Глава 19 Дав

Есть только один человек, который может заставить меня чувствовать себя лучше после проведенной ночи.

Я загружаю бумажный пакет с коробками с едой и соком и ухожу через черный ход. У меня стучит в голове. Каждая моя мысль вращается вокруг Паркера, или Нокса, или как там его. Но я заставляю себя отбросить все это в сторону. Он не может быть единственным человеком в моих мыслях. Мне нужно помнить о людях, которые действительно важны. Как Робин. Как Сэм.

Но у меня странное, неприятное чувство в животе, когда я продолжаю идти, сворачивая за угол возле переулка, ведущего к ночлежке Сэма. Как будто я собираюсь войти во что-то ужасное. И мое сердце замирает в тот момент, когда я заворачиваю за угол и вижу его.

Сэм, как всегда, прислонился к кирпичной стене позади него. Он укрыт моим старым одеялом, и рядом с ним все еще лежит бумажный пакет, который я в последний раз дала ему. Но его глаза открыты. Открытые так, как они не должны быть, тупо глядя вперед, невидящие.

— С-Сэм? — Мой голос уже срывается, как будто мое тело инстинктивно знает, что произошло, прежде чем мой разум примет это.

Мой бумажный пакет падает на землю. Я бегу к нему, наступая при этом на коробку с соком. Холодный сок забрызгивает мою обувь, но я этого не замечаю. Я ничего не замечаю.

Я опускаюсь перед ним на колени. Его глаза, его добрые, мудрые глаза смотрят в мои, но он больше ничего не видит. Я, блядь, хочу закричать, но когда я открываю рот, не издаю ни звука. Я знаю, что я ломаюсь. Мой разум разбит на куски, мое сердце разорвано в клочья у моих ног. Дрожащими руками я тянусь к своему телефону. Я звоню в 911 и называю свой адрес, но когда оператор спрашивает меня, что случилось, я не могу заставить себя сказать это. Я не могу представить моего друга Сэма тем, кем он является сейчас, просто телом.

— Просто п- приезжайте, — выдавливаю я, и телефон выпадает из моей руки, когда до меня доходит весь вес того, что только что произошло.

Я не могу пошевелиться. Я застыла на месте, глаза прикованы к неподвижному взгляду Сэма. Медленно я опускаю взгляд на его руку. Из неё торчит игла. Я проглатываю крик, пробивающийся изнутри меня.

— Ты обещал, — шепчу я. — Ты обещал, что больше так не будешь делать. Ты обещал, Сэм. Ты обещал!

Я начинаю колотить кулаками по его груди, когда слезы, наконец, падают. За два месяца я потеряла двух людей, которые когда-либо имели для меня значение, и я не знаю, смогу ли я жить без них. Я даже не знаю, хочу ли я попробовать.

— Не оставляй меня, ты не можешь оставить меня, ты не можешь так поступить со мной. Я не готова, Сэм. Я не готова!

— Дав, голубка… — Голос успокаивающий и добрый, но я знаю, что его обладатель совсем не такой.

Он осторожно отрывает мои руки от тела Сэма. Он крепко прижимает меня к земле, сидит позади меня и обнимает меня, раскачивая взад и вперед, пока я кричу о своем разочаровании в мире. Я ломаюсь, но псих, который разрушил мою жизнь, здесь, чтобы еще какое-то время держать осколки вместе.

Должно быть, он последовал за мной после того, как я вышла из дома, что должно только разозлить меня, но по какой-то ебаной причине я благодарна, что Нокс здесь.

Нокс, герой ночи. Что, черт возьми, это за игра?

К тому времени, когда подъезжает скорая помощь с ревущими сиренами, я чувствую оцепенение. Так много боли, что я больше ничего не чувствую. Мой разум отступил туда, где ничто не может ему навредить. Даже мужчина, который нежно шепчет мне на ухо, говоря, что все будет хорошо.

Парамедики выбегают, но в тот момент, когда они видят Сэма, они останавливаются как вкопанные. Мы все знаем, что все кончено. Они ничего не могут сделать, чтобы помочь ему.

Правда о том, что только что произошло, слишком тяжела, и рыдание срывается с моих губ, когда я смотрю, как они грузят тело Сэма на носилки. Блондинка нежно закрывает ему веки, что меня иррационально злит. Я хочу накричать на нее, наброситься на нее. Я хочу сказать ей, что он не доверяет машинам, им придется придумать другой способ доставить его в больницу. Но это не имеет значения. Ничего из этого не имеет. Потому что Сэм…. Сэма больше нет. Навсегда.

Один из парамедиков начинает задавать мне вопросы, но я их даже не слышу. Я слышу, как Нокс спорит с парнем и говорит ему отвалить и оставить меня в покое. Парень уходит с поднятыми руками в знак поражения. Нокс настаивает, что мы едем с ними в больницу.

Я даже не помню, как туда добралась. Он везет меня туда на своем байке и говорит мне держаться крепче, что я и делаю, хотя я просто хочу соскользнуть с гребаного мотоцикла и погибнуть на дороге.

Мы ждем в больнице, кажется, часами. Нокс предлагает мне бутерброды, напитки, но я даже не могу ответить. Я просто тупо смотрю вперед, совсем как Сэм, когда я его нашла.

Нокс сидит рядом со мной. Его успокаивающая ладонь ложится на мое колено, но я не чувствую ее тепла. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь снова почувствовать тепло. Нокс закрывает лицо руками. Я сожалею о потере его ладони на моем колене, но я не показываю вида, но когда он встает и кричит, ударяя кулаком в стену, даже я удивляюсь.

