Глава 18 Нокс

Я опустил рамку, которая ее расстроила. Подходя к ней, я с ухмылкой замечаю, что она все еще вздрагивает, когда я рядом с ней. Я сопротивляюсь желанию прикоснуться к ней, подразнить ее, проведя кончиками пальцев по шраму. Вместо того чтобы сделать это, я сажусь на ее диван, устраиваясь поудобнее. Чертовски странно находиться здесь после того, как долго наблюдал за ней снаружи. Наконец, я часть ее ближайшего окружения. Теперь пришло время мне вонзить зубы в мою восхитительную жертву.

— Итак, что ты здесь делаешь, Паркер? — Требует ответов Дав. — И что это за странное новое имя?

— Ты знаешь, что означает Нокс? — Она отрицательно качает головой. — Это по-латыни означает "сумрак".

— Так зловеще. — Она на самом деле улыбается, когда говорит это, и это чертовски восхитительно. Желание сделать ее своей неконтролируемо. Я сойду с ума, если не погружу в нее свой член. Прямо сейчас. Но вместо того, чтобы показать ей, как сильно я ее хочу, я возвращаю кружку на ее кофейный столик, откидываясь на спинку дивана. — Ты все еще не ответил на мой второй вопрос, Нокс.

— Мне нравится, как звучит мое странное новое имя в твоих прелестных устах, — говорю я ей.

— Мой вопрос? Ответь на него. — Требует моя маленькая птичка.

Я драматично вздыхаю.

— С кем ты разговариваешь?

Она вздыхает в ответ.

— Нокс, ответь на мой вопрос.

— Так-то лучше. Я здесь ради тебя, — я пожимаю плечами. — Разве это не очевидно?

— Но теперь у меня своя жизнь, другая, — продолжает она. — Ты не можешь просто появиться и ожидать, что я не испугаюсь… Я знаю, что ты сделал. Я знаю, что ты сделал с Джун и Кейдом.

— Не произноси, блядь, их имена, — шиплю я, на долю секунды теряя контроль. Я прочищаю горло и провожу пальцами по волосам. Я бросил "стрижки" под своего брата много лет назад. Теперь я ношу волосы так, как мне нравится, немного растрепанные, темные, как всегда, и постоянно нуждающиеся в гребаной стрижке. — Я не хочу, чтобы их имена были у тебя на устах, Голубка. Мы не говорим о них. Ни сейчас, ни, блядь, когда-либо.

— Хорошо, — шипит она, явно расстроенная тем, как я защищаюсь. — Но ты все равно не можешь быть здесь. Если бы Кейд и… если бы они знали, они бы утащили тебя отсюда. Подальше от меня.

Я знаю, что она права, но я не собираюсь это признавать. Не было никакого способа, чтобы мой придурок брат встал между нами. Однажды он уже разрушил мою жизнь, я не собиралась позволить ему забрать лучшее, что когда — либо случалось со мной — Дав Кентербери.

— Не беспокойся о них, — бормочу я. — Они не имеют никакого значения, черт возьми. Я здесь ради тебя, Голубка. Потому что мы принадлежим друг другу.

— Ты бредишь. — Она проводит рукой по волосам, явно разочарованная мной. — Боже, ты действительно сводишь меня с ума.

Я не говорю ей, как я был без ума от нее все эти годы, как я потратил месяцы, годы, выслеживая ее, ходил по тем же улицам, следовал за ней по всему городу, пока не зафиксировал все ее передвижения. Я знаю о ней все и знаю уже много лет. И все же Дав только сейчас смиряется с тем фактом, что я вернулся в ее жизнь.

— Я не уйду, — говорю я ей. — Ты не можешь избавиться от меня сейчас. У тебя был шанс позвонить в полицию, сказать им, что я здесь, и ты им не воспользовалась. Так что теперь тебе просто придется смириться с тем, что я буду рядом.

— Я все еще могу это сделать. — Ее глаза впились в мои с вызовом. — Как только ты уйдешь, я позвоню им и расскажу о тебе.

