Глава 45 Дав

3 года спустя

Я прикусываю нижнюю губу зубами. Мои глаза остаются плотно закрытыми, мои пальцы теребят края моего черного платья. Я жду, пока они назовут фамилию Нокса, Миллер, затем встаю и, как робот, подхожу к стойке регистрации.

До того, как вынесли приговор, до того, как я узнала, что они не собираются его убивать, я сказал себе, что буду навещать Нокса каждые выходные. Но потом все изменилось.

Я забеременела. У меня родился прекрасный мальчик. Теперь есть мы и Вила. Семья, в которой я никогда не осознавала, что так отчаянно нуждаюсь. Но я здесь не для того, чтобы сказать Ноксу, что у него есть сын. Я здесь, потому что мне нужны его грязные, развратные прикосновения, и я, блядь, устала оправдываться по этому поводу.

Я прикрепляю значок посетителей к своему платью, осторожно, чтобы не уколоть кожу иглой. Затем я захожу в комнату, где мы с Нокс будем в полном уединении в течение часа.

Он уже садится. Я ожидала, что на нем будут наручники, но на нем их нет. Нокс поднимает голову и смотрит на меня. Мне хочется плакать при виде него. Он в синяках, избит, но не сломлен. Если я думала, что смертный приговор это плохой конец, то сейчас от вида его в таком состоянии мне не легче, я едва могу дышать. Он каждый день наказывает себя за свое преступление. Он делает это для меня.

Я хочу с ним так многим поделиться, но я молчу. В углу комнаты стоит шаткая кровать, напоминая о том, что это супружеский визит. Это то, что я просила.

— Маленькая птичка, — бормочет Нокс, и я инстинктивно улыбаюсь, потому что его голос все тот же, и бабочки в моем животе все еще трепещут. — Иди сюда.

Я подхожу к нему, мое сердце грозит выпрыгнуть из груди.

— Я не могу поверить, что ты здесь, — бормочет он, потянув меня за руку, чтобы притянуть ближе. Затем я замечаю браслет на его ноге, контролирующий каждое его движение. — Я так долго ждал.

— Нокс, ты мне нужен.

Все те слова, которые я готовилась сказать, исчезают. Все, что имеет значение, это я и он, и тот факт, что мы наконец-то снова соприкасаемся. Я становлюсь беспомощной в присутствии Нокса. Он притягивает меня в свои объятия, и мы целуемся впервые за три года.

Его губы такие же обжигающие, такие же страстные, какими я их помню. Я дотрагиваюсь до шрама на его щеке, чтобы успокоиться, не в силах поверить, что это происходит на самом деле, что мы действительно воссоединяемся.

Руки Нокса начинают блуждать по моему телу, и вскоре они нетерпеливо дергают меня за платье.

— Разорви его, — слабо выдавливаю я.

— Как ты выберешься отсюда без него?

— Мне все равно, — шепчу я.

С ворчанием он рвет мое платье посередине, обнажая мое нижнее белье. Я надела его специально для него, фиолетовое и темное, подчеркивающее мой бледный цвет лица.

Есть так много вещей, о которых мы должны поговорить, но все они забыты, нет ничего важнее нашего воссоединения. Я пьянею от запаха Нокса. Теперь он покусывает мою шею, ковыляя к кровати со мной на руках.

— Подожди, — умоляю я его. — Пожалуйста, мы должны…

— Нет, — бормочет он, слишком отвлеченный моим телом, чтобы слушать. — Нуждаюсь в тебе в первую очередь.

— У нас есть только час.

— Не будем терять минуты. — Он утыкается носом в мою шею. — Черт возьми, я не могу насытиться этим, снова чувствовать твой запах, снова чувствовать тебя. Блядь, Голубка. Позволь мне трахнуть тебя.

— Нет, пожалуйста, — выдавливаю я. — Пока нет.

— Сейчас же.

Его голос такой властный, темный, искаженный. Таким я помню Нокса, и я не могу сказать ему "нет". Он единственный мужчина, с которым я не могу притворяться. Я так привыкла играть роль, быть тем, кем другие люди ожидают, что я буду. Но не с ним. Не здесь. Не сейчас.

Я лежу на кровати. Закрываю глаза, пытаясь представить, что мы где-то в другом месте. Но Нокс хватает меня за горло, заставляя задыхаться.

— Ты не хочешь быть здесь, не так ли? — спокойно спрашивает он.

— Я здесь, не так ли? — Шиплю в ответ, моя защита усиливается. — Я держалась подальше, Нокс. Я думала, это то, чего ты хотел.

— Узнать, что у меня есть сын, по полароидной фотографии?

— Ты даже не знаешь, пол ребёнка. — Я царапаю его руки, пока он, ухмыляясь, не отпускает меня.

— Конечно, черт возьми, я знаю. Как его зовут, Голубка?

Я вздыхаю, качая головой, затем шепчу ответ.

— Келлан.

Он опускается передо мной на колени. Он другой. Так сильно отличается от того, когда я видела его в последний раз, но он все еще любит меня, я это знаю. Так же, как я люблю его.

— У нас не так много времени, — шепчу я. — Пожалуйста.

Он кивает, делает глубокий вдох и берет себя в руки. Когда он снова встает, его глаза такие невероятно темные, что кажутся черными. Он стягивает с талии пояс, оранжевый, в тон комбинезону, и умело завязывает его вокруг моей шеи, завязывая узлом на груди, а затем на запястьях.

— Ты здесь учишься каким-то трюкам? — Дразню его, мое сердце пропускает удар, когда я понимаю, что, возможно, зашла слишком далеко.

