– Другими словами, Хоакин наказал бы тебя таким образом только в том случае, если бы хотел сам увидеть и почувствовать, что достучался до тебя, – объяснил Хантер. – Упиваясь твоей болью и удовольствием, ощущая, как ты опускаешь свои стены и сдаешься ему, это помогло бы ему поверить, что ты больше не будешь глупо рисковать собой. Изолировать тебя было бы легко, возможно, даже эффективно. Но это не дало бы ему абсолютно никакой уверенности в том, что ты поняла. Если бы ему было все равно, это не имело бы значения.

Слова Хантера задели Бейли. Ката сказала то же самое, более или менее. По какой-то причине, возможно, потому, что Хантер был мужчиной, объясняющим действия другого мужчины, всё, что он говорил, имело больше смысла. Несло больший вес.

Бейли поднесла пальцы к горлу, ее голова бешено закружилась. Хоакин не просто хотел затащить ее в постель, но каким-то необъяснимым образом она имела значение? Но если единственный способ проявить заботу – это отшлепать ее, она должна сопротивляться – каким бы сексуальным он ни казался.

Когда она окинула взглядом комнату, то увидела, что Логан прижал Тару к себе, грудь к груди, баюкая ее на коленях. Она всхлипнула, и он крепко обнял ее, напевая ей на ухо. Но женщина совсем не выглядела сердитой. Вместо этого на её лице отражалось что-то среднее между благодарностью и восторгом.

Бейли вспомнила сцену, свидетелем которой она была в подземелье с Калли прошлой ночью. У этой женщины было поразительно похожее выражение лица. Ее нежность выглядела такой мучительно пронзительной.

Бейли ни за что не могла отрицать, что хотела, чтобы кто-то заботился о ней. Нет, не просто кто-то. Она украдкой бросила взгляд на Хоакина, но обнаружила, что он наблюдает за ней пристальным, невероятно сосредоточенным взглядом. Он следил за каждым ее жестом и действием. Без сомнения, позже он будет задавать ей вопросы о том, что она видела и что при этом чувствовала. Она не знала, что сказать.

Ката вздохнула с облегчением.

– Слава богу, Логан наконец-то помог Таре выплакаться.

– Да, – мрачно добавил Хантер.

– Она была заперта с момента родов, – объяснила Ката. – Она пытается быть супермамой и супер-женой. В последние несколько недель она вернулась к работе и не высыпается. Она так беспокоится о том, чтобы не подвести всех остальных. Логан пытался заставить ее открыться, снять стресс и больше полагаться на него.

– Это должно сработать.

Хантер улыбнулся.

– Ты имеешь в виду... он отшлепал ее ради ее же блага?

Теперь Бейли была по-настоящему сбита с толку.

– Я сомневаюсь, что Логан жаловался, – протянул Хантер. – Но да. Он должен был пробраться сквозь ее стены и добраться до женщины под ними. Теперь, когда она открылась, они смогут лучше общаться и все уладить. В противном случае Тара будет становиться все более хрупкой, пока не разобьется вдребезги.

Бейли украдкой бросила еще один взгляд на пару и поняла, что Хантер прав. Странным образом она увидела в этом логику. Если бы Тара больше не была настороже, Логан мог бы докопаться до реальной проблемы и исправить ее. Она больше не могла говорить, что с ней все «в порядке».

Закусив губу, Бейли задумалась... Пытался ли Хоакин достучаться до неё?

– Глядя на них сейчас, я могу сказать, что Логан любит свою жену. Конечно, он хотел бы ей помочь, – возразила Бейли. – Если Хоакин хочет привести меня в состояние, когда я буду вынуждена ослабить бдительность, это только для того, чтобы помочь мне вспомнить прошлое, которое я, по-видимому, забыла. Ему нужна эта информация.

– Да, но наказание нужно для того, чтобы преподать тебе урок, а не для того, чтобы освежить твою память. Пока ты все еще в опасности, ты снова покинешь обозначенную безопасную зону, не поговорив сначала с ним?

Ее первым побуждением было напомнить Хантеру, что она взрослая женщина и будет делать все, что захочет, но требование на его лице заставило ее дважды подумать.

– Вероятно, нет.

– Миссия выполнена, – съязвил он.

Но Логан, шлепающий Тару, выглядел одновременно эмоционально и сексуально. Как и сцена в подземелье несколько дней назад. Когда Хоакин шлепнул ее по заднице, Бейли пережила это событие на глубоком уровне, который тоже был сексуальным.

Она открыла рот, чтобы спросить, не неправильно ли она поняла порку Хоакина, но потом закрыла его. Он донес до нее свою точку зрения. И если судить по его реакции, она его тоже возбудила. Что это значит?

Хантер что-то прошептал на ухо Кате, и она бросила на него приглашающий взгляд. На заднем плане Логан поднял Тару и прижался к ней губами так, что у Бейли не осталось сомнений в том, чего он хотел. Он направился с ней в заднюю часть клуба, распахнул дверь и позволил той захлопнуться за ними.

В углу Аксель теперь обнимал Сладкую Горошинку, чье лицо выглядело измученным, но умиротворенным. Странно, но их объятия казались успокаивающими, а не эротическими. Маленькая секретарша, теперь снова одетая в свое яркое платье, одарила мужчину благодарной улыбкой. Он погладил ее по волосам, пробормотав ей что-то, что заставило ее кивнуть, ее глаза заблестели. То, что их объединяло, было таким разным, но все же так трогательно связанным.