Он садится рядом со мной с кровоточащими костяшками пальцев, в то время как двое охранников спешат к нам.

— Сэр, вы не можете этого делать здесь, — говорит один из них Ноксу, уже доставая свой электрошокер. — Нам придется попросить вас уйти.

— Я не могу уйти, — шипит Нокс. — Мне нужно помочь моей… моей голубке.

— Ты только что пробил стену, — говорит другой мужчина. — Ты пугаешь людей. Тебе нужно убраться отсюда, сейчас же.

Нокс сжимает в руке свои скрюченные, окровавленные пальцы, встает и подходит поближе к охраннику.

— Я сказал, что я, блядь, не уйду.

Парень отступает. Устрашающее присутствие Нокса пугает любого, кто приближается к нам, и охранники неохотно оставляют меня наедине с ним.

— Почему ты так злишься? — Тихо спрашиваю я, когда он снова садится рядом со мной.

— Я… — Он качает головой. — Мне не нравится видеть тебя расстроенной.

Это еще не все, и мы оба это знаем. Но я устала. Устала до костей. Слишком устала, чтобы требовать подробностей. Мы сидим там вместе, и я кладу голову ему на плечо, потому что мне нужно хоть какое-то утешение.

Доктор появляется, как кажется, несколько часов спустя. Он извиняется, его голос добрый, но его тон никак не помогает донести послание, которое он пришел донести.

— Мы ничего не могли сделать, — мягко говорит он. — Должно быть, это произошло сразу после того, как он принял смертельную дозу героина. Мне очень жаль. Вы его ближайшие родственники? Есть вопрос о счетах…

— Я позабочусь об этом, — вмешивается Нокс, подписывая свое имя на стопке бумаг, которые протягивает ему доктор. — Мы свяжемся с вами с дальнейшими договоренностями о… — Он тяжело сглатывает, — похоронах.

От этого слова меня тошнит. Я сворачиваюсь в клубок на одном из дерьмовых пластиковых стульев. Доктор болтает о телефонах доверия и поддержке, которые они оказывают скорбящим членам семьи. Я просто хочу, чтобы он заткнулся, чтобы я могла закрыть глаза и спать вечно.

— Давай, голубка. Пожалуйста, пойдем со мной.

Я смутно осознаю, что Нокс помогает мне встать, но мои ноги меня не держат. Я больше не могу быть здесь. Этого не может быть на самом деле. Я не просто потеряла его, я потеряла последний яркий свет в своей жизни. Сэм не ушел. Он не может меня бросить. Без него, без Робина… что мне осталось?

Когда он понимает, что я не могу встать, Нокс просто поднимает меня на руки. Я не сопротивляюсь этому. Я просто обнимаю его за шею и позволяю ему унести меня оттуда. Холодный, свежий воздух на улице сильно бьет по мне, и я задыхаюсь, пытаясь вдохнуть, но воздух не приходит, точно так же, как он никогда не придет снова для Сэма.

Нокс сажает меня на сиденье своего байка, осторожно надевая на меня шлем. Он застегивает ремень у меня под подбородком, в то время как мои глаза пусто смотрят вперед. Нокс ничего не говорит, и я благодарна, что он не прерывает мои мысли, которые и так идут со скоростью мили в минуту. Он просто говорит мне держаться крепче и отвозит меня домой, не сказав больше ни слова.

Он провожает меня до дома, задерживаясь на пороге, пока я открываю дверь и захожу внутрь. Я стою там, положив руку на дверную ручку, задаваясь вопросом, что, черт возьми, мне делать дальше.

Я знаю, что не должна приглашать Нокса, но я не хочу оставаться одна сегодня вечером. На самом деле, я не хочу быть ни с кем, кроме него. Я склоняю голову набок, выдавив слабую, дрожащую улыбку, и говорю:

— Не хочешь войти?

Он кивает, принимая мое приглашение, и входит в дом, закрывая за собой входную дверь.

— Я собираюсь принять душ, — бормочу я. — Увидимся позже.

Я почти хочу, чтобы он начал спорить, но он этого не делает. Я иду в ванную, чувствуя себя оболочкой самой себя. От Дав Кентербери не осталось ничего, кроме этой скорлупы, в которой я вынуждена жить, и все же это больше, чем есть у Сэма прямо сейчас.

Подавив рыдание, я снимаю с себя одежду в ванной. Я установила температуру на обжигающе горячую, в надежде, что это согреет мое усталое, измученное тело. Однако, когда горячая вода окутывает тело, я не нахожу утешения в ее тепле. Я все еще чувствую оцепенение. Никто ничего не может это улучшить.

Но я то, могу кое-что сделать.

Мой взгляд падает на бритву в душе. Мне потребовались годы, чтобы вот так открыто хранить её, и теперь я знаю почему. Это опасно, слишком просто. Я могу просто разобрать её на части и причинить себе боль, прямо здесь и прямо сейчас. Нокс не догадался бы. Никто не знает.

Дрожащими пальцами я беру бритву и разбираю ее. Я вынимаю лезвие бритвы и оставляю пластик. Я чувствую тошноту, когда прикасаюсь лезвием к своей коже, не режу, а просто держу её там, напоминая себе, что я та, у кого есть власть. Мне больно, но эта боль может пройти, пройдет, когда я порежу себе кожу и заставлю ее кровоточить. Я могу заставить все это исчезнуть. То, чего Нокс не знает, ему не повредит немного секретов.