Дожди превратили высокогорье в череду приятных пастбищ, усыпанных пурпурными и белыми цветами, и разреженный воздух был мягко напоен их ароматом. Амхарского языка пенрода было достаточно, чтобы поприветствовать фермеров, проходящих по путям, и они дали ему указания, как добраться до лагеря Кортни, который указал ему правильный путь.

Когда он решил, что находится в пределах разумного расстояния, он оставил свою лошадь и велел слуге разбить лагерь на ночь, а затем прошел последнюю милю или две по неуклонно поднимающейся местности, пока не обнаружил, что смотрит вниз на широкую долину. Отдаленные звуки шахты доносились до него, но с того места, где он стоял, он мог видеть только семейные дома, сгруппированные вокруг церкви. Он видел сады и огороды, густо заросшие цветами, а на холмах над ними были вспаханы поля, уже начинавшие расти новые побеги.

Он поднял полевой бинокль и медленно обвел им окрестности, заметив еще один лагерь на юге, хотя он казался малолюдным. Несомненно, именно там Эмбер заботилась о тех, кто был изгнан из своей страны голодом и болезнями.

Вспышка золота привлекла его внимание, и он посмотрел вниз, на лагерь. Это была она. Он знал это и без необходимости подносить бинокль к глазам. Он наблюдал за ее стройной фигурой, когда она пересекла открытую площадь перед церковью и присоединилась к женщине, туземке, которая молола зерно возле одной из хижин. Они разговаривали, казалось, смеялись. Эмбер повернулась и посмотрела на реку, а Пенрод поднял бинокль. Ее лицо снова оказалось перед ним. Он видел ее каждый день с тех пор, как они расстались, но в этом образе она никогда не старела, оставаясь шестнадцатилетней девочкой. Ему было интересно, как она будет выглядеть сейчас, но он никак не ожидал этого. Она была гораздо красивее, чем он мог себе представить. Молодая женщина, уверенная в себе и грациозная, легко смеющаяся с подругой. К ней приближался белый мужчина в широкополой шляпе с опущенными полями, но это определенно был не Райдер. Пенрод узнал бы его бычью фигуру с любого расстояния. Это был человек скорее его собственного телосложения. Она улыбнулась незнакомцу, и Пенрод почувствовал, как его сердце сжалось в кулак. Внезапный проблеск света пронесся по земле прямо к ней. Ребенок, девочка с густыми светлыми волосами Эмбер. Она наклонилась, подхватила ребенка на руки и закружила его, и даже с такого расстояния Пенроду показалось, что он слышит радостный смех девочки.

Пенрод опустил бинокль и пошел вниз по склону в тень невысокого платана. У нее был ребенок. Конечно, она вышла замуж, и он был рад, что она это сделала. Она заслуживает того, чтобы быть счастливой, и он не станет нарушать ее счастье своим присутствием. У него не было никаких прав на нее, и он никогда их не предъявит. Он желал ей только добра. Он проанализировал свои чувства и принял решение. Если он когда-нибудь увидит, что другой мужчина прикасается к ней, он убьет его насмерть. Ничто из того, что он пережил за годы, прошедшие с их последней встречи, не могло изменить этого, даже его желание, чтобы она была счастлива. Поэтому он должен держаться подальше.

Он услышал металлический щелчок и замер, прислушиваясь.

- Подожди и изложи свое дело.”

Он узнал этот голос. Он поднял руки на уровень плеч и обернулся.

“Кортни. С удовольствием, как всегда.”

Райдер вынырнул из высокой травы, долго смотрел на Пенрода, а затем закинул винтовку на плечо и направился к нему. Пенрод заметил, что он почти не изменился. Его мускулы еще не растолстели, и он казался даже сильнее, чем в Каире. Его кожа была обожжена до постоянной бронзы, а густые непослушные волосы все еще оставались черными, как смоль.

- Баллантайн. Нам сказали, что ты мертв.”

- Вас неправильно информировали.”

Райдер был теперь всего в ярде от него, и Пенрод почувствовал, что за ним пристально наблюдают. Пусть Кортни посмотрит. У пенрода было еще несколько морщинок вокруг глаз, но в остальном он был доволен, что выдержит испытание. В его светлых волосах и густых усах не было и следа седины. Его сапоги для верховой езды были начищены до блеска, и, несмотря на жару, пыль и жару, его униформа, как всегда, была элегантной. В последний раз они виделись в вестибюле отеля "Шепард", окровавленные и разгоряченные от ярости, тяжело дыша среди осколков разбитой люстры.

Райдер протянул руку, и Пенрод пожал ее.

“Нам также сказали, что вы уничтожили герцога Кендала перед своей предполагаемой смертью. Этот человек причинил нам много боли, так что я благодарю вас за это. Если только мы не были дезинформированы и об этом тоже?”

“Я как раз возвращаюсь к своему слуге. Не выпьете ли вы со мной чашечку кофе и сигару?”

“Вот так, значит?- Сказал Райдер. “Ну, я могу уважать человека, который держит такие дела при себе. Я возьму кофе и сигару.”

Они пересекли плато и вошли в следующий овраг, где слуга Пенрода разбил лагерь. Увидев, что к нему приближается еще один белый человек со своим хозяином, он поставил для него еще один походный табурет, и вскоре Пенрод и Кортни уже пили кофе и затягивались парой очень тонких сигар, пока воздух остывал.

