Однажды абенаки пришли в какую-то низину, где река впадала в лес и образовывала густые болота. Пузыри разбивались о черную воду, испуская зловоние, которое напомнило Тео трущобы Черного Города в Калькутте. Болото было слишком мелким и запутанным для их каноэ. Они несли лодки, держась на гребнях, которые образовывали сеть тропинок через болото. В некоторых местах даже Малсум не мог найти дорогу, и им приходилось пробираться по пояс в вонючей грязи и воде. Вокруг них кружились мухи - больше, чем Тео когда-либо видел.

Они разбили лагерь на грязном островке в болоте. Моисей попытался удить рыбу, но безуспешно. Тео не был уверен, что ему хочется есть что-нибудь из этих грязных вод. Влажные дрова заставляли их костер плеваться и выбрасывать ядовитый черный дым.

Тео никак не мог уснуть. Он сидел на гниющем пне и разговаривал с Моисеем.

- “Нам предстоит нелегкий выбор, - сказал Моисей. - Король Бастаниаков и король Блаумонаков развязали Великую войну.”

- “Ты имеешь в виду англичан и французов, - сказал Тео. Хотя ему казалось естественным использовать абенакские слова для обозначения жизни в лесу, он никак не мог привыкнуть к их названиям для европейских дел.

- “Вот почему так много племен находится в движении. Короли вызвали своих союзников на битву.- Моисей собрал обломки гнилого дерева и бросил их в воду. - “Ты же знаешь, что абенаки сражаются бок о бок с Блаумонаками.- Он прочистил горло, чтобы издать незнакомый звук. - “Французы.”

- “Я понимаю.”

“Есть один человек по имени Бишот. Мы собираемся встретиться с ним. После того как мы обменяем наши меха, он призовет нас на войну. Мы споем военную песню, поднимем топор и уйдем.”

- “А это далеко?”

“За горами есть большое озеро. У французов там есть могучая крепость. Англичане собрали огромную армию, чтобы напасть на него. Говорят, что там решится вопрос о войне за всю эту землю.”

Тео удивлялся, как это он мог проехать полмира и все еще видеть Англию и Францию, обменивающихся ударами на своем пороге. Неужели на земле нет места, откуда можно было бы сбежать?

Моисей наблюдал за ним, его глаза были бледными кругами в ночи. - “Я знаю, что теперь ты абенаки, Ахома. Но сможешь ли ты бороться против людей твоего происхождения?”

Тео подумал о своих родителях. Он подумал о Констанс. Сражаясь с французами, он предаст все свои клятвы отомстить за них. Отказать - значит отвергнуть Мгесо и его еще не родившегося ребенка.

В темноте вспыхнул свет. Не волшебная зелень светлячков, к которой он привык, а вспышка пламени. Тео бросился на землю, ожидая, что над головой пролетит выстрел. Но ни грохота, ни дыма не было слышно - только тихое рыганье и запах газа.

Пламя вспыхнуло снова, на этот раз в другом месте. Казалось, что оно выходит из самой земли.

- “А это что такое?- Выдохнул Тео.

- “Это призрачные огни, - сказал Моисей. - Души умерших, которые не обрели покоя. Они скрываются в этих местах, чтобы охотиться на живых.”

Тео вздрогнул. Хотя он перенял многие обычаи абенаков, он оставался уважительно агностиком по отношению к их духовным верованиям. В этом месте, глядя на жуткие огни, вспыхивающие в темноте, он чувствовал, что поднял занавес над другим миром.

Холодок пробежал у него по спине. Он думал о людях, которых любил и которые умерли слишком рано. Его родители. Констанс. Натан. Может быть, их души тоже там, мерцают в беспокойной муке?

На следующий день они покинули болото и вошли в густой сосновый лес. Сквозь полог почти не проникал свет; воздух был сырой и тусклый.

Примерно в середине утра Тео остановился.

- “Что это?- Спросил Моисей.

- “Я что-то чую. - Он понюхал воздух, ориентируясь на запах так же легко, как и дыша. Год, проведенный с абенаками, привел его чувства в порядок. В густом лесу звук и запах были так же важны, как и зрение.

- Животное?”

- “Нет.”

Этот запах он знал каждый день своего детства - и теперь он был настолько чужим, что он почти не узнавал его. Он громко рассмеялся, внезапно обнаружив в американской глуши это эхо Мадраса, и помрачнел. Это напомнило ему о его отце.

- “Я думаю, что это кофе.”

Отстегнув свой томагавк, он пошел на запах. Он услышал журчание воды и звуки громких голосов. Он пригнулся еще ниже, используя лесную технику, которой научили его абенаки, чтобы стать почти невидимым, пока он шел по склону вниз к медленной реке.

Полдюжины мужчин сидели вокруг костра. На вертеле жарился освежеванный кролик, а на раскаленном камне в углях булькал котелок. Тео чувствовал опасность, как будто входил в логово диких зверей. Мужчины были одеты в меха, перевязанные кожаными ремнями с ножами и топорами. У них была покрытая шрамами кожа, мозолистые кулаки и лица, которые много раз менялись в результате насилия. Они держали свои длинноствольные винтовки, прислоненные к деревьям, в пределах легкой досягаемости. Они не могли его видеть. Если бы они это сделали, он был бы уже мертв.

