— Людям снятся кошмары, — медленно говорит он. — Так уж сложилось. Это часть жизни.

— Значит, всем остальным снятся сны, — произносит Док, вставая перед Майком. Не… ладно, не полностью преграждая ему путь. В конце концов, он мог бы выйти на улицу (и зачем им улицы, если они не ездят на #&*&&? #&*&&. #&*&&. Он не может. Не может даже выговорить это чертово слово). Док просто стоит перед ним на тротуаре. И все. — Кошмары. Они тебе о них рассказали?

Нет. Не рассказали. Но должны. Они же люди. Это то, что они…

— Конечно, — отвечает Майк.

Док хмурится, разочарованно спрашивает:

— Майк, может, это просто еще одна галлюцинация?

Вот оно. На него накатывает чувство гнева, которое уже становится знакомым. Оно оплетает скользкими щупальцами его грудь и живот.

— Это не…

— Послушай. Майк. Мы же друзья, да?

Нет. Нет, не друзья. Они знают друг друга. И все. Он спрашивает:

— Чего ты хочешь?

Док смеется.

— Я ничего не хочу. Просто пытаюсь убедиться, что ты счастлив. Ты счастлив здесь, Майк?

Да. Он счастлив. У него есть Шон. Парни, которые сейчас отдыхают дома у Хэппи. Книжный магазин. Да, он счастлив. С ним все в порядке. Если бы только он перестал видеть и слышать то, чего нет, если бы не обладал чужими воспоминаниями, если бы только он никогда не пытался выйти за пределы Амории. Помимо этого, да. Ага. Конечно.

Он спрашивает:

— Почему тебя это волнует?

Док пожимает плечами.

— Такая у меня работа. Благополучие этого города и его жителей. В конце концов, я альтруист. Поэтому и стал врачом.

— Правда? — спрашивает Майк. — И когда же это случилось?

— Прости?

— Когда ты стал врачом?

Док смеется.

— Много лет назад. Я уже не тот молодой человек, которым…

— В каком году?

Его смех обрывается.

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что думаю, что ты не сможешь мне ответить.

— Конечно, смогу, Майк. Просто не понимаю, какое это имеет отношение к делу. Это… — он качает головой. — Не втягивай меня в это, Майк. В эти твои… эпизоды. Я просто хочу тебе помочь. Я никому ничего не расскажу, если ты сам меня об этом не попросишь. Это часть клятвы Гиппократа. Майк, я просто за тебя беспокоюсь. Что, если ты кому-нибудь навредишь?

— Я не собираюсь никому вредить, ты…

— Но ты не знаешь этого наверняка, не так ли? — спрашивает Док, делая шаг в сторону Майка. — Ты не знаешь этого наверняка, Майк. У тебя все может быть хорошо, даже великолепно. В одно мгновение все прекрасно – чистое голубое небо и поцелуи украдкой, а в следующее ты стоишь над любимым человеком, а он съеживается от страха весь в крови. Ты не будешь знать, как туда попал. И что случилось. Ты знаешь об этом, мистер Хьюз? Знаешь ли ты, каково это, когда кто-то до ужаса тебя боится? Почему…

— Как ты меня назвал? — шепчет Майк.

— Майк, — отвечает Док. — Я сказал Майк.

— Ты сказал мистер Хьюз.

Док делает шаг назад.

— Тебе просто послышалось.

— Нет, не послышалось. Ты назвал меня мистер Хьюз. С тобой все в порядке, Док? Может, это у тебя галлюцинации.

— Это не так…

И в этот момент глаза Дока расфокусируются, а челюсть отвисает. Ему каким-то образом удается удержаться на ногах и не упасть. Но его плечи опускаются, а голова наклоняется вперед, и он будто отключается. Словно появились пришельцы и выключили его. Это длится от четырех до шести секунд.

Потом он кашляет.

Поводит плечами. Качает головой.

Поднимает взгляд. Говорит:

— Привет, Майк. Я как раз шел к Хэппи сыграть в покер. Должно быть, отвлекся на что-то. Быстро стемнело, да?

В этот момент Майк Фрейзер понимает, что ничего не может сделать, чтобы все это остановить.

Поэтому он решает ничего не делать.