Шон смягчает поцелуй. У них обоих стоит, и они оба это знают. Но Шон не настаивает на большем, а Майк не уверен, что может просить о чем-то большем.

Шон вдыхает, прижимается к его губам, и Майк чувствует улыбку-только-для-Майка. Это так приятно, и даже лучше вблизи.

— Это реально, — бормочет Шон. — Понимаешь? Ты и я реальны. Я готов говорить тебе это каждый день до конца наших дней. Ты и я реальны, и всегда будем реальны. Мне все равно, что было раньше. И что случится завтра. Лишь бы сейчас ты знал, что я реален. Ты реален. Мы реальны. Понимаешь, здоровяк?

— Понимаю, — резко отвечает Майк. — Ага.

— Ага. Хотя, есть кое-что непонятное. И странное.

— Что именно?

— Я помню, Майк, — говорит Шон. — Помню день, когда ты появился. И дни до тебя. Я помню свою с-с-семью. С-своих р-родителей. Это…

— Шон? Шон!

Тогда это и происходит. Пока Майк смотрит. Он думает, что то же самое случилось с Доком, когда они были в его кабинете. С Уолтером в закусочной после того, как фотографии упали на пол. Все повторяется, как тогда. Глаза Шона медленно расфокусируются. Рот слегка приоткрывается, и он выдыхает. Он выдавливает:

— Я не… Не могу…, — и похоже, что ему больно. Рот кривится, Шон очень напряжен. Он стискивает зубы. Шон с трудом произносит: — Майк, Майк, я не могу, я не вытерплю…

И все, что Майк может сделать, это держать его, когда у Шона начинается судорога и закатываются глаза. Нет, только не он, не сейчас, ты не можешь его забрать, ты не можешь его забрать. Но Шона трясет. Ногами он сбивает одеяло в сторону, а его голова дергается вперед-назад. Только что, меньше минуты назад, они прижимались друг к другу, а губы Майка до сих пор скользкие от слюны. Он притягивает Шона в объятия, когда его руки и ноги выходят из-под контроля, дергаясь против воли. Майк беспокоится, что Шон может прикусить язык, но прежде чем успевает что-то предпринять, все заканчивается. Шона замирает, затем издает низкий стон, а после падает на Майка.

На лбу Шона выступает пот, когда он прижимается к шее Майка, но дышит медленно и размеренно, и Майк думает, что он либо спит, либо без сознания. Он не знает, в чем разница. И важно ли это.

Он ждет, хотя знает, что будет дальше.

Проходит несколько часов.

Небо начинает светлеть, будильник Шона срабатывает в пять утра. Закусочная открывается в шесть.

Шон шевелиться в его объятиях. Зевает, его ресницы трепещут. Вслепую протягивает руку и выключает будильник. В комнате воцаряется тишина.

Майк ждет.

Но он знает.

Через несколько секунд Шон застывает. Он распахивает глаза, широко и почти испуганно. Вскидывает голову и спрашивает:

— Кто ты и что делаешь в моем…

Осекается.

Оглядывается вокруг.

Смотрит на Майка.

Его взгляд смягчается. Он произносит:

— Майк?

— Да?

— Привет.

— Привет.

Шон опускает голову на подушку, носом к носу с Майком.

— Когда ты пришел?

Улыбка Майка – эфемерная и хрупкая, и держится только благодаря сказанному шепотом обещанию, что это реально, что все это реально.

— Прошлой ночью, — каким-то образом, его голос звучит спокойным. Ровным. — Я просто… Мне нужно было…

— Кошмар приснился?

Шон проводит пальцами по бровям Майка. Это чуть не заставляет Майка разрыдаться.

— Ага, — отвечает он.

— Надо было меня разбудить, когда пришел. Ты впервые в моей постели, а я почти все пропустил.

— В следующий раз так и сделаю, — и это одновременно и обещание, и проклятие.

Шон вскидывает бровь.

— Здоровяк, да ты уверен в себе?

Майк смеется, хотя его сердце разрывается на части.

— Полагаю, что да.

Шон хмурится, будто может слышать все, что Майк не произносит вслух.

— Эй. Ты в порядке?

Нет. Нет, я не в порядке. Я один. Один со всем этим наедине. И это хуже безумия. Я на острове и я одинок.

— Ага.

***

Майк идет домой, чтобы принять душ и переодеться.

Мартин ластится о ноги.

Майк выходит за дверь и идет по дороге.

Когда он входит в закусочную, над головой звенит колокольчик.

Завсегдатаи здороваются, поднимая руку в приветствии, или восклицая:

— Доброе утро, Майк!

Кельвин, Дональд и Хэппи салютуют ему кружками с кофе.

Уолтер стоит за грилем и машет Майку лопаткой.

Шон за прилавком. Он подмигивает и говорит:

— Привет, здоровяк. Давно не виделись.

Словно это секрет. Только между ними.

Фотографии, разумеется, висят на стенах, в целости и сохранности.