Теперь раздался еще один негромкий визг, когда Алина подняла его джеллабу достаточно высоко, чтобы показать опустошение, вызванное огнем между ног Канюка. - Смотри!- она окликнула остальных девочек. - Это не мужчина и не женщина. Но вот это’ - и теперь она очень осторожно коснулась пальцами сырой кожи, обтянувшей обрубок Канюка. - Это похоже на маленькие розовые бутоны, которые приносят нам такое наслаждение, не правда ли? Интересно, доставляет ли это удовольствие и уроду?’

Канюк хотел вонзиться в нее сам, но у него уже ничего не осталось. Он хотел схватить ее в свои объятия, но у него была только одна рука, и использовать ее означало бы неминуемую смерть. Все, что мог сделать Канюк, - это стоять на ногах, которые, казалось, в любой момент могли рухнуть под ним, пытаясь сдержать резкие толчки и подергивания бедер, которые, казалось, происходили сами по себе, пока любимая игрушка Джахана рассматривала его, а другие гурии смотрели на него.

Он не мог видеть их всех через отверстие для глаз, и поэтому с птичьими движениями, которые становились все более естественными для него, Канюк метался головой, сосредоточившись на одном прекрасном лице, или на одной пухлой паре грудей, или на одной совершенно крошечной талии, изгибающихся бедрах и мягком, манящем животе одновременно. За всю свою жизнь он ни разу не видел таких женщин, потому что это были самые ценные вещи для мужчины, который мог иметь все, что хотел, и выбирал их только для того, чтобы возбуждать свои страсти. Если бы он наткнулся на такую коллекцию призов всего лишь несколькими месяцами раньше, он бы изнасиловал их всех, насытившись одним-единственным, потакающим своим слабостям женским пиршеством.

Но теперь Канюк ничего не мог поделать, только молча стоял, а напряжение все нарастало и нарастало в нем. Алина посмотрела на него с чем-то близким к профессиональному любопытству и задумчиво произнесла вслух: - "Интересно, смогу ли я заставить его почувствовать то удовольствие, которое испытывает настоящий мужчина или женщина? - Она надула на Джахана свои знойные губки и взмолилась: - Пожалуйста, можно мне поиграть с ним, господин?’

Магараджа снисходительно рассмеялся и сказал: - "Нет, ты не можешь этого сделать. Я хочу, чтобы ты играла со мной. Иди сюда и напомни себе, как выглядит настоящий мужчина. - Он взглянул на охранников и сказал: - Уберите его. - И Канюк был отведен, обиженный и униженный, обратно в свои покои. С тех пор Канюк не видел Джахана, и уж тем более не был допущен обратно в гарем, но теперь звук голоса Алины пробудил в нем все чувства, которые она вывала в нем, и он снова почувствовал себя незащищенным, как будто его расчленение было видно всему миру, и гнев смешался со стыдом за то унижение, которое он перенес.

- Повернись, уродина! - крикнула Алина. - ‘У меня есть кое-что для тебя!’

Канюк сделал, как ему было велено, и поднял голову, чтобы поискать источник голоса. Над ним на уровне первого этажа тянулась открытая галерея, слишком высокая, чтобы кто-то мог дотянуться до нее отсюда, со двора. Он предположил, что его функция заключается в том, чтобы обеспечить наблюдательный пункт, с которого охранники могли бы наблюдать за заключенными внизу. Но теперь единственными его обитателями были Джахан и Алина, чье лицо было полностью скрыто под вуалью, потому что ни одному настоящему мужчине, кроме ее хозяина, никогда не позволялось видеть ее. Действительно, то, что ее вообще выпустили из гарема, было необычайным знаком благосклонности.

- Смотри!- окликнула она его. Она вытянула перед собой обе руки, и Канюк увидел, что она держит длинный тонкий меч, изогнутый на конце - ятаган. - Используй его хорошенько, уродина, и мы, возможно, еще встретимся.’

Алина наклонилась вперед так, что ее руки оказались за низкой стеной галереи, и уронила меч на пыльную землю перед ним. Канюк поднял его, и теперь к нему обратился Джахан.

- Отойди назад, в центр двора. Оглянись на ворота, через которые ты вошел. Скоро эти ворота снова откроются, и в них войдет другой человек. Он и есть убийца. Он был приговорен к смерти. Так что убей его.’

- Убей его!- Эхом отозвалась Алина, словно женщина, которая жаждет крови так же сильно, как и любви.

Канюк стоял на цыпочках, широко расставив ноги, чтобы сохранить равновесие, но не слишком далеко, чтобы помешать ему двигаться. Впервые за много месяцев он почувствовал себя сильным, способным – его переполняло отчаянное желание показать себя перед прекрасной женщиной на галерее, показать ей, что, несмотря ни на что, он все еще мужчина.

Через несколько секунд ворота приоткрылись, и невидимые руки вытолкнули осужденного во двор. Он был маленький и тощий, одетый только в тряпку, обвязанную вокруг талии и между ног, чтобы прикрыть его скромность, и с тонким покровом жестких седых волос на голове. И все же глаза, устремленные через двор на Канюка, были наполнены не тем страхом, который он привык видеть, а нескрываемой злобой человека, который был плох до мозга костей.

