Глава 28 Дав

Я не знаю, как долго мы так лежим на кровати, но Нокс все время прижимает меня к себе. Я чувствую, как биение моего сердца постепенно становится более устойчивым, менее беспорядочным. Как только оно возвращается к нормальному темпу, я, наконец, снова начинаю дышать, и я благодарна за каждый атом кислорода, который наполняет мои усталые легкие.

Он начинает гладить мои волосы, его ладонь скользит по моим локонам к щеке. Я прижимаюсь к нему, не в силах поверить в происходящее. Но на данный момент я просто принимаю это, впускаю его и позволяю себе чувствовать каждую эмоцию, которую он вызвал во мне за эти одиннадцать дней одиночества.

— Ты чувствуешь себя лучше? — Грубо спрашивает Нокс. Я могу сказать, что это тяжело для него. Ему так трудно показывать мне, что ему не все равно. Я не должна быть благодарна, я должна ненавидеть его, но, тем не менее, мое сердце тает от этого человека.

— Да, — шепчу я.

— Хорошо, — ворчит он. — Тогда мы сможем двигаться дальше.

Он покидает кровать, оставляя холодное пятно между простынями. Он достает что-то из бумажного пакета, который принес с собой ранее, и дарит это мне. Это простая серебряная цепочка, прикрепленная к черному кожаному ошейнику. Мое сердце колотится при виде.

— Для кого это?

— Для тебя, — ухмыляется он. — Если ты будешь хорошей девочкой.

— Что я должна для этого сделать?

— Повиноваться мне.

Это звучит так просто, но все мое тело хочет сопротивляться ему. Я не хочу уступать его требованиям. Я не хочу признавать, что я принадлежу ему, как бы правдивы мы оба ни были. Не говоря больше ни слова, Нокс затягивает ошейник на моем горле. Тяжесть его так приятно ощущается на моей шее, что я борюсь с желанием застонать, отворачивая лицо в сторону, чтобы мой похититель не увидел, как я покраснела.

— Ты будешь хорошей девочкой и будешь делать, как я говорю? — Он приподнимает мой подбородок, заставляя меня посмотреть на него. — Может быть, тогда я, наконец, позволю тебе взять мой гребаный член…

— Пожалуйста, — выдавливаю я.

— Ответь мне.

— Я буду хорошей.

— Недостаточно для меня, — шипит он, дергая меня за ошейник. — Попробуй ещё.

Я молча качаю головой. Часть меня надеется, что я вызову у него реакцию, и получу то, что хочу.

— Ты помнишь, как ты была одержима мной раньше? — Нокс шепчет мне на ухо, дразня меня. — Как сильно ты жаждала моего внимания, моей привязанности? Ты бы сделала для меня все, что угодно. Ты практически умоляла меня о том милом сувенире, который носишь на щеке…

Я сглатываю, не в силах ответить. Часть меня, которая действительно верит во все это, поддается на его жестокие, злобные слова. Я поддаюсь его старому очарованию, как и всегда, черт возьми. Я хочу его. Мне это нужно. Я хочу, чтобы он использовал меня.

— Ты хотела быть идеальной, — продолжает он. — Так одержима тем, чтобы выглядеть как моя сводная сестра… Блондинка, хорошенькая, идеальная кукла Барби. Ты знаешь, насколько ты теперь красивее?

Его пальцы сжимаются на моем горле, когда я всхлипываю и качаю головой.

— Каждый мужчина, который видит тебя на улице, хочет кусочек этой маленькой упругой задницы. Они все мечтают о тебе, маленькая птичка. Засунуть свои толстые члены в твои дырочки… но они все мои, не так ли? Ты ведь никому другому не позволишь их забрать, правда, Голубка?

Я издаю бессловесный стон, и он ухмыляется мне, его палец скользит по моей щеке, по шраму, который он мне оставил. Я чертовски ненавижу этого человека, и все же я не могу сопротивляться его сладким оскорблениям.

— Ты была такой пустой тогда, маленькая птичка, — продолжает он. — Так много пустоты. Теперь ты другая. Ты больше не цельная. Я сломал тебя. Ты не просто пустая кукла с обложки журнала, ты моя прекрасная сломанная игрушка.

Я дрожу от его прикосновений. Мое тело жаждет, чтобы он заявил на меня права, хотя мой разум все еще борется с правдой. Но он так много сделал для меня. Он вылечил меня. Я уверена, что смогу сделать это сейчас, даже если он снова исчезнет, это разбило бы мне сердце, но не уничтожило бы меня. Теперь ничто не может уничтожить меня.

— Ты хочешь выбор? — Продолжает шептать Нокс. — Это то, чего ты хочешь, маленькая птичка? Чтобы я позволил тебе иметь свои крылья?

— Пожалуйста, — шепчу я, когда он отпускает поводок. Я не знаю, о чем я прошу, и я не уверена, что Нокс тоже. Но он отпускает цепь и делает несколько шагов назад. Я уже скучаю по нему, моя грудь сжимается, когда я смотрю, как он уходит. Он подходит к двери и открывает ее, оставляя широко открытой.

— Ты можешь уходить, если хочешь, — он кивает в сторону коридора. Мое сердце учащается, задаваясь вопросом, отпустит ли он меня или снова отнимет мой выбор в самую последнюю минуту. — Ты свободна, маленькая птичка. Я больше не буду держать тебя в клетке. Если ты хочешь уйти от меня, это твой шанс.

Мой разум хочет умолять его оставить меня, но у моего тела другие планы. Я поднимаюсь с кровати, играя со свободным поводком вокруг моего горла. Я опускаюсь на колени и смотрю в пол, слишком пристыженная, чтобы смотреть на него. Не говоря ни слова, я протягиваю ему поводок, мои руки дрожат, пока я жду, когда он возьмет его.

