XVII

Он не сдался.

Не сдался.

Просто не знает, что делать.

В среду перед Праздником урожая он приводит Шона на дорогу, ведущую из Амории, и тот со смехом спрашивает:

— Ведешь меня на прогулку, здоровяк?

Майк мертвой хваткой держит Шона за руку, и немного злится, что это происходит, что ему придется показать Шону весь этот бред, и это ни к чему не приведет.

Но они уже здесь, и, возможно, в этот раз все получится. Может, это откроет Шону глаза на происходящее, и они останутся открытыми и дальше.

Он спрашивает:

— Ты мне доверяешь?

Шон отвечает:

— Всегда.

— Я собираюсь тебе кое-что показать. Что-то, что ты не поймешь. Но мне нужно, чтобы ты увидел правду.

Шон ухмыляется.

— У тебя есть секретная личность? Ты русский? Коммунист? Шпион?

— Нет.

— Тогда, вампир.

— Нет.

Улыбка сползает с его лица.

— Эй. Майк, все в порядке. Ты же знаешь, что можешь рассказать мне обо всем. Ты знаешь.

Майк зажмуривается и выдыхает.

— Знаю.

— Что бы это ни было, мы со всем разберемся, ладно? Ты можешь все мне рассказать. Ты мой лучший друг, Майк. Мой парень. Самый главный для меня человек. Мы можем сделать это вместе.

Майк открывает глаза. Шон обеспокоенно за ним наблюдает.

— Твой парень, ага?

— Ага.

— Мне нравится.

— Знаю. Мне тоже.

Они снова идут по дороге.

Проходит всего пара минут, прежде чем они чувствуют сильное давление, тисками сжимающее голову, и все вокруг искажается и сливается воедино. В ушах шумит, но он слышит, как Шон говорит:

— Боже мой, что это, Боже, Майк, Майк, — а затем все заканчивается. Они оказываются на противоположной стороне города от того места, где стояли всего несколько секунд назад.

Побледневший Шон спрашивает:

— Что… что это…? — Он делает неуверенный шаг вперед. Делает резкий вдох. — Майк. Это…

— Знаю, — говорит Майк. — Это… остров. Или… не знаю, что. Там ничего нет. Снаружи.

Шон поворачивается и смотрит на него широко раскрытыми испуганными глазами. Майк ненавидит себя за то, что его напугал.

— Сна… ружи?

— Амории. Шон, за пределами Амории должно что-то быть. Целый мир.

Шон смеется, но в голосе не слышно веселья.

— Я не понимаю.

— Знаю. И это нормально. — Потому что Майк начинает надеяться. Может, больше, чем следовало бы. Может, это все, что нужно. — Мы во всем разберемся. Должно быть что-то, что мы можем…

Глаза Шона закатываются, тело напрягается, будто его ударили током.

— Нет! — кричит Майк. — Черт возьми, нет!

Он успевает поймать Шона до того, как тот падает на землю. Успевает едва, но он никогда не позволит себе навредить Шону еще больше.

Проходит почти час, прежде чем Шон просыпается. Меньше, чем в прошлый раз, но все равно кажется, что прошла целая вечность. Майк сидит, прижимая Шона к груди, зарывшись лицом в его волосы, и раскачивается вперед-назад.

В этот раз после пробуждения у Шона появляется сильнейшая мигрень.

— Привет, — хрипит он, когда открывает глаза. — О, черт. Господи, как же больно. Майк, о Майк, моя голова, она так болит.

— Знаю, — говорит Майк. — Я знаю, прости.

***

Вечер покера с парнями.

Шон дома, все еще приходит в себя после вчерашнего. Он идет на поправку, уже почти вернулся к своему обычному состоянию. Говорит, что ему просто нужно еще одну ночь выспаться как следует, и он будет в полном порядке, можно не сомневаться.

— Не могу заболеть на Праздник урожая, — убеждает он, сверкая глазами. — У меня свидание с одним красавчиком.

