Глава 10

Час спустя Бейли стояла в углу подземелья и смотрела на все вокруг широко раскрытыми глазами.

Лондон выглядела слишком беременной, чтобы даже дышать, не говоря уже о том, чтобы участвовать в какой-либо игре, поэтому ее мужья просто свернулись калачиком вместе с ней на диване в другом конце комнаты. Ксандер массировал ей плечи, в то время как Хавьер растирал ее ступни и слегка опухшие лодыжки. Они перемежали баловство поцелуями. К сожалению, Морган была измотана после напряженной недели с брыкающимся малышом, не говоря уже о том, что ее подташнивало, поэтому Джек отвез ее домой. Торп уже нанес сорок самых сексуальных ударов рукой по заду Калли и накормил ее тортом со своей вилки. После нескольких очень страстных поцелуев и того, как Шон тайком запустил руку ей под юбку, они втроем исчезли, предположительно, чтобы поработать над пополнением запасов закусок. Правильно...

Ката, столкнувшаяся с теми же проблемами, что и Лондон, провела вечер, свернувшись калачиком на коленях Хантера в мягком кресле, наблюдая, как Сладкая Горошинка опускается на колени у ног Акселя. Он выглядел горой рядом с миниатюрной секретаршей подземелья.

Он снял футболку и приказал ей снять ретро-платье с юбкой и ягодно-розовый бюстгальтер. Как только она подчинилась, он прикрепил зажимы для сосков к ее высокой груди и вовлек ее в извращенную игру «Саймон говорит», вознаграждая ее, когда она выполняла его конкретные, требовательные команды. Если она терпела неудачу, он наказывал ее, чередуя наказания и похвалу. На их коже блестел пот. Аксель наблюдал за девушкой с абсолютной сосредоточенностью, медленно обходя ее кругами, просто ожидая следующей возможности. Она сосредоточилась, затаив дыхание и отчаянно желая угодить.

Их игра заводила Бейли, но другая сцена, происходившая в нескольких футах от нее, тоже привлекала внимание.

Логан раздел Тару до практичного бюстгальтера для кормления и крошечных трусиков. Он нежно поцеловал ее в губы, затем наклонился к ней, проведя губами по ее ключицам и груди, прежде чем медленно опуститься, чтобы погладить линии красноватых растяжек, разделяющих ее живот пополам.

– Не надо, Логан.

Она извивалась, пытаясь вырваться, когда его язык провел по линиям внизу ее живота.

Он схватил ее за запястья.

– Мы собираемся обсудить это снова, да? Я тоже не идеален, ты же знаешь. У меня есть шрамы.

– Это другое, – пробормотала она, избегая его взгляда.

– Посмотри на меня.

Он подождал, пока она подчинится.

– Это совершенно другое дело. Твои растяжки – прекрасный знак чести для меня. Благодаря тебе у меня две идеальные дочери. Так что не будь застенчива. И не заставляй меня снова тебя шлепать.

Когда он наклонился, чтобы еще раз поцеловать ее отметины, Тара вздрогнула и заерзала.

– Я просто не чувствую...

– Ты прекрасна, как и всегда, – поклялся он. – И я предупреждал тебя. Теперь у тебя неприятности. Снова. Это единственный спор, который ты никогда не выиграешь, вишенка.

Он схватил шипящую Тару и присел на ближайший стул, затем положил ее лицом вниз себе на колени. Его большая рука опустилась, чтобы шлепнуть ее по заду. Она вскрикнула, дернулась, напряглась. На ее бледной коже появился ярко-красный отпечаток ладони. Не теряя ни секунды, Логан сделал это снова.

Бейли уставилась на него с отвисшей челюстью. Неужели все собирались позволить этому мужчине ударить свою жену просто потому, что она застеснялась? Она понимала, что ее самоуничижение было нездоровым и почему это ему не нравилось, но...

Сжимая в руке свой алкогольный пунш, она украдкой оглядела комнату и обнаружила, что остальные либо наблюдают за ней с интересом, как Хоакин, либо вообще не обращают внимания. Она ни за что не будет стоять сложа руки, пока Тара терпит.

Бейли встала и направилась к ним, чтобы остановить. Кто-то должен был это сделать.

Ката поднялась с колен Хантера и вразвалку направилась в ее сторону, отрезая ей путь.

– Не надо.

– Ты с ума сошла? – Бейли знала, на что похожа эта порка. Она была болезненной, первобытной. Беспокоящей. Горячей.

– Никогда не сталкивалась с БДСМ?

– Я прочитала одну или две книги. Я в определенной степени понимаю что это.

Она указала на Тару.

– Здесь всё очевидно.

– Нет. Голова говорит тебе, что то, что ты видишь, неправильно, но какая-то другая часть тебя реагирует?

Бейли бросила взгляд на сестру Хоакина.

– Как ты узнала?

Слова вырвались сами собой. Ужас охватил ее. Она закрыла рот, вздохнула.

– Это выглядит оскорбительно.

– Я тоже это чувствовала, когда впервые увидела такой образ жизни, – Ката улыбнулась. – Я почти ничего не знала об этом, пока не встретила Хантера. Я была одновременно заинтригована и напугана. Все, что он делал со мной, казалось чем-то таким, что я должна ненавидеть и протестовать. Но когда я чуть не потеряла его, я стала честной с самой собой. Мне все в нем нравилось.