Он этого не делает.

— Скажи это.

— Что? — Требую я, глядя на него снизу вверх с яростным выражением лица.

— Скажи, что ты моя.

— Я… — Я изо всех сил пытаюсь сказать, чего он хочет.

— Скажи это, или я заставлю тебя уйти.

— Я твоя. — Мои глаза горят ненавистью, когда они встречаются с его глазами. — Пожалуйста.

— Недостаточно. — Выражение моего лица отражается в его темном взгляде. — Скажи мне, что ты собственность. Моя гребаная собственность.

— Я… — Я сглатываю, закрывая глаза, чтобы не смотреть на него и не сталкиваться с унижением нашего разговора. — Я твоя собственность, Нокс.

— Посмотри на меня.

Я молча качаю головой, все еще не открывая глаз. Но он опускается на колени на пол рядом со мной, обхватывая мое лицо руками.

— Посмотри на меня, маленькая птичка, я хочу, чтобы ты, черт возьми, имела именно это в виду.

Мои глаза распахиваются, несмотря на то, что мои инстинкты кричат мне не делать этого.

— Я ненавижу тебя.

— Нет, не так. Теперь скажи то, что я хочу услышать. Заставь меня, блядь, поверить в это.

— Я твоя.

— Я, блядь, на это не куплюсь, — рычит он. — Убеди меня, черт возьми, Голубка или уходи.

— П-пожалуйста. — От его слов у меня по спине пробегает дрожь страха. — Не прогоняй меня. Я буду хорошей.

— Тогда скажи это. — Его пальцы скользят по моему шраму. — Последний шанс, маленькая птичка. Ты хочешь, чтобы я тебя отпустил?

Я качаю головой, сдерживая слезы.

— Тогда я жду.

— Не отпускай меня, — выпаливаю я. — Не заставляй меня уходить.

— Почему нет, голубка?

— Потому что я твоя, я принадлежу тебе.

— Ты моя?

Я сокрушенно киваю.

— Я твоя игрушка.

— Всё мое? — Он хмыкает, пальцы путешествуют по моей груди и щиплют мои и без того твердые соски. — Эти красивые груди мои?

— Да, — шепчу я.

— А что насчет этого? — Он проводит пальцами по моим губам. — Мои?

— Твои.

Его рука скользит вниз по моему пупку, едва касаясь моей киски, сводя меня с ума.

— А это?

— Твое, это все твое.

— Умоляй меня.

— Что? — Я перевожу свой пылающий взгляд на него.

— Умоляй меня оставить тебя. Унижай себя.

— Зачем?

— Потому что это чертовски возбуждает меня, — шипит он. — И я больше не спрашиваю, Голубка. Покажи мне, какой хорошей девочкой ты можешь быть.

— П-пожалуйста. Оставь меня.

— Еще.

— Держите меня как пленницу, — прерывисто шепчу я. — Никогда не отпускай меня. Я хочу быть твоей. Я не хочу никого другого. Оставь меня, Нокс. Я хочу быть твоей… собственностью.

— Ты уже моя. — Он хватает цепь и дергает за нее. — Ты знаешь, что ты только что сделала, не так ли, Голубка?

— Я… — Я избегаю его взгляда, не в силах выдержать его вес. — Пожалуйста. Я хочу быть твоей.

— Я знаю, что ты хочешь, но теперь, когда ты это сказала, я никогда не позволю тебе забыть об этом. — Он дергает за цепочку, ухмыляясь моему удрученному выражению лица. — Начинаешь понимать, что ты натворила, не так ли, Голубка? Ты знаешь, что я больше никогда тебя не отпущу? Теперь ты принадлежишь мне. Забудь о своем маленьком парне. Забудьте о том, чтобы когда-либо снова так смотреть на другого мужчину. Теперь ты моя собственность, и я не позволю своей собственности вожделеть никого, кроме меня.

Он дергает за цепь, пока я не встану. Он подводит меня к растениям, и мое сердцебиение снова ускоряется, когда я смотрю на растение с раскрывающимся листом.

— Ты будешь расцветать для меня, вот так, — шепчет Нокс мне на ухо. — Ты будешь хорошей девочкой для меня и исцелишься, чтобы я мог снова ломать тебя. Скажи это.

— Я буду хорошей девочкой для тебя, — шепчу я, слова едва доходят до меня, хотя я им полностью верю. — Я сделаю все, что ты захочешь, Нокс. Я буду так добра к тебе, я больше никогда тебя не разочарую, пожалуйста…

— О чем ты умоляешь, маленькая птичка? — Он разворачивает меня, чтобы я смотрела на него.

Вот теперь это действительно поражает меня.

Как долго я была здесь одна.

Как сильно я жажду прикосновения, в котором я отказывала себе в течение целого десятилетия.

Как отчаянно я хочу, чтобы Нокс трахнул меня.

— О твоём члене, — ловлю я себя на том, что говорю. Нокс ухмыляется мне.

— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, голубка?

— Д-да.

— Это было так давно, не так ли?

— Давно, — шепчу я. — Пожалуйста, пожалуйста, возьми меня.

— Ты достаточно отчаянная для меня?

— Более чем, — признаюсь я, и мой голос срывается.

— Ложись на гребаную кровать, — рычит Нокс. — Раздвинь ноги так широко, как ты, блядь, можешь.

Я забираюсь на кровать, звенья цепи издают лязгающие звуки, когда я делаю то, что он мне говорит. Я раздвигаю ноги, виновато вспоминая, как дразнила его в течение этих одиннадцати дней, трахая себя, когда он не мог, демонстрируя все, чего у него не могло быть. Что-то подсказывает мне, что меня собираются наказать за неповиновение ему, что он собирается поставить меня на место. Мои надежды растут от волнения.