И поскольку Майку это нужно, нужно помочь Шону, он подыгрывает.

— Да? Я его знаю?

— Возможно, — лукаво отвечает Шон, и это так мило, что сердце разрывается на мелкие кусочки. — Он высокий. И сильный. А какие у него глаза… — Шон мечтательно вздыхает. — Загляденье.

Майк фыркает.

— Не уверен, что смогу с ним тягаться. Похоже, что он завидный жених.

Шон сияет улыбкой-только-для-Майка, быстрой и лучезарной.

— Так и есть. — Он наклоняется и оставляет у Майка на губах легкий поцелуй. Который пробирает его от макушки до кончиков пальцев. — Увидимся утром, здоровяк?

— Ага, — отвечает Майк.

— Ага, — со смешком повторяет Шон. — Повеселись там с парнями.

Даже после того, как дверь закрывается, Майк еще долго смотрит ему вслед.

И вот он здесь, чувствует себя нелепо, сидя у Хэппи за кухонным столом с картами и пивом. Хэппи, Дональд и Кельвин пререкаются друг с другом около него, и он думает: «Это все, что есть. Все, что у меня есть. И этого достаточно. Может быть достаточно. Мне всегда этого хватало. И будет хватать».

— Майк.

Он поднимает глаза. Все на него смотрят.

— Что? — спрашивает он, стараясь, чтобы не звучало, будто он защищается.

— Ты с нами, приятель? — спрашивает Кельвин.

— Ага, — отвечает Майк. — Я здесь.

Так ли это?

— Он витает в облаках, — посмеивается Дональд, толкая Кельвина локтем. — Мечтает о Шоне.

Все многозначительно вздыхают и картинно хлопают глазами.

Майк густо краснеет. Проклятие ирландской крови.

Они смеются над ним, а он дурачится вместе с ними и думает: «Да, это все, что мне нужно. Вы можете быть ненастоящими, или я могу быть не настоящим, или просто сумасшедшим, но этого достаточно. Этого достаточно. Этого…»

Раздается стук в дверь.

— Ха, — говорит Хэппи. — Не думал, что он появится.

Кряхтя, он поднимается из-за стола и направляется к двери.

— Кто? — спрашивает Майк Кельвина и Дональда.

Кельвин пожимает плечами.

— Наверное, Уолтер.

Дональд спрашивает:

— Ты приоденешься на Праздник урожая?

— О, миссис Ричардсон об этом позаботится, — говорит Кельвин. — Будь ее воля, Майк каждый день ходил бы в костюме и галстуке.

— Эта женщина, — бормочет Майк. — Она…

— Парни, рад вас видеть.

У Майка начинают дрожать руки. Совсем немного.

— Док, — Кельвин расплывается в широкой улыбке. Он встает и неистово трясет руку Дока. — Давно не виделись! Как ты поживаешь?

— Хорошо, — удивленно отвечает Док. — Подумал, что мне не помешало бы куда-нибудь выбраться, и вот я здесь.

— И вот ты здесь, — вторит ему Дональд. — Ну, тогда двигай стул поближе. Принести тебе чаю? Хэппи варит в кастрюле бобы с сосисками. Скоро уже должно быть готово.

— Звучит заманчиво, — говорит Док.

— Я обслужу тебя как следует, док, — обещает Хэппи, направляясь на кухню вместе с Дональдом.

Док произносит:

— Майк. Как ты?

Майк слышит: «Что ты знаешь о шизофрении, Майк? Что ты знаешь о том, как быть гребаным психом? Что ты знаешь о том, как потерять свой чертов разум?»

— Хорошо, — отвечает Майк. — Все хорошо.

Совсем не хорошо. Потому что я не знаю, кто я такой. Не знаю, кто ты. Не знаю, что происходит. Эпизоды все так же случаются, Док. Они случаются, но я единственный, кто об этом знает. Я один знаю, что что-то не так. Господи, разве это не звучит как паранойя? Разве не об этом ты мне говорил? — Существуют разновидности шизофрении, — говорил ты. — Ты знал? Она не всегда проявляется одинаково. Есть разные виды, Майк. Существует параноидальная шизофрения, которая заставляет тебя сомневаться в том, в чем ты раньше не сомневался.