“Что привело тебя сюда, Баллантайн?- Сказал Райдер, оглядываясь по сторонам. “Я бы сказал, что ваш Кит и ваш слуга вышли из массовы. Вы работаете с итальянцами?”

Пенрод скрестил ноги, выпустил облако дыма и коротко объяснил свою дипломатическую миссию в Эритрее.

“У меня есть новости о Ребекке, - сказал Райдер, когда он закончил. “А ты хотел бы это услышать?”

“Да.”

- Первая жена Османа Аталана и мать двоих детей. Его народ относился к ней с уважением.”

“Я слышал то же самое, - сказал Пенрод. - Я надеюсь, что она обрела хоть какой-то покой, но англичане рано или поздно вернут себе Судан, и тогда я найду ее мужа и убью его.”

“Я понимаю, - ответил Райдер.

Они оба молча изучали открывшийся перед ними пейзаж.

“Так скажи мне, что ты думаешь, Кортни” - наконец произнес Пенрод. - Итальянцы убеждены, что захватить Тиграй и заставить Менелика принять протекторат над Эфиопией будет несложным делом.”

Райдер хмыкнул. “Так думают только те, кто никогда с ним не встречался.”

Пенрод поднял бровь. “Ты думаешь, они ошибаются? Победа при Коатите была очевидна. Эфиопских бойцов много, я это признаю, но они не могли противостоять дисциплине европейских войск или войск Аскари, которых обучили итальянцы.”

Райдер внимательно посмотрел на тлеющий кончик своей сигары. “У нас с тобой были разногласия в прошлом, Пенрод. Но я знаю, что ты не дурак. Битва при Коатите была стычкой с местным правителем. Если итальянцы будут настаивать на еще большей территории, они будут иметь дело с самим императором. Аскари хороши, но у тебя их недостаточно. Императорские войска так же быстры, так же дисциплинированны, так же хорошо вооружены. И у него их гораздо больше.”

Пенрод скептически посмотрел на него. “Так же хорошо вооружены? У половины людей Менгеши в Коатите были только копья и мечи.”

- Менелик не собирался снабжать своего соперника лучшим оружием. Ещё нет. В прошлый раз, когда я был в Аддисе, я видел ящики с новыми винтовками на складах, которые они даже не потрудились открыть. Французы и русские с радостью поставят Менелика, когда итальянцы решат, что они не хотят этого делать. Итальянская агрессия объединит страну. Тогда Менелик поделится своими запасами с Менгешей и Алулой.”

- Итальянские осведомители говорят им, что Менелик не может собрать больше тридцати тысяч человек.”

Райдер рассмеялся: - Итальянцы не должны верить ничему, что они не видят собственными глазами. Интрига здесь-это национальный вид спорта, и они в нем мастера.- Потом он стал еще серьезнее. “И каждый эфиоп согласен с тем, что никогда нельзя доверять белому человеку. Они поют какую-то песню. ‘От укуса черной змеи можно оправиться, но укус белой змеи смертельен.- Они не только предадут итальянцев из-за власти и престижа Менелика, но и сделают это с радостью, как патриотический долг.”

“Я уже слышал этот стишок раньше.”

- Это быстро становится национальной пословицей. Мой народ остался здесь один, потому что мы находимся под защитой Менелика. Ни один другой белый человек не будет в безопасности в Тиграе в ближайшее время.”

“Как ты думаешь, сколько человек сможет собрать Менелик?- Спросил Пенрод.

- Против итальянцев?- Райдер почесал подбородок. “По меньшей мере сто тысяч.”

Пенрод присвистнул. “Это кажется маловероятным.”

Райдер почувствовал прилив раздражения, но все же отхлебнул кофе. “Ты можешь верить мне или нет, как сочтешь нужным. Итальянцы рано или поздно узнают об этом, тогда они должны заключить мир и убраться из Тиграя.”

Пенрод выпустил ровную струю дыма. “Нет. Они слишком сильно потеряют лицо в Европе и дома. Это вопрос национальной гордости.”

“Тогда погибнет много храбрецов” - ответил Райдер, чувствуя, как его переполняет неприязнь к военной выправке. - Италия сделала то, что не смог сделать даже Менелик. Она объединила Эфиопию против себя. Ты останетешься и будешь сражаться бок о бок с итальянцами?”

“Обязательно, - ответил Пенрод и больше ничего не сказал.

Некоторое время оба молчали. В прошлом Пенрод намеренно подстрекал его, но он устоял перед искушением. Райдер хорошо представлял себе эту страну после долгих лет пребывания в ней, и Пенрод внимательно прислушивался к его мнению.

“Я видел Эмбер и ребенка, - сказал он.

Райдер сразу все понял. Пенрод видел Эмбер с Пенелопой и решил, что это ее дочь. - Он задумался. Он мог бы сказать Пенроду правду и привести его в лагерь. До Раса Алулы и Менелика быстро дойдет весть, что Райдер принял его, и они вполне могут решить, что Райдер пытается заключить какую-то тайную сделку с итальянцами. Эмбер глубоко скорбела, когда думала, что Пенрод мертв; что толку было бы ей говорить, что он жив сейчас, когда он собирался выступить против Менелика со своими итальянскими друзьями? Пусть Пенрод думает, что Пенелопа принадлежит Эмбер, если это заставит его вернуться к итальянцам и оставить ее в покое.