Том уставился на море, ожидая, что Кристофер вот-вот появится. Мог ли он выжить после падения с такой высоты? Или под поверхностью были камни, которые разнесли бы его тело в пух и прах?

Он содрогнулся от этой мысли. Жар битвы холодил его вены. Он не чувствовал никакой победы – только огромное чувство потери.

- "Мой собственный сын, - подумал он, - и я не смог бы спасти тебя. Точно так же, как я не мог спасти Билли.

Краем глаза он заметил блеск шпаги Нептуна, лежащей на земле, а безжизненные пальцы Кристофера все еще сжимали рукоять. Том отрывал их один за другим, поражаясь тому, как даже в смерти сухожилия боролись с ним. Мертвая плоть вызывала у него тошноту - физический упрек за то, что он сделал. С приступом отвращения он швырнул обрубок с края башни.

Он посмотрел на сверкающую в утреннем свете шпагу и чуть было не бросил ее в море вслед за Кристофером. Мерцающий сапфир, казалось, издевался над ним. Стоит ли это человеческой жизни? Жизни его сына?

Но вот наступил новый день, и началась новая жизнь. Глядя на горизонт, Том вспомнил слова, которые когда-то говорил с Сарой. - ‘А что делает человека человеком? - он задумался, и Сара ответила: - "Из чего бы он ни был сделан и чему бы ни научился, он будет сам себе хозяин. И все, что ты можешь сделать, Том Кортни, - это помочь ему найти правильный путь.’

Кристофер выбрал свой путь, как и Билли много лет назад. Семья - это живое, неукротимое существо, и, как все живое, оно может наброситься на само себя с дикой свирепостью. Все, что делал Том, - это защищал себя.

Он взял меч и спустился к своей семье.

Сара и Агнес все еще находились в подземелье. Они были свободны после стольких месяцев заточения, но Агнес не считала, что Сару можно без опаски двинуть, чтобы не вызвать еще большего кровотечения. Тому не терпелось найти им свежий воздух и чистое жилье, но он понимал, что лучше оставаться на месте. Пока последние пираты не были изгнаны из замка, подземелье было таким же безопасным местом, как и любое другое.

Ана присоединилась к ним, не в силах больше оставаться в лагере Шахуджи после того, как битва была выиграна. Она принесла еду, перевязала раны Фрэнсиса и дала Саре мазь, которая помогла бы ей исцелиться. Теперь они с Фрэнсисом сидели рядом, обнявшись, и с удивлением смотрели на ребенка. По выражению их лиц, по силе объятий Том догадался, что скоро он станет двоюродным дедушкой.

Не обращая внимания на жизнь и смерть вокруг себя, младенец спал, все еще связанный пуповиной с кровавой массой последа, лежащей на земле рядом с Агнес.

- Может, нам его обрезать? - Неуверенно спросил Том.

- ‘Мы ждали тебя, - сказала Агнесса.

Рука Тома потянулась к шпаге Нептуна, висевшей у него на поясе. Это было почти святотатством - использовать этот благородный клинок в деле деторождения и подносить смертельное оружие так близко к невинному младенцу.

Но ребенок был наследником Тома. Шпага была наследием Кортни, и однажды маленький ребенок вырастет и сам будет владеть ею. Том протирал лезвие "Нептуна" до тех пор, пока позолоченная сталь не засияла безупречно. Агнес взяла скользкую пуповину обеими руками и указала, где ему следует перерезать ее. Острый край пронзил ее насквозь. Том завязал конец и поцеловал малыша в лоб. Что же ждет его в будущем? Каким человеком он станет, когда вырастет?

Все, что вы можете сделать, это помочь ему найти правильный путь, которым он последует

- ‘А как мы его назовем? - спросил он.

Сара посмотрела на Агнес, свою сестру, которая так нежно ухаживала за ней во время ее долгой, ужасной беременности, непоколебимая и безропотная, несмотря на все горести, которые она сама пережила.

- ‘Его зовут Джеймс, - сказала она. - В память о капитане Хиксе.’

На глаза Агнес навернулись слезы. Сара наклонилась вперед, чтобы дать сестре возможность немного побыть одной. Она посмотрела на младенца, из крошечного животика которого все еще торчал обрубок пуповины.

- Том Кортни’ - сонно произнесла она. - ‘Вы завязали пуповину вашего сына такелажным узлом?’

***

Часовой в Бомбейском замке не узнал человека, который подошел к воротам. С его лысой головой и загорелой темно-коричневой кожей он мог бы сойти за парса из высшей касты, одного из агентов, которые толпами стекались в торговую компанию. Но он был одет как европеец, в рубиново-красную куртку из тонкого сукна и белые бриджи, сверкающие в лучах полуденного солнца. Одна рука, казалось, была засунута в рукав рубашки, другая сжата в кулак.

- ‘Его Превосходительство губернатор не принимает гостей, - предупредил часовой.

- ‘Я пришел не для того, чтобы встретиться с губернатором. Я здесь, чтобы навестить своего отца.’

Часовой разинул рот. Его лицо побледнело. - Мастер Кристофер?’

- Мистер Кортни.’

Часовой возился с замком. - ‘Конечно, сэр. Только мы думали ...

- ‘Вы ошиблись.’