Она бросила взгляд через плечо.

– Посмотри на них сейчас.

Бейли последовала его примеру и каким-то образом стала свидетелем совершенно другой сцены. Логан все еще шлепал Тару по заднице в быстром, почти стремительном темпе, но все остальное изменилось. Женщина больше не была напряжена, она растворилась в нем, мышцы расслабились, кожа покраснела. Ее крики звенели от страсти, а не от рыданий и боли. Черт возьми, они оба, казалось, даже дышали вместе, казалось бы, симбиотически, связанные его желанием прикоснуться к ней и ее потребностью почувствовать его заботу.

Бейли выпустила дыхание, которое сдерживала.

– То, что я вижу... это не имеет смысла.

– Это имеет значение, если ты на месте Тары.

– Я была, но...

Она посмотрела в сторону Хоакина, затем поняла, что говорит это сестре мужчины, и поморщилась.

– Прости.

– Мой брат отшлепал тебя?

Ката казалась совершенно очарованной. Разве она не была потрясена этим знанием? С другой стороны, если бы она наблюдала, как ее зять дисциплинирует свою жену, возможно, они все были выше этого.

– Да, – тихо признала Бейли, – но я остановила его на середине.

Ката украдкой взглянула на Хоакина.

– Он заинтересован, ты знаешь?

– Во мне?

Ката и Калли обе так думали. Почему они не понимали, что такие люди, как он, вовлеченные в борьбу не на жизнь, а на смерть, не хотят глупых балетных танцовщиц.

– Не совсем. Я важна для его дела, но...

– Ты важна для него, как женщина, – заверила она ее. – Послушай, я буду честна. Я нечасто видела своего брата в течение многих лет. Когда мы были детьми, наш отец скончался после того, как попал в семейную ссору при исполнении служебных обязанностей. Он получил пулю в грудь. Врачи пытались спасти ему жизнь, но он истек кровью слишком быстро. После этого Хоакин начал отдаляться от всех, кто его окружал. Иногда мне кажется, что в тот день я потеряла не одного члена семьи. Он не посещал мои выпускные в средней школе или колледже. Мы с Хантером сбежали, но Хоакин присутствовал на нашей семейной церемонии всего час. Он даже не знал, что наша мать вышла замуж за отца Хантера прошлой осенью. Видеть, что он интересуется кем-то, обнадеживает.

Наверное, это было глупо, но у Бейли защемило сердце. Он потерял того, кого, должно быть, очень любил, в юном возрасте. Насколько одиноким он был с тех пор? Как сильно он страдал из-за этого?

Бейли хотела бы помочь Кате – и Хоакину, – потому что она знала, каково это – быть без семьи. Она знала, как больно проводить праздники в одиночестве у рождественской елки, проходить жизненные вехи и не иметь людей, которых она любила, чтобы разделить их с ними. Точно так же, как она знала, что Ката ненавязчиво просила ее помочь исцелить Хоакина. Качать головой было еще больнее.

– Он пытается раскрыть дело. Возможно, он захочет переспать со мной. Я доступна и симпатична. Но он не пытается установить со мной какую-либо эмоциональную связь.

– Почему он тебя отшлепал? – спросила она.

– Я разозлила его.

– Потому что...?

– Он подумал, что я слишком рисковала собой, войдя однажды ночью в общественную зону «Доминиона». Я была с Калли, и никто меня не видел, но...

– Он беспокоился о тебе, – возразила Ката с улыбкой. – Он не хотел, чтобы ты пострадала. Это говорит мне о том, что ему не все равно.

Бейли ненавидела разочаровываться.

– Он не хотел терять единственного человека, который мог бы помочь ему понять, почему умирают люди.

Ката погрозила пальцем у нее перед носом.

– Если бы ему было все равно, он бы запер тебя в комнате и полностью игнорировал, пока не захотел тебя допросить. Вместо этого он перекинул тебя через свои колени и положил голую руку на твою голую задницу, я права?

– Да.

К чему это она клонила?

– Это очень личный способ наказать кого-то. Он хотел сам наказать тебя. Он хотел чувствовать тебя так, как чувствовал он. Многие Домы выбрали бы изоляцию в качестве наказания, тем более что это обеспечило бы тебе безопасность. Вместо этого он распустил руки. Ты здесь, на этой вечеринке, разговариваешь с его сестрой. И он наблюдает за тобой прямо сейчас... Мне немного противно видеть, как сильно он хочет тебя, но я готова терпеть это каждый день вместо его безразличия.

Бейли проглотила комок вожделения. Она не желала хотеть его. И она не хотела нести ответственность за эмоциональное состояние Хоакина или за то, что предлагала Ката.

– Моя жена очень умна. И абсолютно права, – пробормотал Хантер, обнимая Кату за талию.

Бейли резко повернулась, затем сделала полшага назад, чтобы включить его в разговор. Во взгляде Хантера не было ни малейшего намека на поддразнивание. Он искренне верил, как Ката и Калли, что Хоакин хотел, чтобы она была чем-то большим, чем просто свидетелем.

– Я бы назначил порку в такой ситуации только в том случае, если бы у меня была какая-то внутренняя потребность почувствовать реакцию сабы на моё наказание.

Зачем это нужно Дому? Она нахмурила лоб в замешательстве. Ката улыбнулась.