Наконец, Шон, Калли и Торп снова появились из кухни, неся еще несколько газированных напитков и бутылок воды. Симпатичная брюнетка поправила юбку. Ее щеки казались раскрасневшимися. На ее лице было в высшей степени довольное выражение, которому вторили двое ее мужчин.

Зависть пронзила Бейли. Она хотела того, что было у всех них – комфорта, принадлежности, связи. Любви. Ее родители вовсе не были ее родителями, и воспитывали ее за зарплату, а потом ушли без всяких угрызений совести. У нее никогда не было грандиозной любовной связи, кроме как с танцами. У нее никогда ни с кем не было настоящей связи, даже когда она думала, что была. Ее опустошило осознание того, что она всегда была одинока.

Одиночество тяжелым грузом давило ей на грудь. Но еще больше чувств, которые она едва могла определить, терзали ее. Она попыталась переварить все, чему стала свидетелем в «Доминионе», даже не понимая, почему простой взгляд на Хоакина выворачивал ее наизнанку. Нет, она знала. Потому что она хотела его гораздо больше, чем следовало. Бейли хотела, чтобы она могла списать свои чувства на то, что просто хочет кого-то в своей жизни. Но она хорошо знала это желание. Оно было более сильное – и полностью сосредоточено на нем.

Он заставлял ее тосковать так, как никогда раньше. Это не прекращалось. Она понятия не имела, почему. Он точно не был милым с ней. Он бросал ей вызов на всех уровнях. Напугал ее. Разозлил. Заставил усомниться в своей личности и во всей ее жизни.

Но он один также вызывал в ней нечто такое, что заставляло ее бояться, что она не сможет обойтись без него.

Бейли отвела взгляд. Она так облажалась. Если он не был связан со своей собственной семьей, то надеяться поделиться с ним тем, что было у других в «Доминионе», было полной глупостью.

Ее будущее простиралось перед ней, будущее без Хоакина. И у нее все еще не было семьи, и так мало друзей. Это снова заставило ее грустить.

Дерьмо, даже мысль об этом могла заставить ее заплакать. Отличное время для жалости...

– Я думаю, на сегодня с меня хватит. Было здорово познакомиться с вами, – искренне сказала она Кате и Хантеру. – Желаю удачи с прекрасным малышом.

Пара обменялась взглядом, прежде чем Ката положила руку ей на плечо.

– Ты уверена? Я бы хотела, чтобы ты осталась. Я бы хотела побольше женской компании.

Ее предложение было милым, но Бейли не могла смириться с тем, что Ката занимается благотворительностью.

– Я просто очень устала. Может, мы когда-нибудь увидимся снова.

Прежде чем они успели возразить, она улыбнулась, затем отвернулась, чтобы обойти комнату. Она направилась к Торпу, который стоял с Ксандером и Хавьером у дивана. Лондон свернулась калачиком на подушках и теперь крепко спала.

В перерывах между их добродушными подколками по поводу предстоящего отцовства она похлопала Торпа по плечу. Он извинился перед другими мужчинами.

– С днем рождения, – пробормотала она. – Калли так сильно хотела отпраздновать его. Надеюсь, ты на нее не сердишься.

Его лицо смягчилось, и у Бейли возникло ощущение, что очень немногие люди когда-либо видели незащищенную сторону этого внушительного мужчины.

– Спасибо. Не беспокойся о Калли. Каждый день она делает меня счастливее, чем я был накануне. Я буду вечно дорожить ею.

Его взгляд прошелся по комнате и остановился на женщине и ее женихе, которые держались за руки и разговаривали в тихом уголке. Шон поиграл с кольцом на ее пальце, затем поиграл с ошейником на ее шее. Она улыбнулась ему, когда они обменялись самыми неприкрытыми взглядами любви. Торп наблюдал за происходящим, и выражение его лица было не чем иным, как умиротворенным и гордым.

Задаваясь вопросом, имеет ли Калли хоть малейшее представление о том, как ей повезло, что ее так обожают, Бейли снова захотелось расплакаться.

– Спокойной ночи.

Взгляд Торпа снова метнулся к ней.

– Что не так?

Бейли не хотелось говорить правду, он бы ей не поверил.

– Я просто хочу побыть одна.

– Хоакин все еще держит тебя здесь против твоей воли? Я вмешаюсь, если понадобится.

– Нет. Спасибо, но он убедил меня, что здесь я в большей безопасности. По крайней мере, физически. – Ее сердце, вероятно, было в целой куче неприятностей. – У тебя полно дел, на горизонте свадьба и скоро родится ребенок. Не беспокойся обо мне.

– Не проси меня о невозможном. Я знаю, он защитит тебя от преследователей. Я посоветовал ему не наказывать тебя в гневе. Если это случится снова, ты немедленно скажешь мне. Я все исправлю.

– Я в порядке, – настаивала она. – Правда.

Что ж, если не считать ужасного осознания того, что у нее никого нет, мужчина, к которому она стремилась, вероятно, никогда не захочет от нее большего, чем секс, и как только эта сюрреалистическая опасность минует, она все равно останется одна.