Но Мовьер был далеко не дурак. Он не станет бить женщину, на которую смотрят сливки парижского общества. Справившись со своим гневом, он наклонился к ней и прошептал на ухо - ”Ты заплатишь за это".

Он повернулся на каблуках и вышел из комнаты. Хихиканье и бормотание последовали за ним. Никто из наблюдавших не понимал, что произошло, но сплетни не замедлили заполнить образовавшуюся пустоту.

Лакей подобрал с пола упавший плащ. Оркестр снова заиграл. Не обращая внимания на пристальные взгляды, Констанс направилась к краю зала. Она чувствовала себя опустошенной. Она поставила все на то, чтобы заставить Мовьера ударить ее, но потерпела неудачу.

Если она вернется в его замок, он убьет ее. Но куда еще она могла пойти?

Она не могла танцевать. Потребовалось так много пудры, чтобы сделать ее избитое лицо презентабельным, что капля пота испортила бы весь эффект. У нее осталось так мало достоинства, что она должна была сохранить все до последнего клочка.

- “Вы не танцуете, мадам?”

Она повернулась к говорившему мужчине. Это был генерал Корбейль. На нем был великолепный мундир, увешанный медалями, но он стоял одиноко и неловко. Общий эффект был бы довольно печальным - если бы в ее сердце нашлось место для жалости.

- Констанция де Куртенэ, - представилась она. Она удивилась, почему он разыскал ее. Неужели судьба насмехается над ней, собирая всех ее врагов в одном месте? - “Мы уже встречались однажды на балу у маркизы де Солонь.”

- “Я знаю, кто ты такая.- В его голосе звучала странная напряженность, столь непохожая на пустое очарование, которое действовало на весь остальной бомонд. Констанция не могла припомнить, когда в последний раз она слышала, чтобы кто-то говорил так искусственно. - “Мы уже встречались дважды, если мне не изменяет память. На балу … и в Калькутте.”

Констанция настороженно посмотрела на него. - “Я и не думала, что вы вспомните.”

- Это не так-то легко забыть.”

Это было правдой: она лежала лицом вниз, обнаженная и привязанная к кровати наваба. И все же Корбейль не производил впечатления человека, склонного к разгребанию скандалов. Хотя в тусклом свете свечей трудно было сказать наверняка, он, казалось, покраснел.

В голове у Констанс зародилась новая мысль. - “У меня никогда не было возможности поблагодарить вас, - пробормотала она.

- “Ничего особенного” - резко ответил он. - “Я не мог позволить навабу отдавать приказы французу.”

- “Вы были очень галантны, - настаивала она.

Корбейль нахмурился. Может быть, он и был генералом Франции, но в нем чувствовалась какая-то неловкость. Она боялась, что он может отступить от явного смущения.

Она взяла его за руку. Он вздрогнул, но она не отпустила его. Она отвела его в угол.

- “Человек, с которым я живу, - это чудовище, - настойчиво сказала она. - “Он держит меня пленницей в своем замке и бьет, как собаку. Однажды вы меня спасли. Пожалуйста, вы можете спасти меня снова?”

Корбейль пристально посмотрел на нее. Казалось бы, бескровный человек, она видела, как он корчится от неудобства. - “Но какое это имеет отношение ко мне?”

- “Это один из ваших офицеров, полковник де Мовьер.”

На холодном лице Корбейла не отразилось никакого удивления. - “До меня доходили слухи о его вкусах. Но он - один из моих лучших командиров. Если бы все мои офицеры были святыми, я бы никогда не выиграл сражение.”

Констанция почувствовала, что ее надежды угасают. Она взяла руки Корбейля в свои и умоляюще посмотрела ему в глаза. - “Он - скотина.”

- Король только что попросил меня назначить его в мой штаб для участия в американской кампании.”

Известие о том, что Мовьер покидает Париж, должно было принести Констанс облегчение. Но этого было слишком мало, слишком поздно. Она бросила вызов его желаниям, и он заставит ее заплатить за это.

Она протянула руку и расстегнула высокий воротник своего платья, повернувшись спиной к комнате так, чтобы никто больше не мог ее видеть. Корбейль попытался отвернуться, но она не позволила ему этого сделать. Она раздинула ткань, обнажив бледную кожу и верхнюю часть груди.

- Взгляните на меня, генерал. Вот что сделал полковник де Мовьер.”

На ее ключице расплылся багровый синяк. Она потянула вниз верхнюю часть своего корсета, чтобы показать еще один красный рубец на безупречной коже груди. Корбейль восхищенно уставился на него.

- Пожалуйста, месье. Если бы вы могли помочь мне в этом деле, я бы сделала все, чтобы отблагодарить вас.”

•••

Мовьер прибыл в штаб армии в отвратительном настроении, все еще с похмелья после вчерашней ночи. Он остался в городе, поэтому у него не было возможности наказать Констанцию. Он все еще не мог поверить, что эта маленькая шлюха бросила ему вызов. Сдерживаемая ярость была подобна черному зверю, разъедающему его сердце.

Его заставили ждать больше часа, что не улучшило его настроения. Он сидел в приемной, представляя, что сделает с Констанцией, когда найдет ее, пока его наконец не позвали.

Генерал-майор Корбейль сидел за широким письменным столом под портретом короля Людовика XV в натуральную величину.

