Его пальцы сжались.

– И, если ты не можешь вспомнить, позволь мне напомнить тебе. Скажи мне поцеловать тебя.

Хоакин навис над ней так близко, что его дыхание согревало ее губы. Его пристальный взгляд впился в ее, требовательный, настойчивый. Но его прикосновение оставалось нежным. Он проверил себя ради нее. На самом деле, он раскрыл одну из своих самых глубоких болей и поделился ею с ней. Это должно было что-то значить.

Бейли оторвалась от его пристального взгляда, ее глаза скользнули по впадинам его щек и острым углам подбородка. Его губы, полные и такие близкие, ждали ее.

Боже, она, вероятно, пожалеет об этом.

– Поцелуй меня, – выдохнула она.

Не успело её сердце пропустить даже один удар, как он повалил ее обратно на кровать. В ту секунду, когда ее спина коснулась матраса, его пальцы впились в ее волосы, крепко сжимая затылок. Он повернул ее голову так, как ему хотелось, и впился в ее губы. Его грудь заслоняла её. Его бедра втиснулись между ее бедер, чувствуя себя как дома.

Бейли не могла солгать себе и сказать, что ей это не нравится. Когда он глубоко погрузил свой язык и взял управление поцелуем, весь ее самоконтроль и воля к сопротивлению исчезли. Он не расслабился внутренне и не проверил её отклик на его действия. Нет, он накрыл ее губы своими и полностью завладел ими.

На вкус он был как пьянящий микс мужчины, пива и желания. Его трёхдневная щетина мягко царапнула её кожу, когда он схватил ее за запястья и закинул их ей за голову. Как только он перенес хватку на одну руку, он глубже завладел ее ртом, его язык окружил ее, лавируя, соблазняя. Он опустил руку ей на бедро и крепко сжал.

Бейли беспокойно выгнулась под ним. Его натиск был всем, что она помнила, – безжалостным и настойчивым, – и даже больше. Голоднее. Где–то между очередным стремительным поцелуем и долгим стоном она почувствовала его возбуждение. Прошло меньше двадцати четырех часов с тех пор, как он в последний раз овладевал ее ртом, но ей казалось, что с тех прикосновений прошла целая жизнь.

У нее закружилась голова. А сердце воспарило. Ее единственным якорем в этом головокружительном желании был Хоакин. Она не могла обнять его, поэтому обхватила ногами его бедра и прижалась к его ощутимой эрекции. Он коснулся пальцем её лона, посылая электрический импульс, пробежавший между ее ног.

Признательность в его стоне распалила ее еще больше. Он точно знал, как очаровать ее, и без колебаний использовал свои знания. Бейли плавала в густом мареве возбуждения, которое, как она считала, возможно только в книгах или фильмах. Это рассеяло логику. И воспламенило ее тело.

Она захныкала и открыла рот шире. Хоакин мгновенно занял это место. Весь ее мир сузился до него одного, когда она ласкала его язык своим собственным, все еще прижимая свои твердые соски к его груди и трясь об его член.

Он оторвал свои губы от её, тяжело дыша. Ловя её взгляд, он снова обхватил ее затылок и повернул её лицо к своим губам для следующего победоносного поцелуя.

– Скажи мне, чтобы я снял с тебя рубашку, – пробормотал он первым.

Она жаждала прикосновения его пальцев к своей обнаженной коже.

– Прикоснись ко мне.

– Я хочу этого так чертовски сильно, что вот-вот вылезу из своей кожи. Но тебе придется сказать мне, что ты хочешь, чтобы я сорвал эту тонкую рубашку с твоего тела и обнажил эти красивые соски, прежде чем я прикоснусь к тебе хоть пальцем. Полное согласие или ничего.

Бейли никак не могла отдышаться. Ее кровь кипела и бурлила. Когда он провел губами по ее шее и скользнул по подбородку, чтобы зависнуть прямо над ее ртом, она знала, что сказала бы почти все, чтобы почувствовать его внутри себя.

– Сними с меня рубашку, – выдохнула она. – Я хочу, чтобы ты меня увидел.

Хоакин не колебался. Он не стал возиться с пуговицами или стягивать одежду через ее голову. Он отпустил ее запястья, сжал в кулаке шелковистую мягкую ткань чуть выше ее груди и дернул. Она поддалась легко, разрываясь под его силой.

Прохладный воздух коснулся ее кожи. Горячее пламя его взгляда сводило на нет холод. Ее соски выступили бисером под лифчиком. То, как он смотрел на нее, как будто он умрет, если не возьмет ее, заставило Бейли потянуться к нему.

В ту секунду, когда она положила руку ему на плечо, ей захотелось, чтобы он сбросил рубашку. Все, что было под хлопком, казалось стальным, неподатливым. Ей были не чужды мужчины с хорошим телосложением. Танцоры всегда были хорошо развиты. Сила и дисциплина, необходимые для выполнения поддержек, создавали мощные мышцы груди плеч и пресса. Но Хоакин возбуждал ее еще больше. Он не развивал свои мышцы, надевая спандекс и поднимая женщин, которые весили меньше ста фунтов. Он заработал свою форму на улицах, в битвах, пытаясь сделать мир более безопасным местом.

– Сними это.

Она потянула его за рукав.

Он поднял черную бровь, глядя на нее, но не пошевелился.

– Пожалуйста..., – умоляла она, целуя его подбородок, касаясь уголка его губ.

