И тут происходит что-то удивительное. Шон наклоняется и опускает руку на плечо Майка. Майк ждет и не двигается. Он чувствует поцелуй на щеке. Нос Шона прижимается к уху Майка, губы касаются места прямо под его глазом. Рука на плече на мгновение сжимается, пока поцелуй длится и длится, по ощущениям, целую вечность.

Но потом все заканчивается, и он знает, что покраснел, но ему все равно. Его это совершенно не волнует. Для него это многое значит. Это значит для него все. Это место. Его дом. Этот молодой человек. Ну и что с того, что он на самом деле совсем не может вспомнить жизнь за пределами Амории или до того, как сюда попал. Наверное, в ней не было ничего особенного, раз он так легко смог ее забыть. Она ему не нужна. У него есть все, что нужно прямо здесь и сейчас, и этого достаточно. Может, однажды ему перестанет хватать того, что он имеет, но пока этого достаточно.

Он знает, что все в закусочной следят за ними, и знает, что слухи об этом распространятся по городу еще до обеда, но его это не беспокоит. Он все еще слегка ошеломлен, когда Шон еще раз сжимает его плечо и говорит: «Увидимся позже, здоровяк». А затем направляется в сторону кухни. Оскар наблюдает за ним с чем-то, подозрительно похожим на улыбку.

***

Как и следовало ожидать, еще нет и одиннадцати, когда в «Книжный червь» входят члены книжного клуба, который возглавляет миссис Ричардсон. Она всем рассказывает, что она миссис, а ни в коем случае не мисс, мистер Ричардсон был великим человеком, прекрасным человеком, и он погиб за свою страну на Войне (хотя какой именно войне, она никогда не говорит, но это всегда Война, заглавная буква ясно читается в ее интонации), и она будет чтить его память, оставаясь миссис Ричардсон.

Другие дамы книжного клуба благоговеют перед ней и, возможно, немного боятся. Ведь каждая ее идея – лучшая идея, и каждая дискуссия в книжном клубе проходит под ее руководством, а основные тезисы аккуратно напечатаны на машинке. Она сама и есть книжный клуб, по крайней мере, так она сказала Майку по секрету; эти бедняжки даже не знали, что такое книги, пока она их не просветила. Конечно, они начали с той самой книги, с Библии, но там все так мрачно, все эти смерти и разрушения, кары и бедствия, что просто нереалистично.

По крайней мере, так сказала миссис Ричардсон.

Поэтому они были рады, когда Майк Фрейзер приехал в Аморию, рады, что он открыл для них магазин и согласился, чтобы они проводили свои еженедельные встречи для обсуждения литературы. Потому что они, безусловно, не были простыми людьми. Они были людьми интеллигентными. К тому времени Майк уже слышал достаточно, и сказал, что более чем готов позволить им пользоваться «Книжным червем» в дневные часы по понедельникам. Он знал, что никак не смог бы отказать, не разгневав этих женщин. Он знал, что те, приветственный комитет, обычно за главного. Ему не хотелось знакомиться с их плохой стороной.

Так что он, не жалуясь, съел их запеканки, пироги и кексы.

И все это не мешает ему закатить глаза, когда он слышит, как они в четверг заходят в «Книжный червь». Он прекрасно знает, что им понадобилось.

— Ю-ху! — зовет миссис Ричардсон. — Майк, пожалуйста, выйди к нам.

На мгновение он думает о том, чтобы ее проигнорировать, но будет проще как можно скорее с этим покончить, потому что встречи с ними все равно не миновать.

Он выходит из кабинета и видит участниц книжного клуба, собравшихся посреди магазина. Ни одна из них не разглядывает полки, потому что они пришли сюда не за этим. Нет, миссис Ричардсон дала это совершенно ясно понять в тот момент, когда услышала последние пикантные сплетни о владельце книжного магазина и официанте из закусочной (скорее всего, ей позвонил сам Оскар, худший сплетник из всех). Она собрала книжный клуб в течение часа и разработала план атаки.

Их пятеро, всем за сорок. Они одеты в прелестнейшие платья разных цветов (зеленые, красные, синие, желтые и оранжевые), в одинаковых перчатках и шляпках и с сумочками в руках. Они хорошо выглядят, в их распоряжении только самые последние модные новинки. Но не экстремальные новинки, заверила его однажды миссис Ричардсон, потому что они не носят брюк, о боже, нет, как вообще можно представить женщину в брюках? Насколько распущенной нужно быть, чтобы носить брюки?