Но черный юмор Нокса никуда не делся. Он шлепает меня по грудям, сначала по правой, потом по левой. — Следи за своим языком, маленькая птичка. Не заставляй меня причинять тебе боль. Хотя, тебе бы, наверное, это понравилось, не так ли?

— Нет, — лгу я сквозь стиснутые зубы, ухмыляясь в ответ.

— Что ж, давай посмотрим, насколько ты большая лгунья, Голубка. — Он привязывает мои руки ремнем к изголовью. Я бесполезно сопротивляюсь. Теперь у меня нет возможности вырваться на свободу, я его пленница, в его власти, и это так приятно.

Так правильно.

— С чего мне начать… — Нокс делает шаг назад, любуясь своим творением. Он выглядит таким живым. Я надеюсь, что я та, кто заставляет его почувствовать эту новую силу жизни. — Да, я думаю, что сначала хочу сделать больно этим милым розовым сосочкам.

Я вызывающе смотрю вперед, когда он зажимает мой правый сосок двумя пальцами, а затем начинает шлепать по нему.

— Тебе нравится, когда я причиняю тебе боль, — шепчет мой преследователь мне на ухо. — Не так ли, маленькая птичка?

— Н-нет. — Мой голос срывается. — Пожалуйста, не останавливайся.

— Не буду. — Глаза Нокса темнеют от чего-то, чего я боюсь, но в глубине души я знаю, что он никогда не причинит мне боли, как это было, когда я была моложе и он этого не делает.

Вместо этого он опускается на колени между моих ног и раздвигает мои колени. Он стягивает мои трусики вниз, и я помогаю ему, вырываясь из них, пока не оказываюсь обнаженной. Он смотрит на меня, пожирая глазами, пока я не краснею под обжигающим его взглядом.

— Так красиво, — бормочет Нокс, больше для себя, чем для меня. — Я навсегда запомню этот момент. Ты так сильно любишь мой член, что пришла просить его ко мне в тюрьму?

— Мудак, — шиплю я.

— Заткнись, маленькая птичка, тебе же это чертовски нравится.

Затем он ныряет между моих бедер, наполняя свой рот моим вкусом и постанывая, когда я со стоном приближаюсь все ближе и ближе к оргазму.

— Черт возьми, голубка, — бормочет он. — Ты вкуснее, чем когда-либо.

Внезапно он отстраняется, как будто ему надоело играть со мной в игры. Он снимает комбинезон, и его член свободно встает, вены на нем пульсируют от желания. Мой рот наполняется, и я изо всех сил стараюсь дышать ровно.

В любом случае, я не могу убежать от него.

— Я собираюсь трахнуть тебя так сильно, что тебе придется выползти отсюда, — рычит он. Я плачу в ответ, но Нокс уже толкается у меня между ног, головка его члена настойчиво прижимается к моему входу и требует моего подчинения. — Черт возьми, маленькая птичка. Посмотри, как ты заставляешь мой член капать… Я так готов снова оказаться внутри тебя.

Он наклоняется к моей голове, шепча мне на ухо:

— Чтобы снова обрюхатить тебя.

У меня перехватывает дыхание, но слишком поздно, Нокс уже трахает меня. Его член толкается все глубже и глубже, наполняя меня так сильно, что мои глаза закатываются в чистом экстазе. Мои игрушки или любой другой мужчина никогда не смогли бы сравниться с ним. Он гребаный Бог, и я была рождена, чтобы поклоняться ему. Нокс это моя религия.

Он трахает меня так, словно это первый и последний раз вместе взятые, и я полностью подчиняюсь ему, позволяя ему проникнуть глубже, чем я когда-либо позволяла ему прежде.

— Время уходит, — в какой-то момент мне удается простонать.

— Не волнуйся, — хрипит он. — Я просто хочу продолжать трахать тебя, пока не кончится время. Кончай на мой член, маленькая птичка. Утопи меня, блядь.

Я не могу сдержаться, когда он говорит это, и он громко смеется надо мной, когда я стону его имя, кончая на него, снова впуская его в свое сердце.

— Моя гребаная очередь, — рычит он после, вгоняя себя в меня все сильнее и сильнее, пока не достигнет еще одного оргазма для нас обоих. На этот раз мы соединяемся, наши тела извиваются от чистого удовольствия, когда мы спускаемся снова вместе. — Черт возьми, да, Голубка. Дои мой член. Это все для тебя, маленькая птичка.

После этого я замираю.

Нокс осторожно развязывает меня. Он снимает свою оранжевую рубашку, раздевается до белой майки и надевает ее на меня, чтобы скрыть, мой непристойный вид сейчас. Он несет меня к металлическому столу и усаживает на стул. Он садится напротив и держит мои руки над столешницей.

Сигнал тревоги сигнализирует о том, что наше время закончилось. Я сижу, застыв на месте, с размазанным по всему лицу макияжем. На мне верх оранжевой униформы Нокса, и он ухмыляется мне через стол. Я уверена, что никому не придётся гадать, чтобы понять, что мы только что здесь делали.

Двойные двери, ведущие в комнату, не заперты. Я упрямо смотрю на серебристый металл стола, в то время как Нокс встает, все еще держа свои руки в моих.

— Сядь, Миллер, — рявкает на него охранник.

— Эй, он ничего не сделал. — Я держу наши пальцы переплетенными, глядя на охранника.

— Мисс, я бы посоветовал вам заткнуться, — говорит мне его напарник, доставая кобуру, где лежит пистолет. Я рискнула взглянуть на Нокса, и боль и гнев в его глазах заставили меня подумать, что он собирается убить их обоих.