Канюк видел, как его добыча оценивающе смотрит на него и ищет слабые места. Найти их было нетрудно. Без левого глаза и руки, с клювом, закрывающим половину поля зрения, он был отчаянно уязвим с одной стороны своего тела. И действительно, старик с удивительной быстротой метнулся влево от Канюка. Канюк попытался повернуться, чтобы проследить за движением человека, но был слишком медлителен и потерял его из виду, когда тот пронесся мимо.

- Сзади тебя! - взвизгнула взволнованно Алина.

- Повернись, - крикнул Джахан вниз.

Канюк повернулся так ловко, как только мог, повернулся налево и мельком увидел, как старик снова пронесся мимо него. Наверху, в галерее, послышались новые крики. Но теперь к Канюку вернулись его собственные боевые инстинкты. Он повернул не в ту сторону. Ему следовало бы развернуться вправо, ведя вперед руку с мечом и здоровым глазом. И он должен был повернуться с вытянутой рукой, рубить на ходу.

Он снова развернулся, используя удар рукой, чтобы придать себе инерцию, и на этот раз почувствовал, как острие его клинка ударилось обо что-то, встретив сопротивление, а затем продолжило движение, сопровождаемое криком боли. Канюк остановился и увидел, что старик стоит, сгорбившись, сжимая правую руку. Затем что-то привлекло его внимание, что-то лежащее на земле. Он опустил голову в маске и увидел два отрубленных пальца, лежащих на иссушенной земле. Когда он снова поднял голову, старик попятился, но боль, которую он испытывал, выбила из него дух борьбы.

Не отдавая себе отчета в том, как далеко он ушел, мужчина ударился спиной о стену двора. Теперь он оказался в ловушке. Он посмотрел на Канюка и взмолился о пощаде. На мгновение Канюк заколебался, а потом услышал голос Джахана, повторявшего: - "Этот человек-убийца. Убей его, - ровным, бесстрастным тоном приказала Алина, а затем еще более взволнованно добавила: - Убей его, уродина!’

Канюк не колебался ни секунды. Это был акт бойни, удар кулаком в живот, чтобы заставить человека наклониться вперед, а затем рубящий удар прямо по его обнаженной шее. Убийство было приятным ощущением. Его позор перед женщинами из гарема очень разозлил его, и последние несколько дней в нем бурлила желчь, которой некуда было деваться. Теперь он был сфокусирован, но не было времени наслаждаться этим фактом, потому что Джахан уже звал его: - "Ворота! Повернись к воротам!’

Канюк повернулся, его голова закружилась, когда он сориентировался, и во двор вышел еще один мужчина. Он был моложе и гораздо крепче сложен, чем первая жертва, но у него было какое-то повреждение ноги, которое придавало ему неуклюжую, наполовину прихрамывающую походку. Теперь Канюк понял, что ему нужно постоянно держать голову в движении, чтобы его глаза всегда были прикованы к цели, и в то же время его ноги тоже должны были быть в движении. Дело не в том, чтобы оказаться в одной позиции, а затем повернуться к другой, поскольку это включает в себя моменты неподвижности, и если он сражается с кем-то с оружием в руке, неподвижность будет означать смерть.

Канюку потребовалось некоторое время, чтобы приспособить свою тактику, но в конце концов он загнал второго человека в угол и оставил его лежать с широко раскрытым животом и кишками, разбросанными вокруг него в красном, дымящемся вареве из внутренностей, крови и песка.

К тому времени, как третий несчастный ступил во двор, Канюк уже вошел в привычный ритм и в считанные секунды расправился с ним.

‘С меня хватит, - сказала Алина тоном избалованной, изнеженной скуки.

- Хорошо, - ответил Джахан, - у нас есть дела поважнее этого.’

Они ушли, не удостоив Канюка ни малейшим кивком головы, и было совершенно ясно, что он не имеет никакого отношения к их жизни. Он был потрясен, обнаружив, что его задевает равнодушие Алины, как школьника, который только что увидел девушку, по которой он тоскует, уходящей в лес с деревенским хулиганом. Но тут его вывел из задумчивости новый, гораздо более резкий голос, раздавшийся с галереи.

- Эй, человек в маске! - Канюк поднял голову и увидел массивный ствол дерева, похожий на человеческий. Он был бритоголовым, с обнаженной грудью, с плечами, которые были толще, чем бедра любого нормального мужчины. - ‘Меня зовут Али! Я твой тренер, и тебе нужно работать. Его Высочество хочет, чтобы я превратил тебя в бойца, и именно это я и собираюсь сделать. Так что будь начеку, продолжай двигаться. И не останавливайся, пока я тебе не скажу. Это и приказ, и мой искренний совет. Ты меня слышишь?’

Канюк кивнул.

- Хорошо’ - продолжил Али. - Потому что люди, которых ты сейчас встретишь, моложе и сильнее, и ты должен мне поверить, человек в маске. Если ты не убьешь их, они непременно убьют тебя.’