— Рад это слышать, — произносит Док, ставит стул рядом с Майком и садится.

Майк просто залпом допивает оставшееся пиво.

Вечер идет своим чередом. Вокруг шумно и оживленно, и, возможно, Майк ведет себя немного тише обычного. И, может, время от времени, он ловит на себе любопытствующий взгляд Дока. Но в остальном все в порядке. Хэппи снова пьян, и, опять эта чертова песенка про любовь.

— Я обожаю эту песню, — признается он с раскрасневшимися щеками и слегка остекленевшими глазами.

— Мы знаем, — стонут одновременно Дональд и Кельвин.

Док смеется.

Ты знаешь больше, чем говоришь? Ты что-то об этом знаешь? Подозрительно быстро предположил шизофрению. Как тебе вообще пришло это в голову? Почему ты не спросил об истории болезни моей семьи? Я ее не знаю, даже не знаю, как я появился здесь, но почему ты не спросил?

— Уже поздно, — говорит Майк. — Мне пора домой. Завтра, наверное, будет загруженный день в магазине. Раз уж он будет закрыт в субботу из-за Праздника урожая.

— Ты уверен, Майк? — спрашивает Хэппи. — Еще довольно рано.

— На следующей неделе задержусь подольше, — обещает Майк.

Он встает, остальные вместе с ним. Пожимает руки друзьям. Они улыбаются и прощаются, даже Хэппи, у которого, похоже, будет адское похмелье. Он думает о том, чтобы просто проигнорировать Дока, но тот говорит:

— Пожалуй, я тоже пойду. Нужно убедиться, что моя аптечка собрана и готова к субботе. Майк, я пройдусь с тобой.

Майк холодеет.

Все прощаются с ними, и только Хэппи останавливает Майка у двери, положив руку ему на плечо.

— Ты в порядке, приятель? — спрашивает он, и Майк думает: «Приятель, Приятель, раньше кто-то называл меня приятелем. Верно? Или это был…»

— В полном, — отвечает Майк, хотя сам думает, что лучше бы Док вообще не появлялся сегодня.

— Ты немного пьян.

— Хэппи, не я, а ты.

— Чертовски верно. Я, наверное, сейчас отключусь. Представляешь?

Майк похлопывает его по плечу.

— Очень хорошо представляю.

Док ждет его в конце дорожки.

Он говорит:

— У меня такое чувство, что ты не слишком рад был видеть меня сегодня.

Майк отвечает:

— Не понимаю, о чем ты. Я всегда тебе рад, Док. Ты же знаешь.

— Я не это имел в виду.

Майк идет вперед. Док, естественно, следует за ним. Он живет недалеко от Майка, на соседней улице. Им в одну сторону.

— Я никогда никому не скажу, — слегка запыхавшись говорит Док, когда догоняет Майка.

— О чем?

— О том, что мы с тобой обсуждали.

— Это все ерунда.

— Вовсе не ерунда. Ты должен заботиться о себе, понимаешь?

— Я забочусь.

— Сколько еще было эпизодов?

Майку требуются все силы, чтобы ничего не отразилось на его лице.

— Ни одного. Думаю, это были просто кошмары.

— Правда? Значит, кошмары.

— У всех они бывают.

— У всех? Жителям Амории снятся кошмары? Впервые об этом слышу.

И это… Это заставляет Майка задуматься. Единственный звук, что раздается вокруг – стрекот сверчков в темноте. И если это инопланетяне, думает Майк, или коммунисты со своими экспериментами, или просто старая добрая психушка, то внимание к деталям поражает. Потому что он слышит сверчков. Видит, как трава на лужайках колышется от ветра. Он чувствует прохладный воздух, воздух, в котором чувствуется запах осени.