— Черт возьми, — рычит он, закрывает глаза, а затем хватает меня за волосы. Его глаза остаются закрытыми, когда он прижимает мой рот к своему члену, глубже, ближе, пока он не заполняет меня полностью. Он держит меня так, сам не в силах дышать, я же вдыхаю его запах, становлюсь его игрушкой. — Прямо сейчас, маленькая птичка, не смей, черт возьми, останавливаться.

Я задыхаюсь от его длины и брызг, но он не останавливается. Длинные струйки слюны стекают по моей груди, и я поднимаю на него глаза, чтобы показать ему, как сильно мне это нравится. Мы в нашем моменте сейчас, когда никто не видит, что мы делаем, и никто не может нас осудить, а я, наконец, могу быть собой, дать ему все, как я всегда и мечтала.

Тихая слеза стекает по моему лицу, когда он толкает свой член глубже, еще глубже, пока он не достигает задней части моего горла.

Это отвратительно, испорчено и извращено.

И все же я не могу сдержать оргазм, проносящийся по моему телу, когда я чувствую, как он приближается. Его член дергается у меня во рту, готовый излиться, готовый дать мне все, о чем я когда-либо мечтала.

Но в последний момент Нокс отступает.

Он стонет, и я вскрикиваю от потери его, наблюдая, как он пятится назад, пока его спина не упирается в стену. Он чертыхается и хватает свой член как раз в тот момент, когда он взрывается, забрызгивая воздух и пол своим семенем.

Мы смотрим друг на друга, наше дыхание затруднено, пока он натягивает свои боксеры и джинсы.

— Это был первый и последний раз, когда ты меня ослушалась, — рычит он на меня. — Я должен наказать тебя сейчас.

— Ты сам пришел сюда, — шиплю я. — Ты сам, черт возьми, не смог устоять передо мной.

— Я запираю тебя, Голубка. Ты меня больше не увидишь.

— Ты сказал это в первый раз, — сладко напоминаю я ему.

Ему требуется три шага, чтобы снова подойти ко мне и сильно ударить меня по лицу. Я так ошеломлена, что едва могу реагировать, просто смотрю на него обвиняющими глазами.

— Это путешествие для тебя, а не для меня, — шипит Нокс. — Я хочу исцелить тебя. Сделать тебя лучше. Не засовывать свои яйца тебе в глотку. Теперь ты либо подчиняешься, черт возьми, либо я заставлю тебя оставаться здесь еще дольше. Без меня.

— Н-нет, — заикаюсь я.

— Тогда будь хорошей маленькой птичкой и не дразни меня так, — ворчит он. — Я забираю вибратор, до того времени, пока ты не научишься хорошим манерам.

— Нет! — Я цепляюсь за его ноги. — Не оставляй меня, не уходи!

— Как ты думаешь, я останусь? — Рычит он. — Как, по-твоему, я могу тебя исправить?

— Я не хочу, чтобы меня исправляли.

Нежность, с которой он берет мой подбородок в свои руки, шокирует меня, и я перевожу взгляд на него.

— Пожалуйста, голубка. Сделай это для меня.

Его пальцы покидают мою кожу, прежде чем я успеваю отреагировать. Он даже не смотрит на меня снова, прежде чем захлопнуть дверь и запереть ее. Я сижу на полу, голая, дрожащая на грани слез.

Мои глаза блуждают по луже его спермы на полу, и я ползу к ней на четвереньках. Дрожа, я опускаюсь на пол и опускаю язык в прозрачную жидкость. Дрожь пробегает по моему телу. Я облизываюсь и закрываю глаза, чтобы притвориться, что этого не происходит. Что я не настолько больная, чтобы, блядь, слизывать семя моего преследователя с пола.

Но в глубине души я уже знаю, что Нокс уже победил и я больна им.