– Если мы оба раздеваемся, ты понимаешь, что очень вероятно, что я трахну тебя.

– Я не сказала «да», – напомнила она ему с лукавой улыбкой.

Хоакин оперся локтем о матрас рядом с ее головой, его лицо нависло над ее лицом.

– Я бы не остановился, пока не нашел способ заставить тебя кричать о своем согласии. Подумай об этом, а потом дай мне знать, если хочешь, чтобы я начал раздеваться.

Женщина внутри нее знала, что должна прислушаться к его словам. Какой-то дьявол внутри подзуживал её.

– Заставить меня стонать – это звучит довольно самоуверенно. Возможно, ты с этим не справишься.

Он замер.

– Если у тебя есть хоть какое-то намерение положить этому конец, не дразни меня. Потому что я буду чертовски счастлив доказать, что ты ошибаешься.

Его слова только подтолкнули ее к еще более темному безумию. Бейли почти не сомневалась, что он сможет сделать именно то, чем угрожал. И эта мысль заставила ее зашипеть.

– Пожалуйста, сними свою рубашку.

Медленная улыбка расплылась по его лицу.

– У тебя столько неприятностей, малышка. Я собираюсь наслаждаться этим до чертиков – и убедиться, что ты тоже. Я не успокоюсь, пока не выжму из твоего тела каждую унцию удовольствия.

– Обещаешь?

В ответ на ее насмешку он тихо рассмеялся, затем приподнялся достаточно, чтобы оседлать ее. Он не стал расстегивать рубашку, просто потянулся за голову, собрал ее в кулак, дернул и швырнул через всю комнату.

Бейли ахнула. Каждый дюйм его тела вздымался и сгибался при каждом движении. Темная атласная кожа натянулась на твердую плоть. Легкие завитушки волос на его груди вели к тропе сокровищ, которая тянулась вниз по линии, разделяющей пополам его точеный живот. Честно говоря, если бы она вызвала в воображении мужчину из своей фантазии, он был бы чертовски похож на Хоакина.

– Твоя очередь, – хрипло сказал он, просовывая палец под бретельку ее лифчика. – Скажи мне, чтобы я его снял.

Она нервно сглотнула. Как балерина, она была не самой одаренной в плане груди. Маленькие сиськи отлично смотрелись в купальнике, и ей никогда не приходилось беспокоиться о том, что изгибы испортят ее линии. Это было даже бонусом, когда она хотела надеть что-нибудь с открытой спиной или без бретелек, потому что ей не нужно было беспокоиться о том, чтобы найти подходящую одежду для поддержки форм, которых ей не хватало. Но смотреть в лицо потенциальному любовнику... Такой откровенно мужественный мужчина, как Хоакин, вероятно, ожидал пышной груди. Вероятно, в прошлом у него были женщины с красивой большой грудью.

– Я бы предпочла увидеть, как ты сбросишь остальную одежду.

– Может быть и так, но у меня может не быть мотивации снимать штаны, пока я не увижу твои соски. Дай мне разрешение снять с тебя этот лифчик.

Его взгляд, казалось, был прикован к ее груди. Нижнее белье почти ничего не скрывало. Он должен был видеть, что там было не так уж много интересного. Ее ноги и попка были намного лучше.

– Ты похож на парня, который всегда получает то, что хочет. Я в настроении заставить тебя ждать, – она притворно вздохнула. – Но после рогаликов, выпивки и прочей дряни, которую я почти никогда не ем, твои джинсы стали ужасно тесными.

Пока она играла с пуговицей чуть ниже талии, он наблюдал.

– Так ли это? Мы не можем допустить, чтобы тебе было неудобно. Ты хочешь их ослабить или тебе нужна помощь?

Если она сбросит эти джинсы, шансы, что они действительно займутся сексом, возрастут в геометрической прогрессии. Бейли очень сильно сомневалась, что он не против заняться с ней любовью, когда ее грудь все еще прикрыта. С другой стороны, возможно, она могла бы занять его другими способами, прежде чем ей придется обнажать свою несуществующую грудь.

– Почему бы тебе не помочь мне?

Она опустила пальцы на молнию и расстегнула её со свистом.

Хоакин вцепился в джинсовую ткань, глядя на нее так, словно не мог дождаться, когда разорвет ее. Ее сердце екнуло. Кровь прилила ко всем местам, к которым только можно при возбуждении. Господи, она, наверное, была не в себе. Так почему же она дразнит зверя? Потому что он заставлял ее чувствовать себя желанной и сексуальной, и она хотела его так же сильно, как и чувствовала себя.

– Я не могу устоять перед девушкой, попавшей в беду.

Он потянул за ткань вокруг ее бедер.

Пока она держалась за кружевной пояс своих ничего не скрывающих трусиков, он быстро справился с ее джинсами, стащив их с бедер, колен, а затем со ступней. Он тоже швырнул их через всю комнату – в направлении, противоположном тому, в котором он бросил ее рубашку.

Когда он посмотрел на нее сейчас, его глаза потемнели и заблестели от вожделения. Он схватил ее за бедра, его руки были такими большими, что его большие пальцы почти соприкоснулись на ее груди. У Бейли перехватило дыхание. Он почти прикоснулся к ней там, и как бы ни было возбуждено сейчас ее тело, она не могла себе представить, как возбудится, когда он действительно это сделает.