Кристофер был почти неузнаваем по сравнению с тем неоперившимся юнцом, который покинул крепость почти два года назад, не говоря уже о потрепанном, сломленном человеке, который одной рукой вытащил себя из Тираколского залива. Он пересек двор и поднялся по ступенькам Губернаторского дома с такой уверенностью, что стражник у дверей только запоздало подумал бросить ему вызов. Не обращая внимания ни на него, ни на последовавшие за ним крики, Кристофер поднялся по лестнице на верхний этаж.

- Кристофер Кортни, - крикнул он охраннику в униформе, стоявшему возле кабинета Гая. - Пустите меня к моему отцу, черт бы вас побрал, или я прикажу привязать вас к треугольнику и выпороть на плацу.’

Дверь открылась. Кристофер прошел в просторное помещение кабинета Гая. Краска блестела на рамах только что установленных окон; портрет сэра Хэла Кортни висел слегка косо, а на обшивке стены виднелась пороховая отметина - слишком близко от нее стреляли из пистолета.

Гай, услышав шум из коридора, начал подниматься со стула. Он уставился на Кристофера с открытым ртом. Чернила незаметно потекли с его пера и растеклись лужицей по раскрытой перед ним книге корреспонденции.

- Неужели это может быть...- пробормотал он себе под нос.

Он взял себя в руки. Его челюсть напряглась, а взгляд стал жестким. - Он холодно улыбнулся.

- Блудный сын возвращается. Ха! Я полагаю, по крайней мере, твоя мать будет довольна.’

Кристофер кивнул.

- Ну что? - рявкнул Гай. - ‘Зачем ты вернулся? Ты что, ждешь, что я убью откормленного теленка?’

- ‘Мне это не нужно. Теперь я богатый человек.’

Кристофер разжал кулак, показывая пригоршню ярких, сверкающих бриллиантов. Гай взглянул на них и фыркнул.

- ‘Вы хотите произвести на меня впечатление этими безделушками? Вы думаете, что вы богаты? Вы не знаете, что такое богатство.’

- ‘Я достаточно богат, чтобы жениться на Руфи.’

- Кто же это?’

- ‘Руфь. Дочь капрала Риди.’

Но даже тогда Гаю потребовалось некоторое время, чтобы все понять. Затем он откинул голову назад и рассмеялся так искренне, что стекла в окнах задрожали. - ‘Руфь Риди? Все это время, и ты все еще помнишь ту маленькую шлюшку?’

- ‘Я собираюсь жениться на ней.’

- ‘Я очень в этом сомневаюсь.’

Кристофер позвякивал бриллиантами в своей руке, как игральными костями. - ‘Теперь я богатый человек. Ты не можешь остановить меня.’

- ‘Я и не думал останавливать тебя, - с жаром сказал Гай. - ‘Я даю тебе свое благословение. Только ... - он снова расхохотался. - ‘Твоя возлюбленная уже замужем.’

Кристоферу показалось, что пол уходит у него из-под ног. - Что?’

- ‘Она вышла замуж вскоре после того, как ты сбежал. Грузчик из доков. Теперь у нее тоже есть ребенок. Я думаю, что они очень счастливы. Хотя ... - он указал на бриллианты в ладони Кристофера. - ‘Она может пожалеть о своей поспешности, когда узнает, что потеряла.’

Кристофер недоверчиво посмотрел на него. Это должно быть неправильно. Это была ложь, жестокая шутка, сделанная исключительно из злобы. Руфь никогда бы не обманула его.

Но веселье Гая было слишком реальным. Кристофер посмотрел отцу в глаза и не увидел в них ничего, кроме холодной, ясной правды. Гай снова победил.

В ярости он швырнул бриллианты через всю комнату. Они отскакивали от стен и рассыпались по полированному полу в самые дальние углы комнаты. Еще до того, как они остановились, Кристофер направился к двери. Он не мог дышать. Он не мог думать. Этот миг триумфа, которого он так долго ждал, снова вырвал у него отец.

- ‘Подожди.’

Несмотря на то, что Кристофер вырос, командование Гая прорезалось сквозь годы и остановило его так же верно, как когда он был мальчиком. - Он обернулся. Гай вышел из-за стола и направился к нему через всю комнату. Они стояли на расстоянии вытянутой руки, тяжело дыша, глядя друг на друга, как пара боксеров.

- ‘Я знаю, что ты любил эту девушку, - сказал Гай. В кои-то веки он, казалось, старался быть покладистым. - ‘Но не позволяй ей снова встать между нами. Вы посеяли свой дикий овес и, без сомнения, по пути получили несколько царапин. А теперь возвращайся в свою семью, где тебе самое место.’

- ‘Я вернулся не для того, чтобы быть каким-то мальчишкой в синем мундире, приносящим и несущим. Я гораздо лучше этого.’

Гай внимательно посмотрел на него и увидел то, чего раньше не было - что-то непреклонное и свирепое.

- Возможно, так оно и есть, - задумчиво произнес он. - ‘И я дам тебе шанс доказать это. Я получил тревожные известия о том, что губернатор Мадраса, возможно, не вполне надежен – что он, возможно, помог одному из моих самых серьезных врагов. Может быть, именно ты займешь его место.’

Кристофер судорожно сглотнул. Губернаторство одного из трех великих президентств компании было бы беспрецедентной честью для человека его возраста – огромный акт веры со стороны Гая. И все же он знал, что это безвозвратно поставит его перед Гаем в долг. Все, чего он так старался избежать.