- “Вы забыли отдать честь, - заметил Корбейль.

Мовьер покраснел. - “Я ожидал встречи с государственным секретарем по военным вопросам.”

- “Ему нездоровится.”

Корбейль просматривал свои бумаги, не обращая внимания на Мовьера. Терпение полковника лопнуло. Наконец он выпалил - "Зачем вы меня вызвали?”

Корбейль неодобрительно поджал губы. - “У меня есть приказ, чтобы вы отправились за океан.”

Мовьер даже не пытался скрыть своего раздражения. Возможно, генерал и превосходил его по рангу, но он происходил из мелкой провинциальной семьи, не имевшей никакой репутации. В воспитании, богатстве и репутации - во всем, что имело значение, - Мовьер был бесконечно выше его.

- Боюсь, что вы отстали от жизни, месье, - снисходительно сказал он. - “Мой полк уже готов к отправке в Квебек.”

Корбейль не обиделся на его тон. Его тонкие губы растянулись в улыбке. - “Это были ваши старые приказы, месье. Они были отменены.”

Мовьер не понял, что он имел в виду. Он сделал шаг вперед, нависая над Корбейлом. - Сам король хочет, чтобы я отправился в Канаду.”

Корбейль посмотрел на свои бумаги, не желая встречаться взглядом с полковником. Хорошо, подумал Мовьер. Это научит это буржуазное ничтожество иметь идеи выше своего положения.

Когда Корбей поднял голову, в его поведении не было ни страха, ни смирения. Его серые глаза стали стальными, когда он протянул Мовьеру бумагу. - Это ваши новые приказы. Король подписал их сегодня утром.”

Кровь отхлынула от лица Мовьера, когда он читал бумагу. Его кожа посерела. Он уставился на тяжелую восковую королевскую печать, прикрепленную к приказу.

- “Что это такое? - он запнулся.

- То, что там написано. Вас отправили в Вест-Индию.”

Мовьер в ужасе уставился на него. Вест-Индия была равносильна смертному приговору - лихорадочные острова, где человеку может повезти прожить полгода. - “Но … почему?”

- Король нуждается в ваших талантах на этой территории. Есть беглые рабы, которых нужно поймать, и контрабандисты, которых нужно привлечь к ответственности. И я слышал, что климат там восхитительный.”

- “Здесь какая-то ошибка. Я должен лично поговорить с королем.”

- Боюсь, у нас нет времени. Сегодня вечером вы должны ехать в Брест. Ваш корабль отплывает в пятницу.”

Корбейль встал, давая понять, что беседа окончена. Мовьер не шевельнулся. Только когда Корбейль позвонил в колокольчик и появился адъютант, полковник согласился выйти.

- Счастливого пути, - крикнул ему вслед Корбейль. - И до свидания. Я не думаю, что мы увидим друг друга снова.”

Мовьер в бешенстве вернулся в свой замок. Смятение и ужас кружились в его голове, но одна мысль превзошла все остальные. Он убьет эту суку. Он не знал, как и почему, но был уверен, что именно она стоит за этим несчастьем. Она была двулична. Он заставит ее заплатить за это. Он будет делать с ней такие вещи, что изгнание на лихорадочные острова покажется ей по сравнению с этим вполне естественным.

Он распахнул входную дверь. Слуги, знакомые с его настроениями, разбежались. Мовьер поднялся по лестнице в спальню Констанс и пинком распахнул дверь.

Комната была пуста. Все ее имущество исчезло.

Это было, как будто она никогда не была там.

***

Лейтенант Трент молча вел Тео вверх по тропе. Потрясение от того, что он увидел белого человека, столь неотличимого от туземцев, заставило его замолчать. Он двигался быстро - почти так же быстро, как абенаки.

Они не успели далеко уйти, как Тео услышал за спиной топот бегущих ног. Лейтенант выхватил пистолет, но Тео положил руку на ствол. Он мог различить стук копыт лани и оленя, поэтому был совершенно уверен, что узнает эти следы.

Это был Моисей. Рана на ноге заживала хорошо, но он все еще хромал.

- “Я что-то там оставил? - спросил Тео.

Абенаки выглядел решительно и указал на себя. - “Я пойду с тобой.”

Тео отрицательно покачал головой. - “Ты должен остаться с племенем.”

- “Нет.”

- “Если ты пойдешь со мной, тебе, возможно, придется сражаться против своих братьев.”

- “Если я останусь, мне придется сражаться против тебя. - Его лицо стало серьезным. - Пожалуйста, Сиумо. Я в долгу перед тобой за Мгесо и твоего ребенка. Я должен был остановить Малсума, забирающего ее. Если я не заплачу его, предки рассердятся на меня.”

- “Ты сделал все, что мог, - заверил его Тео.

- Скоро племя пойдет воевать вместе с Блаумонаками - французами. Там будет Бишот. - Он сплюнул на землю. - “Я не буду сражаться бок о бок с таким человеком.”

Тео мог бы спорить и дольше, но понимал, что это бесполезно. Но Моисей не смягчился. И Тео был этому рад. И снова он оставлял позади жизнь, которая была для него всем. По крайней мере, на этот раз у него был друг.

- “Для меня большая честь, что ты со мной.”