— Конечно, ты так и сделаешь, — ухмыляюсь я ей, подходя ближе и хватая ее за запястье. — Мы оба знаем, что ты ужасная чертова лгунья, Голубка. Так почему бы тебе просто не заткнуться и не делать то, что тебе говорят. Это намного упростит ситуацию для нас обоих.

Она как пластилин в моих руках, и мы оба это знаем. По какой-то причине ее тело не забыло о своей одержимости мной. Ее кости, ее костный мозг, ее кожа все еще помнят мои призрачные прикосновения, и теперь она дрожит в ожидании новых издевательств, балансируя на краю и надеясь, что я столкну нахрен.

— Ты все еще хочешь, чтобы я ушел? — Я выхожу из себя. — Ты хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни? Ты больше никогда не захочешь меня увидеть? Скажи это. Я, блядь, прошу тебя.

— Пошел ты, Паркер, — выплевывает она. Моя свободная рука быстро движется к ее горлу. Я удерживаю ее на месте, достаточно грубо, чтобы показать ей, что это ее место.

— Я Нокс. Если ты еще раз совершишь эту ошибку, я заставлю тебя, черт возьми, заплатить за это. Поняла меня? — Я предупреждающе сжимаю пальцы. — Ответь мне.

— Д-да, — пищит она. — Боже, я поняла! Мне очень жаль!

— Так гораздо лучше. — Я отпустил ее. Она глубоко вздыхает, свирепо глядя на меня, когда я легко делаю шаг назад. — Разве ты не собираешься устроить мне экскурсию по своему дому?

— Нет, — говорит она. — Потому что я хочу, чтобы ты убрался отсюда. Сейчас же.

— О, ты не избавишься от меня. Почему бы тебе не рассказать мне о своем парне? Как там его, Рафаэлло или что-то в этом роде? Нравится конфетка?

— Рафаэль, — шипит она. — Ты не имеешь права спрашивать о нем, Нокс.

— Я задал вопрос. Вы двое серьезно? — Она уклончиво пожимает плечами, заставляя меня подойти к ней. Дав отшатывается, как будто боится, что я снова причиню ей боль. — Я спросил тебя, серьезно ли это. Если ты не хочешь, чтобы на твоём лице появилось больше красивых шрамов, я предлагаю тебе ответить правильно. Пожатие плечами это не ответ, голубка.

— Мы только начали встречаться.

— О, — я ухмыляюсь ей. — Молодая любовь. Как он в постели? Ты обманываешь себя, думая, что кто-то будет так же хорош, как я?

— Пошел ты.

— Ты продолжаешь это говорить. Я думаю, ты действительно чертовски этого хочешь.

Она стонет.

— Слушай, уже поздно. Не мог бы ты, пожалуйста, просто оставить меня в покое? Я устала и хочу, чтобы ты ушел.

— Я остаюсь здесь на ночь.

Ее глаза расширяются.

— Прошу прощения? Ты не можешь просто…

— Что ты собираешься делать? — Моя улыбка становится шире, когда я смотрю на нее. — Позвонить своему парню?

— Он не мой парень.

— А. — Я ухмыляюсь. — Я вижу, ты пока не навешиваешь на него ярлык. Это значит, что это место мое.

— Ты не мой парень, псих.

— Но вакансия открыта, — подмигиваю я ей.

— Не для тебя. — Она подходит к входной двери, широко открывает ее и жестом показывает мне, чтобы я уходил. — Убирайся. Я не хочу, чтобы ты был в моем доме или в моей жизни. Я не хочу, чтобы ты был где-то рядом со мной. Так что просто уходи к чертовой матери. Сейчас.

— О, Голубка. Я никуда, блядь, не собираюсь. Неужели ты этого не понимаешь? Я пришел сюда ради тебя.

— Ну, ты не можешь получить меня, — шипит она, но понимает, что бороться со мной бессмысленно, поэтому она захлопывает дверь. — Если ты не уйдешь, то уйду я.