Они говорили по-французски, хотя это был грубый диалект, очень далекий от того, чему учил его наставник Тео в Мадрасе. Один из них - огромный мужчина в плаще из медвежьей шкуры - рассказывал историю о проститутке, которая пыталась обмануть его. Мужчины смеялись, когда он рассказывал, как ему удалось отомстить.

Внезапно смех прекратился, и у мужчин в руках появились ружья. Тео замер, но оружие было направлено не на него. Появился Малсум. Он вышел на поляну. Французы, казалось, ничуть не удивились, увидев его. Орудия опустили. Здоровяк встал и подошел поприветствовать его.

Тео проскользнул внутрь вместе с остальными абенаками, когда они вышли из леса позади Малсума. Теперь он мог ясно разглядеть рослого француза. Черный плащ из медвежьей шкуры окутывал его аурой мрака, а на шее висела цепочка острых когтей. В его лице была ужасная асимметрия. Между макушкой и низом это было похоже на две половинки апельсина, которые были небрежно сдвинуты вместе. Гладкие, сальные волосы, зачесанные на затылок, не скрывали мертвенно-бледной лысины под ними. На руках у него была кровь от того, что он освежевал кролика.

От него несло смертью. Вспомнив рассказ Моисея о призрачных огнях, Тео подумал, что один из этих мстительных духов ожил.

- “Это Бишот” - прошептал Моисей.

Maлсум обнял француза. Видеть их вместе было все равно что смотреть на пару волков. Тео держался на безопасном расстоянии и положил руку на древко своего томагавка. Каждый человек на поляне держал оружие наготове. Недоверие было почти осязаемым.

Француз окинул взглядом абенаков. Со своей темной кожей, пирсингом и бритой головой Тео ничем не отличался от остальных. И все же, повинуясь какому-то низменному инстинкту, глаза охотника остановились на нем.

- Qui est-ce? - прорычал он.

- Бастаниак, - сказал Малсум.

В руке Бишота сверкнул нож для снятия шкур. Сделав два шага быстрее, чем он успел моргнуть, он оказался перед Тео, и клинок метнулся к его горлу.

Тео оказался быстрее. Металл лязгнул, когда его томагавк с такой силой поймал нож Бишота, что тот вылетел из руки француза. Вытянув руку, Тео держал лезвие томагавка в дюйме от шеи Бишота.

- “Я абенаки, - тихо сказал Тео.

Он держал свое оружие наготове, казалось, целую вечность. Его чувства были настолько живы, что ему казалось, будто он слышит, как одинокая сосновая игла падает на лесную подстилку. Он чувствовал каждого человека на поляне - было ли его ружье заряжено, был ли его палец на спусковом крючке, билось ли его сердце быстрее, готовясь к нападению. Если бы Бишот хоть раз моргнул, он бы оторвал ему голову.

- “Это абенаки” - наконец сказал Малсум. - “У нас нет никакой ссоры.”

Французский траппер с рычанием отступил назад. По запаху его дыхания Тео догадался, что в его чашке было что-то покрепче кофе.

- “Как тебя зовут? - сказал Бишот. Он говорил на языке абенаков, как на родном.

- Ахома из племени абенаки. Помни это.”

Бишот оскалил зубы. - Когда-нибудь я заставлю тебя сказать мне свое настоящее имя. Ты будешь кричать об этом, умоляя меня убить тебя.”

Тео улыбнулся - “Я прошепчу это тебе на ухо, когда кончик моего ножа войдет в твое сердце.”

- Довольно! - позвал Моисей. - “Вы пришли обменяться с нами оскорблениями или мехами?”

Это сняло напряжение. Французы расселись вокруг костра и достали из своего багажа бутылки бренди. И все же Тео держался на почтительном расстоянии от Бишота, когда они приступили к делу. Шкуры, которые абенаки собрали весной, были представлены, осмотрены и проданы. Невольно Тео почувствовал, что его затягивает внутрь. Навыки, которые он оттачивал у ткачей хлопка и торговцев пряностями из Калькутты, вернулись без особых усилий, когда он блефовал, уговаривал и убеждал французов. Это было труднее, чем в Бенгалии. Французы поделились своей едой и напоили абенаков, которые не привыкли к крепким напиткам, но каждое слово и жест выдавали презрение, которое они испытывали к туземцам.

- Так вот какой я был? - удивился Тео, думая об англичанах в Индии. Трудно было торговаться с человеком, который считал тебя немногим лучше собаки. А товары, которые французы привозили для торговли, были смехотворны. Бусы, которыми так дорожили женщины абенаки, и маленькие зеркальца, которые они могли пришить к своей одежде. Там была ткань, которые начала заменять льняные рубахи, которые носили абенаки.

Осмотрев один из свертков, Тео вскрикнул от удивления. В углу полотнища была выбита метка ткача -закрученная бенгальская буква, похожая на слоновий бивень. Он узнал ее. Она принадлежала ткачу из Касим-базара, сутулому старику с тринадцатью детьми и усами, доходившими ему почти до подбородка. Если Тео закроет глаза, он сможет увидеть дом и два тамариндовых дерева снаружи. Возможно, он сам купил этот самый тюк ткани во время одной из своих поездок с Диганом, и он проехал по торговым артериям мира, чтобы прибыть в это отдаленное место.