачнулась на ногах, потянувшись к музыкальной шкатулке и очаровательной деревянной танцовщице, прыгающей туда-сюда. Орион тоже тянулся к ней, и наши пальцы сцепились, когда мы коснулись ее, не в силах противиться ее зову. В тот момент, когда мы соприкоснулись, мир перевернулся, и я словно полетела вперед по скользкому склону, не в силах остановиться, падая вниз головой, теряя из виду все, кроме маленькой деревянной девочки.

Я упала на твердый серебристый пол рядом с Орионом в крошечном бальном зале, который находился внутри музыкальной шкатулки. Стены тоже были серебряными, а на окнах, идущих вдоль них, красовалась пейзаж освещенного солнцем луга.

В оцепенении я подняла голову и увидела над собой огромные весы, между которыми стояла девушка, балансирующая на них и жутко улыбающаяся. Теперь она была в пять раз больше нас, и когда она прыгнула вправо, ее ноги ударились о чашу, стоящую над нами, и она обрушилась на нас со стонущим воплем движущегося металла.

Орион налетел на меня, и мы покатились по полу, избежав удара днища чаши, а танцовщица со смехом снова перепрыгнула на другую чашу.

— Танцуй со мной, играй со мной, — пропела она, когда весы снова опрокинулись.

Я схватила Ориона за руку, мы вдвоем вскочили на ноги и побежали на другую сторону бального зала, днище левой чаши грохнулось как раз в том месте, где мы были.

— Тебе не следовало к этому прикасаться, — сказала я.

— Ох, ты так считаешь? — прорычал Орион, крепко держась за мою руку, пока танцовщица делала пируэт в опущенной чаше. — Я не могу получить доступ к своему Ордену.

— Танцуй со мной, играй со мной, — снова запела девушка, вскакивая на ноги и устремляясь к другой чаше.

— Мы должны выбираться, — твердо сказал Орион, когда мы снова побежали к противоположной стороне комнаты, и пол задрожал от веса весов, снова опустившихся на него, заставив мое сердце сжаться.

Он начал пытаться взобраться на стену, а я посмотрела на девушку сверху, ее песня витала в воздухе с заложенной в ней мольбой. И я поняла, чего она хочет.

— Нет, я думаю, мы должны делать то, что она говорит. Мы должны сыграть в ее игру, — твердо сказала я.

— К черту. — Орион продолжал пытаться карабкаться наружу, а я быстро осмотрелась, когда девушка снова прыгнула к другой чаше, посылая волну адреналина в мои вены. На полу было четыре странных круга, помещенных друг в друге, и в центре находился самый маленький из всех. Но это ничего не говорило мне.

— Что за игра? — позвала я деревянную девочку, и самое большое кольцо по краю комнаты засветилось белым светом. Ее ноги ударились о дно чаши, но она с грохотом остановилась, когда мы с Орионом готовились бежать.

Девушка выглянула из-за бортика и посмотрела на нас, ее нарисованное лицо исказилось в улыбке. Музыка продолжала играть, звуча больше жутко, чем красиво, теперь, когда я была заперта внутри крошечной музыкальной шкатулки с жуткой заколдованной спичечной сукой, и она открыла рот, напевая новые слова к мелодии.

— Когда свет белый, самое время танцевать, но когда он становится синим, лучше не двигаться. Ибо ты будешь в опасности. Если ты сыграешь, то порадуешь меня, и я отпущу тебя с моей драгоценностью.

— Ладно, итак… мы просто должны танцевать. Есть шанс, что ты умеешь танцевать? — пробормотала я Ориону.

— Я посетил бесчисленное количество дерьмовых вечеринок Акрукса, к сожалению, я умею танцевать, но я бы предпочел драться. — Он посмотрел на девушку, словно оценивая свои шансы против нее.

— Нет, — я схватила его за руку. — Мы не собираемся сражаться с проклятой балериной и навсегда застрять в музыкальной шкатулке. Давай просто сделаем то, что она говорит.

— Хорошо, но если твой способ не сработает, мы попробуем мой способ, — сказал он.

— Договорились. — Я потащила его за собой в круг, понимая, что те, которые шли к центру, становились все тоньше, оставляя все меньше места для танца. Опасная часть игры звучала не очень хорошо, но мы уже были здесь, так что у нас не было выбора.

Орион прижал свою руку к моей пояснице, взял мою ладонь и положил ее себе на плечо, а другую притянул к себе.

— Следуй за мной, — приказал он, и я кивнула, с радостью согласившись, потому что бальные танцы не были моим призванием в жизни.

Музыка стала громче, возвещая о начале игры, и Орион медленно повел меня по кругу светящегося белого света, давая мне возможность поймать ритм вместе с ним. Я только начала понимать, что к чему, когда свет под нами стал голубым, и Орион прижал меня к себе, мы оба стали неподвижными, как статуи, когда музыка остановилась.