— И куда ты собираешься идти? — Ухмыляюсь я. — К брату?

На ее хорошеньком личике появляется болезненное выражение. Слова причиняют боль, сильно жалят даже меня.

— К Элизе, — наконец отвечает она.

— Я уверен, что она будет рада тебя видеть, — передразниваю я ее. — Тем более что сегодня вечером она была повсюду с твоим не парнем. Ты действительно все еще думаешь, что она не ушла с Рафаэлем?

Она колеблется, что наполняет меня болезненным чувством успеха. Я посеял в ее разум семя сомнения, теперь мне просто нужно его полить и убедиться, что оно расцвело.

— Ты не можешь оставаться здесь, — снова говорит она, качая головой. — Разве тебе не нужно пойти куда-нибудь еще?

— Нет, — вру я. — Если ты не позволишь мне остаться, мне придется спать на скамейке в парке или на каком-нибудь дерьме.

— Отлично.

Она стонет от разочарования, расхаживая по комнате, в то время как мои глаза следят за ней, оценивая ее красоту. Потребность обладать ею, снова сделать ее своей, чертовски непреодолима. Я едва могу сосредоточиться на чем-то, что не касается ее. Рядом с Дав невозможно сохранять ясную голову. Поэтому, когда она проходит мимо меня, я снова хватаю ее, прижимая спиной к стене. Вздох срывается с ее губ, и ее широко раскрытые, доверчивые глаза встречаются с моими.

— Не делай мне больше больно.

— Почему бы и нет? — Спрашиваю, искренне любопытствуя. — Я думал, тебе понравилось.

Ее зубы впиваются в нижнюю губу.

— Мне не нравится, когда меня оскорбляют. Ты сделал меня жертвой. Я ненавижу быть жертвой.

— Тогда не будь такой, — говорю я ей. — У тебя всегда есть выбор, Голубка. И я знаю, что ты хочешь этого. Я знаю, что ты жаждешь меня так же сильно, как я жажду тебя… Даже сейчас… спустя столько времени. Разве это не так?

Она не отвечает, отводя взгляд. Я все еще прижимаю ее к стене, и я не могу сопротивляться желанию наклониться, вдыхая ее сладкий аромат, наполняя свои ноздри смесью, которая настолько уникальна, что у меня кружится голова.

— Отвали от меня. — Она пытается оттолкнуть меня, но я не двигаюсь с места. Она вынуждена оставаться там, зажатая между мной и стеной, без шансов на побег. — Какой же ты грёбанный урод.

— Называй меня как хочешь, голубка, ты от меня не избавишься.

Я возвышаюсь над ней, и мне это чертовски нравится, потому что я знаю, что это заставляет ее чувствовать себя уязвимой. Мои глаза останавливаются на ее губах, впитывая соблазнительную форму ее лука Купидона, дрожь ее нижней губы, то, как ее рот приоткрывается, как будто она ожидает, что я уже поцелую ее.

— Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал, не так ли?

— Я лучше умру, чем буду это терпеть, — выдавливает она ложь сквозь зубы.

— Докажи это.

— Я… — Ее глаза вспыхивают гневом. — Просто отвали уже, Нокс. Я не хочу, чтобы ты был здесь.

— И все же мы оба знаем, что ты лжешь. — Я ухмыляюсь ей. — Мне нужно еще раз тебе это доказать? Должен ли я дотянуться до твоей промежности и показать, как сильно я тебя, блядь, возбуждаю?

— Не прикасайся ко мне.

— Ты так говоришь, но ты, кажется, так отчаянно нуждаешься в этом. Расскажи мне еще. Скажи мне, как сильно ты меня ненавидишь. Что ты никогда больше не позволишь мне овладеть тобой.

— В точку, так и есть…

Мои глаза путешествуют по ее телу, ее платье плотно облегает грудь. Я практически вижу, как ее соски твердеют под тяжестью моего взгляда. Она хочет этого. Она хочет, чтобы я издевался над ней. Она, блядь, живет ради этого.