Они продолжали грести. Теперь впереди уже не было никаких судов - они, должно быть, подошли к более мелким водам позади якорной стоянки, недалеко от того места, где впадала река. Фрэнсис приказал гребцам остановиться.

- ‘Это достаточно далеко, - заявил он. - Приготовьте гренады.’

Он помедлил с ответом. Это был момент максимальной опасности - глубоко в бухте, с двумя десятками кораблей между ними и безопасностью. И теперь они должны были зажечь пламя, объявляя о своем присутствии всем, у кого есть глаза, чтобы видеть.

Но это было то, для чего они пришли. Фрэнсис достал трутницу и выложил на нее небольшую кучку хвороста. Мерридью опустошил мешок и выстроил гренады на кормовой палубе. Фрэнсис поскреб кремень о сталь.

Первая искра еще не коснулась растопки, когда выстрел разорвал ночную тишину. Фрэнсис резко вскинул голову, как раз вовремя, чтобы увидеть вспышку где-то у входа в бухту.

- ‘Это были наши люди? - Но даже когда до его ушей донесся второй звук, он понял, что этого не может быть. Лодка, которую он оставил охранять их побег, должна была находиться на середине канала. Выстрел раздался с более близкого берега.

- Разворачивайте лодки, - крикнул он. - Нас обнаружили.’

Мужчины побросали оружие и схватились за весла. В темноте многие сталкивались друг с другом. Некоторые потянулись в противоположные стороны и стукнули веслами друг о друга; лодка бесцельно закружилась.

- Вместе, черт бы вас побрал! - крикнул Фрэнсис. Все перед ним было темным хаосом тел, лопастей и весел. Он даже не видел, как их расправить.

Но внезапно все вокруг осветилось. По всему заливу, вдоль обоих берегов, вспыхнули огромные костры. Их пламя поднялось так высоко, так ярко, что Фрэнсис на время ослеп. На пришвартованных кораблях появилось еще больше огоньков, сопровождаемых топотом множества ног, несущихся по палубе из своих укрытий внизу.

Ночь превратилась в день. Когда зрение Френсиса привыкло к темноте, он увидел, что люди в лодке застыли в панике, словно увиденные вспышкой молнии. Вот только свет становился только ярче. Зажглись новые костры, маяки на вершинах холмов. В замковой башне зажегся свет. С кораблей донесся зловещий грохот пушек, выдвигаемых через орудийные порты.

- ‘Это ловушка! - воскликнул Фрэнсис.

Том никак не мог уснуть. Зная, что Фрэнсис сейчас на воде, в темноте, рискует своей жизнью, чтобы спасти Сару и Агнес – он не был склонен к беспокойству, но теперь оно поглотило его. Он попытался лечь в своей палатке, надеясь, что сон поможет ему быстрее пережить время. На самом деле, оно замедлилось до ползания, поскольку черные мысли и беспокойство переполняли его разум. А что, если стрела не была открыта? А что, если пират выставил их дураками или Ангрия разоблачил его и подверг пыткам, чтобы раскрыть их план? А что, если...

В конце концов он покинул свою палатку и поднялся на вершину сторожевой башни на холме. С этой высоты он мог видеть край залива и бухту внизу, где был пришвартован флот Ангрии и где сейчас должен был находиться Фрэнсис. Том нисколько не сомневался, что он пойдет впереди.

Он гордился своим племянником. В последние несколько месяцев они редко выходили из поля зрения друг друга. Теперь, когда Фрэнсис ушел, он понял, как остро ощущает отсутствие мальчика. Он привык полагаться на него - на его юношескую страсть, на его решительность, на его спокойное добродушие. Сын, которым мог бы гордиться любой мужчина.

Острая боль вины скрутила его живот. Он снова прокрутил в памяти ту ужасную сцену на берегу Темзы, много лет назад. Увидев пистолет в руке человека в плаще, метнув шпагу Нептуна, как копье, и увидев, как она пронзает его сердце. Аболи приподнял шляпу мертвеца и обнаружил на трупе лицо Билли.

- Я убил отца Фрэнсиса. Это был его первородный грех, тот самый неотвратимый факт, который вставал перед ним всякий раз, когда он смотрел на Фрэнсиса.

Но Билли никогда бы не полюбил Фрэнсиса таким, какой он есть, подумал Том. Билли возненавидел бы доброту в сердце Фрэнсиса и выбил бы ее из него, пока не искалечил бы саму душу мальчика. Фрэнсис превратился бы в скрюченную, съежившуюся развалину. Или, что еще хуже, зеркало Билли - черный дьявол, который заботился только о власти, который черпал свою силу, причиняя боль другим.

- Я убил Билли. Но я также спас Фрэнсиса. Осознание этого было подобно тому, как ключ поворачивается в сердце Тома, открывая замок, который был заперт почти двадцать лет назад. Он не понимал, как крепко он сковывал его, пока не отпустил. Его дух, казалось, рос внутри него, заполняя все его тело. Прохладный ночной воздух в его легких казался свежим и чистым. Запахи ночи, о которых он даже не подозревал, внезапно наполнили его рот благоуханием.

Чувство вины за смерть Билли всегда будет с ним. Но теперь, наконец, он получил и обещание искупления.

Внизу в темноте вспыхнул свет. Том вцепился в парапет сторожевой башни, и все мысли о Билли вылетели у него из головы. Френсис, должно быть, проскочил мимо стрелы вглубь бухты и начал швырять туда свои зажигательные снаряды. Том искал в ночи маленькие лодки Фрэнсиса. Это была самая опасная часть плана. Если Фрэнсис не сумеет быстро сбежать, он окажется в ловушке под ружьями Ангрии.