— Это называется капри, — сказала она с таким презрением, что Майк почти пожалел, что у него когда-либо возникали прогрессивные мысли.

Когда Майк выходит из кабинета, как он и думал, миссис Ричардсон оценивающе его разглядывает. На нем джинсы и простая белая футболка (ему в этом удобно), и он всегда так одевается. Но он уверен, что она гадает, насколько же он распущенный. Он жалеет, что не накинул хотя бы свитер или какой-нибудь пиджак.

— Майк, — здоровается она.

Четыре дамы позади нее, хихикают, приветствуя его. Они перешептываются друг с другом, периодически на него оглядываясь.

— Мы что, поменяли дни собраний книжного клуба? — спрашивает Майк, прикидываясь дурачком.

Миссис Ричардсон прищуривается.

— Конечно же, нет. Четверги строго закреплены за клубом садоводства. Ты же знаешь, Майк. Мы это уже обсуждали.

К сожалению, Майк знает об этом, потому что у них действительно уже был такой разговор. Миссис Ричардсон следит за тем, чтобы он знал все их расписание на каждый день по причинам, которые ему не совсем понятны. Он задается вопросом, поступает ли она так со всеми в Амории, или это он такой особенный.

— Тогда, чем обязан такой чести? — спрашивает он.

— Вот как ты собираешься это обыграть, — фыркнув, говорит она.

В ответ он только приподнимает бровь.

— Тебе нужно побриться, — объявляет она ни с того ни с сего.

Он смотрит на нее, нахмурившись. Он не будет бриться. Да, возможно, ему не помешает немного подровнять бороду, но он не собирается ее полностью сбривать.

— Зачем?

Миссис Ричардсон тяжело вздыхает с видом измученного человека.

— Мне никогда не понять, как тебе удалось зайти так далеко.

— Вашими молитвами, — отвечает Майк.

— Молитвами? — усмехается она. — Ты? Если я правильно помню, когда я тебя спросила, почему ты не посещаешь мессу по воскресеньям вместе с остальными жителями Амории, ты ответил, что не веришь в ложных богов.

Дамы за ее спиной перекрещиваются.

— Я не буду бриться, — переводит он тему, не желая снова это обсуждать.

— Тогда хотя бы ее подстриги, — настаивает она. — Приведи себя в порядок. Ты похож на пещерного человека. Тебе нужно произвести впечатление.

— Нужно? Он уже сказал «да»…

— Впечатление на город, — говорит она.

— Какого черта, я не приглашал город на пикник…

— Следи за языком — пронзительно вскликивает она. — Честно говоря, Майк, у тебя гораздо больше проблем, чем я опасалась. Расскажи, что ты собирался приготовить для этого так называемого пикника.

— Я не собираюсь ничего готовить, — отвечает он. — Шон хочет этим заняться.

— Потому что ты бы сделал что-нибудь вроде сэндвичей.

— Нет ничего плохого в сэндвичах. Это же пикник.

— Сэндвичи, — произносит она, ее глаз при этом подергивается. — Сэндвичи.

— Вы не знаете…

— О, нет. Нет-нет-нет, так не пойдет. Теперь я понимаю, что тебе нельзя доверить принятие каких-либо важных решений, если ты и правда планируешь добиться успеха. Очевидно, что нам придется вмешаться. Тогда увидимся в субботу утром.

— Минуточку, блин…

— За такие выражения тебе нужно вымыть рот с мылом, не думай, что мы этого не сделаем. Дамы, у нас есть только два дня. Нам есть над чем поработать. Пора приступать. И не заставляйте меня повторять дважды!

Женщины кружатся в облаке цветочных духов и решимости и исчезают за дверью прежде, чем он успевает вымолвить хоть слово. Майк погнался бы за ними, но это бы не принесло никакой пользы. Вот такое место Амория. Все лезут в дела друг друга. И что еще хуже, жители этого города, кажется, слишком заинтересованы в том, чтобы владелец книжного магазина и официант из закусочной в конце концов сошлись.

Шон думает, что это забавно.

Майк так не считает.