Но пламя исходило не от стоящих на якоре кораблей. Оно пришло с берега - огромный костер, стреляющий искрами в ночь. Рядом с ним поднялся еще один, потом еще и еще, пока весь залив не превратился в котел света. На палубах кораблей появились люди - не сонные ночные сторожа, неуклюжие от неожиданности, а отряды хорошо обученных людей, которые бросились к снастям на пушках.

Том уставился на это с отвращением. Затем он начал действовать. Он соскользнул вниз по лестнице, обжигая руки, и побежал к палатке Шахуджи.

- ‘Они ждали нас, - выпалил он. Ему не нужно было ничего объяснять. Грохот пушечного выстрела эхом отдавался от стен палатки, за ним последовало еще много других - неослабевающий шквал огня. Том не мог заставить себя думать о Фрэнсисе в маленькой лодке под этими пушками.

Шахуджи поднялся с кушетки, на которой спал, и натянул халат. Со стороны бухты стрельба не прекращалась.

- Дайте мне пятьсот человек, - сказал Том. - ‘Я могу отвести их в бухту и отвлечь внимание - или, по крайней мере, попытаться отвлечь их огонь.’

Шахуджи покачал головой. - ‘Я знаю, что ваш племянник там, внизу. Но берега бухты - это отвесные скалы: в темноте по ним никогда не спустишься. А подступы к нему прикрывают пушки замка. Если они ожидали увидеть шлюпки, то наверняка ожидают и того, что мы попытаемся спасти наших людей. Их артиллеристы будут прятаться за этими стенами в этот самый момент, ожидая, чтобы разрезать вас на куски.’

Том знал, что он говорит правду. Но страх за Фрэнсиса вытеснил из его головы все разумные доводы. - ‘Я пойду сам.’

- ‘Вы можете делать все, что пожелаете. Но мученическая смерть не спасет ни вашего племянника – ни вашу жену в замке.’

Том помолчал, возмущенный непреклонным спокойствием Раджи. Ему не нужны были уроки сдержанности от такого молодого человека, как Шахуджи.

- ‘Вы сказали, что если эта атака провалится, то вам, возможно, придется снять осаду, - сказал Том.

- ‘Я уже говорил тебе однажды, что мы похожи на крыс на чердаке. Мы грызем своих врагов, а когда приходят коты, бежим обратно в свои норы. Вот как мы выживаем.’

Шум битвы звучал громче, чем когда-либо. Том почувствовал, как задрожали от вибрации столбы палатки. Но у него не было времени.

- Ангрия знал, что мы собираемся атаковать гавань, - неожиданно сказал он.

- Похоже, что так.’

- ‘Тогда он пошлет людей из замка, чтобы усилить флот. - В голове Тома зрел план - отчаянная авантюра, но он не мог придумать ничего другого. Фрэнсис, Сара и Агнес – в ту ночь вся их жизнь висела на волоске.

Шахуджи увидел замысел на его лице. - ‘И что же ты предлагаешь?’

- Это последнее, что ожидает Ангрия.’

Костры в бухте горели так высоко, что их свет касался облаков. Над водой плыл дым; эхо выстрелов разносилось по всему заливу.

В дальнем конце бухты лодки Фрэнсиса были пойманы, как котята в мешке. Чтобы спастись, они должны были проплыть сквозь строй стоящих на якоре кораблей Ангрии, больших корпусов с их тяжелыми бортами. Мужчины работали веслами, чтобы привести галливаты в движение, но это была мучительно медленная работа. Пушечные ядра пели в воздухе вокруг них. Одно из них начисто снесло человеку голову и унесло ее в море, как кокосовый орех. Еще один получил прямое попадание в лодку сзади. Он сломался пополам, опрокинув свою команду в воду. К реву битвы добавились крики. Мало кто из маратхов умел плавать.

Фрэнсис схватил румпель и перевернул его. Нос "галливата" повернулся к линии закрепленных на якоре кораблей.

- ‘Что ты там делаешь?- проревел Мерридью. - Это просто безумие.’

- ‘Мы должны подойти поближе к флоту, - сказал Фрэнсис. - ‘Там их пушки не смогут по нам стрелять.’

Мужчины взялись за весла. Повернувшись лицом к корме, они не могли видеть, куда ведет их Фрэнсис, но по усиливающемуся реву орудий поняли, что он задумал. Теперь они чувствовали жар пушек на своих спинах, взрывы горячего воздуха, когда пушки изрыгали огонь позади них. Железные ядра разрывали воздух вокруг них. Над головой раздался страшный звук выстрела, но он больше не угрожал людям. Лодка подошла так близко, что артиллеристы на кораблях не могли опустить оружие достаточно низко.

Басовые звуки пушек сменились треском мушкетных выстрелов. Некоторые из людей на борту грейферов забрались на такелаж, заняв позиции на вершинах и перекрестках, откуда они могли стрелять вниз по своей воле. Со всех сторон вокруг лодок на море обрушился тяжелый свинцовый дождь, заставив его закипеть.

Многие выстрелы попали в цель. В открытой лодке, набитой так плотно, что людям Фрэнсиса негде было укрыться. Вскоре трюм стал красным от крови. Планшири были раздроблены в щепки; вялые весла свисали с их уключин, волоча их вперед.